«Фашисты», «нацисты», «бандеровцы», «хохлы», «украинофобы», «русофобы», «антисемиты» — этими и другими многочисленными словами переполнено информационное пространство. Употребляют их хаотически, к месту и не к месту, нивелируя и затмевая первичные смыслы, размывая пределы между добром и злом, своим и чужим. В таких условиях украинские интеллектуалы стремятся помочь самим себе и окружению добавить немного здравого смысла в этот хаотический поток, выработать собственный, украиноцентрический, взгляд на прошлое и современность, донести его до массового читателя и зрителя, преодолевая препятствия и используя чрезвычайно минимальные возможности.
28 марта 2013 года во Львове в рамках XXIV научной сессии Научного общества им. Шевченко, на совместном заседании Комиссии специальных (вспомогательных) исторических дисциплин, Языковедческой комиссии и Законодательной комиссии в помещении Львовского национального университета имени Ивана Франко состоялся ІІІ всеукраинский семинар «Украинофобия как явление и политтехнология». Научные работники и представители общественности главным образом обсудили определение термина «Украинофобия» (филологический, исторический, политологический, юридический, философский аспекты) и очертили явления, порождающие украинофобию: великодержавный шовинизм, империализм, нацизм и тому подобное, наработали предложения практического реагирования на проявления украинофобии (мониторинг, правовое реагирование и тому подобное).
Инициаторами проведения семинаров являются сотрудники одного из самых продуктивных центров украинской исторической науки — Львовского отделения Института украинской археографии и источниковедения им. М.С. Грушевского Национальной академии наук Украины А. Гречило, Н. Халак и другие. И это не удивительно, ведь основателем отделения был самый выдающийся украинский историк второй половины ХХ в. Ярослав Дашкевич, который в 1990-х годах одним из первых обратил внимание на опасность развертывания украинофобских политтехнологий и собственно употреблял это понятие для характеристики явлений ненависти ко всему украинскому и Украине, нанесения ей вреда, подрыва соборности и тому подобного.
Семинар вызвал достаточно значительное внимание со стороны специалистов, хотя, к сожалению, далеко не всех, например, из числа тех, которых принято называть либералами, при всей условности и размытости этого понятия в Украине. Средства массовой информации тоже могли бы уделить значительно больше внимания такой кричаще актуальной проблеме. «Фишкой» третьего семинара было скайп-общение с киевскими коллегами: очень известными читателям «Дня» Л. Масенко и А.Палием. Главный же доклад прочитал автор этих строк, и, очевидно, привлек внимание собравшихся хотя бы тем, что проживает в городе, где в настоящее время в ускоренном темпе прорабатывается весь арсенал украинофобских технологий. Отмечу, что в начале этого года мне уже приходилось выступать на эту же тему («Украинофобия как историческое и общественно-политическое явление: вызов и стимул для украинской нации») в Одессе перед более чем сотней слушателей.
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОНЯТИЯ
Однако, что же это такое «украинофобия»? Ведь несмотря на понятный в целом смысл ненависти и страха перед всем украинским, научное виденье должно стремиться к определенной детализации и анализу, а, следовательно, и осложнения и подробности (иногда такой подход раздражает «трудящихся», которые предпочитают односложных как гвоздь слов, предложений и определений в рамках «злой», «добрый», «плохой», «хороший»).
По-моему, что касается украинских реалий понятия украинофобия (украинофобство) значительно потеряло свой сугубо лексический смысл, ведь переводится оно как «страх перед украинцами, опасения украинцев или Украины». В таком смысле часто говорят об американофобии, кавказофобии, русофобии. Однако относительно украинцев и Украины чаще всего речь идет о ненависти к ним, дискриминации, унижении, попытке в целом отрицать факт существования украинцев как народа и нации и даже в принципе украинского этнокультурного пространства. Хотя, конечно, это перемешивается и со страхом — страхом распространения, углубления явлений дерусификации, укоренения украинцев на своей исконной земле, земле предков. Но страх этот пока еще не страх к сильному и влиятельному, а скорее — часто даже неоправданный и преувеличенный страх к потенциальному, начинающему расти. Недаром, часть аналитиков уже издавна сравнивает положение этнических (и не только — в целом носителей языка и идентичности) украинцев в Украине с бывшим апартеидом в ЮАР. Можно даже вспомнить о более древнем явлении — илоты в Спарте. Унижение всего украинского, ненависть к нему, является значительно более широким, чем черты политики соседних государств (чаще всего все сводится к политике России относительно Украины) или их населения на бытовом уровне.
Главными концептами современной украинофобии является отрицание факта существования украинского языка или установления препятствий на пути его всестороннего и гармоничного развития, территориальной и духовной соборности украинского народа и нации, внедрения не-украиноцентрических исторических мифов, а в более широком смысле — внедрение точки зрения на украинский народ, нацию и государство как искусственные, нежизненные явления. Существование украинофобии является в то же время проявлением слабости и силы украинцев: слабости, ведь видим отсутствие действенных механизмов противодействия информационной войне и распространению собственного миропонимания, силы — ведь сила и шумиха украинофобии растут пропорционально росту действенности украинского национального движения.
Можно выделить наиболее заметные национальные разновидности украинофобии: русскую, еврейскую, польскую, каждая из которых имеет определенную специфику. Однако украинофобия в целом, или в отдельных элементах охватывает и украинскую среду, будучи тесно связанной с явлением «малороссийства». Проявления украинофобии наблюдаются и в странах Западной Европы, например, в агрессивно левацких и псевдолиберальных сообществах (вспомним хотя бы о навязчивом визите в Украину псевдоисторика Россолинского-Либе).
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
Как любое подобное явление, украинофобия укоренена в исторические процессы, ее существование предопределено такими историческими явлениями и идеологиями как существование Украины в составе нескольких империй, идея триединой «русской» нации, «Русский мер», Великая Польша, советский коммунизм. Собственно, слово «украинофобия» младше существующего явления. Укореняясь в этнические стереотипы средневековья и раннемодерного времени, явление страха и ненависти относительно украинцев бесспорно сильнее всего проявилось в период формирования наций и национальных движений модерной эпохи: ХІХ — ХХ век. Наибольшей силы украинофобия как фактически часть государственной политики приобрела в Российской империи во второй половине ХІХ — начале ХХ в. (с некоторыми периодами послабления давления), СССР 1930-х, 1970-х годов, межвоенной Речи Посполитой, в период Второй Мировой войны на территориях Рейхскомиссариата Украина и Транснистрии. Очерчивая и описывая явление неприязни или и ненависти к украинцам фактически в категориях свойственных украинофобству, украинские деятели достаточно нечасто употребляли само слово до начала ХХ в., и уже несколько чаще начиная с 1905—1907 годов (Д. Дорошенко, С. Ефремов, В. Винниченко). С середины ХХ в. это понятие было забыто в СССР, переместившись в среду украинской диаспоры, откуда преимущественно вернулось в Украину в 1990-х годах.
От других национальных фобий украинофобия отличается тем, что претендует на фактическое отрицание самого факта существования украинцев не только как нации и государства, но даже как этноса. С другой стороны, украинофобия более тесно связана с внутренними проблемами развития украинского общества, в частности, незавершенностью нациеобразовывающих процессов в среде самого этноса. Весь комплекс откровенных и скрытых мероприятий способствует реализации этой генеральной цели. На современном этапе стоит отметить факт частой адаптации украинофобии к распространенным в США и Западной Европе политическим доктринам — толерантности, мультикультурализму, либерализму, — которые, реализовываясь на украинской пост(?)колониальной почве фактически тормозят процессы консолидации украинцев в народ и нацию.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Украинофобия никогда не будет окончательно преодолена как явление. Украинцы лишь должны научиться адекватно реагировать на ее вызовы, распознавать скрытые сигналы и движения, и в итоге — использовать украинофобию как одно из средств консолидации на основе украинских национальных ценностей, преодоления собственного малороссийства.
Эти и другие тезисы вызвали оживленное обсуждение в аудитории. Ценной для меня была поддержка со стороны многоуважаемой Л. Масенко, что, как всегда, блестяще акцентировала внимание украинофобских опасностях. Раздавались среди собравшихся и призывы не обращать внимания на украинофобию, что, мол, отвлекает нас от более важных проблем. Вряд ли целесообразно не обращать внимания на угрозу и болезнь, рискуя вообще умереть. Высказывались и действительно важные мысли о необходимости акцентирования внимания на толерантном отношении к украинцам со стороны других национальных сообществ. Мне, как земляку и популяризатору личности В. Жаботинского, исследователю истории одесских грузин, эта мысль является близкой и понятной. Действительно, мы не должны лечить украинофобию какой-то другой фобией, то есть лелеять в себе ненависть к своим соседям как целому, ведь и среди них есть разные группы и личности. Однако именно из-за нашей слабости и невыразительности мы все больше теряем сторонников в этих средах. Никому не интересен народ, который так легко впадает в апатию и спячку, пренебрегая своим языком и культурой, а с другой стороны, слепо надеясь то на западных грантодателей, то на русских либералов, то на кого-то другого, забывая о своей «правде и воле». Последующие семинары, которые их организаторы обещают провести в дальнейшем не только во Львове, посодействуют не только определению граней украинофобии, но и созданию надежных защитных механизмов для украинского общественного организма.
