Сегодня «День» вновь возвращается к теме будущего отечественной
науки. В то время, когда «элиты» по-прежнему увлечены борьбой за политическое
влияние и контроль за наиболее ликвидными секторами национального рынка,
состояние и перспективы «серого вещества» общества по-прежнему не внушают
оптимизма. Что реформировать, как и кого поддерживать, что делать с оттоком
ученых за рубеж, как заинтересовать частный капитал и поднять госуправление
научной сферой с уровня ритуальной риторики? Очевидно, кроме украинского
взгляда, читателю будет интересна и точка зрения известного российского
ученого и популяризатора науки. Поскольку «болезни» науки в Украине и России
во многом схожи: и по причинам, и по течению, и по последствиям.
Современное состояние российской науки определяется теми
процессами, которые проходили в течение последних десяти лет после распада
Советского Союза. За это время из-за недальновидной политики, сопровождавшей
шоковые рыночные реформы, затраты на научные исследования сократились более
чем в 20 раз. Результатом этого стало не только сокращение тех чрезмерно
раздутых отраслей, связанных в первую очередь с оборонной промышленностью,
но и практически всех других отраслей науки, в том числе медицины и здравоохранения.
Значительно сокращены океанографические и геологические исследования, традиционно
хорошо развитые в России. Сложные процессы проходят в гуманитарных науках.
Если до перестройки коммунистическая идеология определяла развитие общественных
наук, то в настоящее время при плюрализме мнений, распаде существовавших
ранее институтов и значительном числе изданий публикуются исследования,
не всегда отвечающие необходимым требованиям. При переоценке прошлого в
научный оборот введены многие труды тех, кто десятилетиями был неизвестен
советским ученым. Тем не менее, несмотря на все трудности, происходит несомненное
развитие гуманитарных и социальных наук, экономики.
К сожалению, понимание того места, которое естественные
науки занимают в современном мире, совершенно недостаточно. Отсутствие
политики в области науки и техники стало характерной чертой всего пореформенного
времени в России. И сегодня с приходом нового правительства произошла очередная
перекройка министерств, и наука вновь оказалась бесхозной. Несмотря на
заявленное в бюджете финансирование науки, он ранее не выполнялся, и надежд
на то, что станет лучше, практически нет. Средства же, распределяемые фондами,
недостаточны, несмотря на то, что за последние годы сделано многое для
повышения эффективности грантов. В эти годы большую роль сыграла помощь
и понимание мирового научного сообщества. Значительную помощь оказал фонд
Сороса, вложивший в российскую науку и культуру 750 миллионов долларов.
Тем не менее только Россия может и должна поддерживать
свою науку и образование. Более того, в новых условиях перед российской
наукой была поставлена задача интегрирования в систему высшего образования.
Это давно сформировавшееся традиционное разделение науки и образования
пока не преодолено. Также не найдены возможности для поддержки прикладной
науки со стороны нового российского капитала и промышленности, в которой
процессы реструктуризации и технологического обновления идут очень медленно.
Поскольку Россия теперь стала открытой страной, наша наука
интегрируется в мировую науку. Результатом этого стал значительный отток
русских ученых в другие страны. В первую очередь он затронул высококвалифицированных
ученых среднего возраста. Частично причиной их ухода была невозможность
полноценных научных контактов в прошлом. Однако практически полное отсутствие
поддержки науки, особенно в первые годы реформ, заставляло многих ученых
эмигрировать. Ведь и сегодня средняя зарплата профессора университета часто
меньше официального прожиточного минимума. Именно это вынудило многих ученых
оставить науку и искать средства к существованию в предпринимательстве,
банках, издательском деле, торговле.
При этом в первую очередь страдают фундаментальные исследования.
Такие работы, рассчитанные на длительный срок и в то же время оказывающие
значительное влияние на всю науку, культуру и образование, были характерными
для нашей науки. Часто такие направления, созревающие годами, если не десятилетиями,
были обязаны своим существованием личности крупного ученого, определявшего
научный, а зачастую и этический уровень — то что привлекало последователей,
молодых ученых. Эта — европейская — традиция научных школ распадается.
Однако самым критическим является положение молодых ученых.
С точки зрения автора, от решения судьбы нового поколения ученых зависит
не только судьба науки в России, но и самой страны. Способный молодой научный
работник, окончивший университет, получил хорошее, даже прекрасное по мировым
стандартам образование. Он предан науке, несмотря на все трудности защитил
диссертацию, однако практически лишен будущего как ученый у себя на родине.
Обратимся к примеру. В течение 35 лет я заведовал кафедрой физики Московского
физико- технического института, вполне сопоставимого по качеству образования
с Массачусетским технологическим институтом. За последние 10 лет из МФТИ
в США уехало 1500 наших выпускников. Подготовка одного такого ученого и
инженера, по общепринятым оценкам, стоит около миллиона долларов. Иными
словами, только из одного, пусть и лучшего, института Россия «поставила»
в США специалистов более чем на миллиард долларов! Именно отток из науки
и страны наиболее ценного поколения бросает вызов российскому обществу.
В России не только нет условий для развития науки — ведь
упомянутые научные и инженерные работники нужны не только для воспроизводства
науки, но и в первую очередь для развития новых технологий и производств.
Так, в России не развита система венчурного капитала — авансирования перспективных
новых научных разработок и изобретений. Нет не только финансовой и налоговой
поддержки, но и необходимой для этого инфраструктуры. Нет и технопарков
которые зачастую связаны с университетами и способствуют быстрой, пусть
и рисковой, реализации высших достижений современной науки. В этом отношении
крайне близорукой представляется как отношение нового частного российского
капитала, так и парламента к развитию такой деловой активности, когда есть
самый ценный элемент — молодые, хорошо образованные умы. Без поддержки
таких малых инициативных форм инноваций Россия не только потеряет людей,
но потеряет время и надежду на будущее. Следует отметить, что развитию
инновационного бизнеса немалое сопротивление оказывают крупные предприятия
и государственные структуры. Они по-прежнему стремятся сохранить свое монопольное
положение, унаследованное от недавнего прошлого. Впрочем, такие процессы
происходят не только в России.
Как было замечено, в науке молодое поколение должно постепенно
сменять старшее. Однако видя нищенское положение своих старших коллег и
отсутствие перспективы, особенно в области экспериментальных и прикладных
исследований, требующих все более увеличивающихся затрат, вопрос о воспроизводстве
науки и знаний скоро станет критическим. Может так статься, что в России
просто перестанут не только делать, но и понимать, что происходит в современной
науке, в первую очередь в биотехнологии. Это происходит и потому что, несмотря
на открытые границы, финансовый барьер в еще большей степени, чем прежде,
препятствует оснащению лабораторий, научным контактам, участию в конференциях,
знакомству и обмену публикациями. Интернет, несомненно, способствует распространению
информации и связи. Россия в силу высокого уровня образования оказалась
очень восприимчива к Интернету и легко осваивает его, но этого мало. Очень
важно укрепление позиций науки в общественном сознании, сильно ослабших
в условиях «дикого» рынка.
В настоящий момент, после выборов нового президента и тех
надежд, которые связывают с новым курсом, особенно остро будет восприниматься
решение судеб науки в России. Несомненно, требуется инициатива самого научного
сообщества, которое, как представляется, еще не полностью осознало тот
глубокий переворот, который произошел в истории страны. Не меньшее понимание
своей ответственности должно возникнуть в деловых и финансовых кругах,
которые пока больше заняты первоначальным накоплением, чем управлением
полученными или присвоенными богатствами и ресурсами. Им следует напомнить,
что во все времена наука неизменно способствовала прогрессу. То же самое
относится и к новому политическому руководству, в том числе и к тем, кто
справедливо проявляет беспокойство об оборонной мощи страны в новых условиях.
Наука в нашей стране традиционно сосредоточена в Москве.
Однако более чем когда либо в настоящее время важно ее развитие в других
регионах. Это отдельная проблема, связанная с федеративным развитием и
единством страны. Если в Советском Союзе были приняты смелые и результативные
решения по созданию региональных центров науки в Новосибирске, на Урале,
Дальнем Востоке, в Поволжье, то в современных условиях, несомненно, должны
быть определены региональные приоритеты и найдены новые пути их реализации.
В заключение следует заметить, что судьбы науки зависят
не только от денег или внимания правительства. В России наука традиционно
занимала высокое место. Российская академия наук, которая только что увеличила
свой состав на 20%, олицетворяет эти позиции в стране. Академия всегда
была не только научным обществом, она объединяла и мощную систему исследовательских
институтов, снискавших славу нашей науки в прошлом. В современных условиях
ей предстоит играть новую роль, в первую очередь в области фундаментальных
исследований, составляющих основу всей современной науки и техники. От
того, в какой мере возможности будут способствовать этой ответственности,
во многом зависит судьба науки в России, ее влияние на экономику и образование.
В науке своеобразно сочетаются демократия научного сообщества
и правота того, кто открыл новое. В области ее организации сочетается диктатура
разума и свобода идей. Сегодня надо примирить холодный расчет эффективности
рынка и непредсказуемое, но никогда не изменяющее нам удовлетворение от
открытия тайн природы, успех в использовании познанного. Эти обстоятельства
всегда сопровождали развитие науки, однако в современной России они до
предела обострены.
