Один мой друг любит горестно удивляться после каждого путешествия: «Ну почему всегда представляешь одно, а получается совершенно другое?!» Я же никогда ничего заранее не представляю, но возможность болтаться неделю без дела заранее кажется восхитительной в любом временном и географическом формате — не так часто это бывает.
…На этот раз «формат» был вполне привлекателен: теплое Красное море накануне Нового года и Египет, о котором мне было известно не больше, чем режиссеру Джозефу Манкевичу, снявшему знаменитую «Клеопатру». Впрочем, ничего странного не было в том, что «Клеопатра» больше походила на опереточную версию, чем рассказ о Древнем Египте: съемки было решено провести в Европе (перенесены из Англии в Рим), пальмы завозились из Калифорнии, а свежие листья ежедневно доставлялись самолетом из Египта. Я же решила поступить иначе. Не являясь поклонницей опереточных версий или нудных очерков о «геополитическом положении и государственной политике», не будучи агентом туристических фирм, расскажу о том, что видела своими глазами.
Итак, в Египет меня пригласили «по дружбе» знакомые телевизионщики. Ребята ехали, по сути, работать, я — взять тайм-аут после завершения первой части собственного проекта.
«ЭТО НЕ ТАКСИ — ЭТО ЛИМУЗИН!»
Надо сказать, что с самого начала необычно возбуждало «буржуазное» обстоятельство 4- часового перехода из зимы в лето. И чувство это не мог перебить даже командир экипажа с утомленным голосом и смешной фамилией Маркитан. («Жена, наверное, Маркитанка» — предсказуемо сострил сосед по перелету). В аэропорту Хургады, где «светило» прожить предстоящую неделю, нас встретил представитель фирмы Ахмед. Юноша вполне сносно говорил на русском и вступительную речь посвятил почему-то не нашему пребыванию в Египте, а творчеству Антона Павловича Чехова, которого он страстно полюбил во время обучения русскому языку в Каирском университете.
Аэропорт в шести километрах от Хургады, и Ахмед с большим, казалось, сожалением сдал нас «на руки» коллеге Махмуду — высокому красавцу в белой рубахе с галстуком (30 градусов жары!) и черных туфлях на босу ногу. Пока мы с большой заинтересованностью оглядывали холл отеля, добротно отстроенного немцами посреди пустыни и куч мусора, Махмуд, жизнерадостно поблескивая зубами, пояснял, что любимое развлечение местного населения — «лоховать» туристов: «танцуют» в этой игре, так сказать, все — от продавцов захудалой лавчонки до таксистов и работников респектабельного супермаркета. Честно говоря, как я ни старалась в последующие дни обнаружить в Хургаде респектабельный супермаркет, сделать это так и не удалось, но в правоте Махмуда мы убедились уже буквально на следующий день.
К вечеру, обалдевшие от красот Красного моря и подвигов серфингистов, мы решили съездить в Хургаду. Вооруженные наставлениями Махмуда о стоимости проезда в два египетских фунта, плюхнулись на сиденье первой же маршрутки. Правда, крепкие затылки смуглых местных ребят пробудили во мне недобрые предчувствия, однако я тут же отвлеклась на созерцание отелей, пальм и полуразрушенных строений, непринужденно соседствовавших с этими красотами. Предчувствия не обманули. Шесть фунтов со скоростью звука перекочевали в бездонные карманы несвежих штанов «кондуктора», жестом фокусника он извлек оттуда же 25 пиастров (местная мелочь) и начал привычно бодро орать что-то про другую цену проезда и про то, что колымага эта «не такси, а лимузин» — типичное поведение наперсточника. Ребята мои тут же вскинулись на тему: «Ах ты аферюга!» Ор мог продолжаться еще долго, но тут я сообразила употребить магическое слово «полиция». Мгновенно все стихло, и под недовольное ворчанье египетских «братков», в котором, не исключено, звучали международные слова «шит» и «фак», мы покинули маршрутку.
Лиха беда — начало. На последующие семь дней мы превратились в растиньяков, маниакально торгующихся со всеми, кто встречал нас в галабее (национальная одежда в виде длинного и широкого полупрозрачного платья). Бармен, поивший нас ежедневно по утрам кофе, вел себя с ловкостью героя Гольдони: то у него хронически отсутствовали мелкие деньги на сдачу, то с достоинством бывалого жиголо он просил поменять евро на доллары и наоборот. Обмен всегда осуществлялся в пользу египетского сервиса, и мы в конце концов начали предполагать, что у него четыре жены (а по египетским законам их можно иметь официально) и пять маленьких сестер.
Но самое большое удовольствие я получила от общения с неким Рафаэлем, продавцом отельного магазинчика, который втайне от своего напарника («пусть это будет наш маленький секрет!») продавал нам галабеи. Встречались мы в 11 часов ночи на рецепции за самым темным столиком. Сверкая глазами во мраке, этот юноша, весьма похожий на итальянца (а мужчины в Египте похожи либо на африканцев, ибо на итальянцев), убеждал меня, что скидки могут быть минимальны: «Спешиал дизайн!» Мы хохотали и стояли на своем: «И все-таки, ваш последний прайс!» «Итальянец» смотрел на нас большими, полными древней египетской скорби глазами и начинал втолковывать, словно маленьким детям: «Платья моего друга. Увы, я не волен принимать решения...» В конце концов, мы сделали допуск на пять маленьких сестер…
«И 42 ЕВРЕЯ НА ВЕСЬ ЕГИПЕТ»
Экскурсии для туристов — отдельный бизнес, хорошо налаженная схема «развода» приехавших оторваться. Конечно, все туристы мечтают съездить в Каир и посмотреть знаменитые пирамиды. По прайсу такая экскурсия стоит 65 долларов. «Можно торговаться» — объясняет наш гид и мы радостно выторговываем по пять баксов на брата.
Каир — мое самое сильное «урбанистическое впечатление» последних лет. 18-миллионный город словно присыпан пылью и песком пустыни, то и дело встречаются разрушенные кварталы и горы мусора. В «городе мертвых» (старая часть Каира) проживает 5 миллионов человек. Надо сказать, что эта часть столицы — зрелище не для слабонервных. Здесь Тарковский вполне мог бы снимать своего «Сталкера». Остроумный выпускник каирского университета, сопровождавший нас по городу, пошутил: «Уходят жить в «город мертвых» и несчастные мужья, которые больше не могут видеть своих жен».
Престижная (новая) часть Каира называется «город Гизе», однако и она не вдохновляет: огромное количество унылых высоток, многие из которых заселены в недостроенном виде, практическое отсутствие каких-либо растений, пыль, грязь, песок. «Это самая красивая площадь Египта», — с гордостью сообщает гид, и вы с недоумением обводите глазами некие строения, обнесенные зеленым забором для ремонта.
Говорят, где-то недалеко от Каира есть район («остров»), где расположены шикарные особняки богатых американцев, европейцев, египтян. Возможно, это и так, но нам роскоши наблюдать не пришлось.
Кстати, о доходах. Мысль о бюджетных деньгах терзает умы не только рядовых украинцев. Тот же гид сообщил нам, что существует пять основных источников дохода для государства Египет:
— налоги, которые платят работающие за рубежом;
— туризм;
— нефтяные скважины;
— сельское хозяйство.
Ну, и, разумеется, Суэцкий канал, который занимает третью позицию по доходности ($3,5 млрд. в год). По поводу Суэцкого канала я слышала в Египте две хорошие шутки. Рассказывая его историю, гид в Египетском Национальном музее заметил следующее: «Во время строительства Суэцкого канала погибло 120 тысяч египтян. Но у вас, говорят, был свой — Беломорканал, и вы этот рекорд побили…». А по поводу 3,5 миллиардов он высказался еще радикальнее: «Куда уходят деньги, мы не знаем, но такая сумма существует официально». Вообще, надо сказать, чиновников в стране не любят, намекая не только на склонность к коррупции, но и нежелание работать. В стране, хохмят они, у государственных служащих самый короткий рабочий день — с 9.00 до 14.00, в 10.00 приходят на работу, до 12 —завтракают: «Реально у нас семь выходных в неделю».
Религиозность египтян не вызывает сомнений. 90% населения исповедуют ислам. Около 10% (примерно 6 млн.) — копты, которые исповедуют христианство. Это потомки доарабского Египта, который был одной из первых стран, куда в первом веке проникло христианство. Сами они процентность комментируют следующим образом: «Основное количество мусульман, около 10% — христиан и 42 еврея на весь Египет».
Все действующие мечети заполнены до отказа. Кроме того, в любом публичном месте вы встретите человека, который, сняв туфли и мобильный телефон, тихонько молится в сторонке.
В стране сухой закон. Во время религиозных постов алкоголь не продают даже в двух «знаменитых» магазинах Каира, где обычно он продается. О провинциальных городах и говорить нечего — за все время, проведенное в Египте, я не видела ни одного выпившего. Зато предлагали покурить травку, кальян — неизменный атрибут отдыха.
Автомобилисты на дорогах Египта — это отдельная тема. В стране нет правил дорожного движения, нет светофоров, нет… ни одной целой машины. Все ездят, как заблагорассудится, и никто по этому поводу не нервничает. Непрекращающиеся гудки машин, выкрики из окон автомобилей, люди на проезжей части — все это превращает дороги в маленький сумасшедший дом. Или в большой — в зависимости от величины города. На каждом углу — группа полицейских с автоматами. Бдительность усилили после того, как в 93-м году террористы расстреляли автобус с немецкими туристами.
«ЕЛКИ-ПАЛКИ, НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО!»
В Хургаде много русских и украинцев. В Хургаде, например, магазин с длинным названием «ЕЛКИ-ПАЛКИ, не проходите мимо» пользуется огромной популярностью, а лично меня умилило стихотворение, вывешенное на входе продуктового магазинчика: «Будешь пить Андрюшин сок — станешь строен и высок».
Встречали мы земляков повсюду: они работают в аэропортах, туристических агентствах, магазинах, гидами в музеях. Да где угодно! Оно и понятно: львиную долю туристов составляют жители СНГ. И с ними легче всего общаться землякам. На парфюмерной фабрике в Каире, например, нас активно «замолаживала» менеджер Ада. Девушка поигрывала ямочками и рассказывала про лечебные и эротические масла, жонглировала флаконами и названием французских фирм, для которых эти масла изготовляются. На слове «эротический» мы «сломались» и купили-таки у обаятельной Ады нечто мутное в потертых бутылочках, которое, если верить соотечественнице, в свободное от нас время фабрика продает фирме «Кристиан Диор».
На берегу — прокатный пункт для серфингистов. Доски с парусом выдают два москвича, которые по отмороженности и усталости от «идиотов», желающих в первый раз прокатиться на серфинге, сильно напоминают «спасателей Малибу». (Лежа в первый день на теплом бархане недалеко от их пункта и слушая гул песка, я вдруг позавидовала этим двум блондинам, чудесным образом спасшимся от московских морозов, дефолтов, скучных теленовостей, надоевших соседей — они нашли свой «урюпинск», свою волну, обеспечили кратковременную, счастливую передышку, живя круглый год в этом райском уголке).
Туристы из СНГ — отдельная тема. В толпе, заполняющей отели, совсем нетрудно вычислить основной контингент — мелких бизнесменов и их жен — в шортах, спортивных костюмах и пляжных тапочках. Ведут они себя вполне чинно: загорают, ездят на экскурсии, покупают сувениры — цветной песок в стеклянных бутылках, изображающий фараонов, верблюдов и прочую чушь. Но по вечерам в отеле работают музыканты, массовики-затейники и ближе к 11 вечера раздается радостный клич «массовика»: «Украина! Давай-давай!», а ближе к 12 дивный воздух побережья оглашается нестройным, но до боли знакомым: «Ти ж мене підманула».
«СЕЙЧАС РАМАДАН, НО У МЕНЯ ЕСТЬ ГЛАЗА»
Взаимоотношения с женщинами — отдельная тема. Египтяне женщин любят, обожают делать им комплименты, но внешний вид европейских женщин (голые ноги, голые плечи, декольте и пр.) воспринимают как приглашение к неформальному диалогу, который неизменно начинается с сакраментального: «Ты очень красивая!». Рискнув один раз прогуляться по Хургаде в одиночестве, я вынуждена была вернуться через полчаса в отель. Водитель маршрутки выразительно пояснил мне: «Сейчас Рамадан, но у меня есть глаза!». Действительно, во время одного из главных исламских праздников египтянам запрещается есть и пить с пяти утра до пяти вечера, естественно, о греховных мыслях не может быть и речи. Впрочем, большинство мужчин во время памятной «одиночной прогулки» вели себя так, что возникла версия о «мягком Рамадане» — многие, видимо, обходятся полумерами. Кроме того, в один из вечеров в подворотне Хургады, мы заметили красный фонарь, недвусмысленно висящий в темной пасти двора. Эх, я бы зашла, но коллеги как-то засмущались.
Женщины, как правило, не работают. Правда, в офисах и отелях можно встретить служащих-женщин, но это, в основном, молодежь. Женщины в Египте работают только с согласия мужа, который отвечает за семью. Кроме всего, в стране по-прежнему запрещены аборты — их делают только в соответствии с заключениями медиков. Однако на дворе ХХI век и женщины не желают мириться с таким положением вещей, поэтому процветает подпольный бизнес — врачи прерывают беременность, нарушая закон. Нынче во многих семьях 3-4 детей, и это считаются «малосемейные» браки. Все больше браков заключается с иностранцами, однако они, по-прежнему, не одобряются обществом и родителями. Но неофициальных связей с украинками достаточно. Продавец в Хургаде суетливо показывал мне какие-то затертые визитки девушек-киевлянок и умолял взять деньги на цветы для «жены» Наташи, которая проживает в Киеве на улице Грушевского. При всем уважении к чужим чувствам и крепнущим международным связям посвятить полдня поискам неизвестной Наташи я не могла, о чем честно призналась египетскому Ромео. В ответ он только грустно закивал — видимо, не я первая проявила душевную черствость и непонимание.
ВМЕСТО ФИНАЛА
Ненавижу писать «заключения», придумывать финалы. Тем более, что в Египет я еще вернусь. Чтобы еще раз услышать, как гудит песок, ощутить привкус ветра и то особое («специальный дизайн!») состояние, когда хочется думать о двойственной природе вещей.
«Есть у вас тут миражи?» — упорно приставал какой-то бизнесмен из Харькова по дороге в Каир к гиду. Парень ничего не понял и только пожал плечами. Я отвечу за него: «их есть у них». Так же как и многое другое есть в стране с удивительной помесью вековой истории и детского наива, потрясающей красоты и шокирующей бедности. Все-таки пока находишься там, чувствуется, что «караван идет» и будет идти бесконечно долго. Возможно, оттого все они улыбаются и просят у тебя копеечную авторучку в «дюти фри».
...А в самолете соотечественники, наконец, почувствовали себя свободно и надрались до икотки, громко и весело матерясь в присутствии резвящихся собственных детишек и спокойных, как египетский сфинкс, жен. Все-таки нужно было подготовится к встрече с родиной.
