Предлагаем вашему вниманию выдержки из интервью Александра Миндадзе, которое он дал накануне Берлинского фестиваля «Радио «Свобода» (www.svobodanews.ru).
Марина Тимашева: — В титрах фильма было указано, что несколько стран принимало участие в работе: Россия, Беларусь, Украина и Германия.
Александр Миндадзе: — Беларусь в последнюю секунду не стала участвовать в этом проекте.
М.Т.: — А должна была быть в каком качестве?
А.М.: — Должны были дать какие-то небольшие деньги. Потому что эта катастрофа Чернобыльская их очень даже касалась. Они поначалу очень хотели участвовать. Потом возникли идеологические претензии. Они не возникали ни здесь, ни в Украине, но там возникли: в каком виде представлено украинское руководство — трусливое, растерянное и прочее.
М.Т.: — Саша, а в Украине вы снимали?
А.М.: — Мы, конечно, в Припяти не снимали не потому что там нельзя снимать, а потому что нам нужен был город Припять, только до взрыва. Не этот Припять с пустыми страшными окнами, нам нужен был цветущий, современный, достаточно благополучный, по советским меркам, город, где не было дефицита. Ведь это был атомный город, а эти города снабжались лучше. И туда люди хотели переезжать, там вся доска была увешана объявлениями: «Меняю такое-то на Припять». Это был город молодой, с очень большой рождаемостью. В этот день, 26-го, было 16 свадеб, и это при том, что в городе было 50 тысяч населения. Мы искали город неразрушенный и чуть-чуть его «лакировали’». Нужно было, чтобы не было в кадре рекламы, мы убирали эту рекламу, где было возможно, гасили объявления световые и так далее. Было непросто вписаться.
М.Т.: — И где снимали?
А.М.: — В двух городах — Светлодарске Донецкой области, где мы снимали примерно три четверти картины, и Энергодаре — атомном городе в Запорожской области.
М.Т.: — Действие фильма, напомню, идет о том дне, когда рванул реактор, а это было 26 апреля.
А.М.: — Да, но это фильм не о начальствах и ни в коем случае не об этой атомной катастрофе. Это фильм об одном дне, об этой слепой субботе незнания, 26 апреля. Все основано на огромном количестве собранных документов и материалов, конкретных сведений и воспоминаний людей. В ночь на субботу это случилось, в субботу все уже было известно начальству, хотя даже они не верили, что такое может быть, что реакторы взрываются. Но всю субботу люди жили, как жили, и даже если понимали, что случилось, все равно жили. Эвакуация началась 27-го, в воскресенье, в 12 часов дня. Так что фильм об этих людях, о человеке, который не может убежать. Это комсомольский карьерный человек, абсолютно, казалось бы, неприспособленный к выбору своего пути, который оказывается в бункере, узнает, что случилось, бросается в город, хватает женщину, к которой так бы и не подошел. Но женщина экзистенциалистски ломает каблук, потом они идут за ее паспортом в ресторан, потом он пьет. Это о силе мелочей, которые становятся существенными, важными и, как путы, треножат. А жизнь в это мгновение вдруг расцветает невиданными, яркими красками, которые ослепляют. Это метафора ситуации, актуальная для всех и, в частности, для меня, когда я умом понимаю, что должен что-то менять, что невозможно так больше жить, однако не в силах разорвать круг этой жизни, которая в минуту выбора становится для меня еще дороже, и все эти мелочи только расцветают своим последним и слепящим цветом.
М.Т.: — Вы часто выбираете человека невзрачного, не склонного ни к каким особенным действиям. Но в какой-то момент он невольно из невзрачного делается очень даже «взрачным», человеком, способным на что-то порядочное.
А.М.: — Ну да, с героем происходит какая-то внутренняя история, безусловно, когда он оттуда не уходит. Нельзя сказать, что это парафраз «Титаника», но это, в общем, где-то в соседней области — люди, которые не уходят. Я исходил просто из обстоятельств. Вот такой человек, который узнает случайно, бежит к друзьям, а потом не одно, так другое, не другое, так третье... И так вот оно и пошло, и все интереснее вдруг, интереснее. А потом — ну, и пошло оно все...
М.Т.: — Вот вы сказали слово «экзистенциальный» в связи с тем, что героиня фильма сломала каблук...
А.М.: — Я его сказал, чтобы попытаться его выговорить. Ну, а почему бы и нет? А если бы не сломала? А вот не опоздали бы на поезд, и жизнь бы повернулась по-другому...
М.Т.: — В рецензии написано, что из ваших фильмов, включая и этот новый сценарий, следует: «социальные катаклизмы беспричинны, и уроки из них извлекать бессмысленно’». Я была крайне озадачена такой интерпретаций того, что вы делаете, и у меня возникло серьезное сомнение в том, что вы именно так думаете.
А.М.: — Я никогда не думал на эту тему, мне кажется, что дело совершенно не в этом. Меня интересовало, почему я не могу убежать от жизни, хочу поменять, но не могу.
М.Т.: — Очень многие люди могут, кстати говоря, могут подняться и уехать в неопределенном направлении, даже не имея ни денег, ни каких-то особенных возможностей.
А.М.: — Иногда это авантюристы, а иногда это люди, которые не могут не менять жизнь. Так они родились, с таким большим запасом «батарейки», что должны обязательно что-то поменять, а потом, оглядываясь, думают: а зачем я это делал, куда я бежал? Я знаю очень много таких людей. Я, например, физически не могу изменять жизнь, я — инертный человек в обстоятельствах жизни. Вот, как она течет, значит, ей так и течь, я абсолютно лишен активной жилки преобразователя собственной жизни. Но это я так устроен, может, потому, что я живу тем, чем я живу, — историями.
