Для художника изменение — синоним поиска и обновления, но для художника 25-летнего поиск — это еще и естественное состояние, желание не только найти себя, но и, прежде всего, разобраться в себе. Во всяком случае, таким представляется смысл творчества молодой киевской художницы Алены Науменко. Впрочем, сама она определяет все происходящее двумя словами — «Поиск любви». Кстати, так называлась и ее недавняя выставка в галерее «Мистець» (совместно в Анастасией Сахалтуевой). Если так, то путь в самом деле имеет цель, а творчество — «внутренний стержень», иначе говоря — внутреннее единство.
Возвышенность и романтичность кредо (тем более творческого) не обозначает, разумеется, его абстрактности. Но пока обнаруживается скорее не «любовь», а жажда, переходящая порой едва ли не в жадность жажда всего — впечатлений, событий, работы (а в работе — не только просто «работать», но и «все попробовать»). При такой энергии — жизненной и творческой — особенно удивительна и даже немного загадочна тишина, вдруг наступающая в лучших картинах Алены Науменко — тишина падающего снега, осеннего парка, пустого двора, вечернего подъезда. Явление того же порядка (и той же непостижимости) — большая серия о «ретро-Киеве», Киеве конца ХIХ — начала ХХ века, вдруг созданная художницей, мечтающей добраться автостопом до Тибета.
Дару тишины (назовем его так) сопутствует у Алены Науменко другой дар, не менее редкий и драгоценный, а может быть — и более важный. Это — способность преображать мир, перенося его в свои картины. Дело не в том, что нарисованные ею пейзажи или, например, портреты становятся «непохожими» (что в первом случае, правда, вряд ли так уж непоправимо, а во втором и вовсе — спорно). Просто, увидев после картины Алены Науменко реальный (ей, так сказать, позировавший) вид из окна или тем более — фотографию другого запечатленного ею «уголка», реагируешь только грустным и чуть разочарованным «а!» — особенно когда обнаруживаешь, что и сам не раз бывал в этом внутреннем дворике (Академии искусств) или среди этих боскетов (Ботанического сада). Потому что после картины ожидаешь невесть чего — вдруг наяву обнаружившихся (да еще в Киеве) домиков Добужинского, парков Сомова и Борисова-Мусатова. Все сказанное, однако, ни в коей мере не обозначает, что Алена Науменко напоминает вышеперечисленных художников. Если уж на то пошло, то как раз на них она совсем не похожа, а если и похожа, то не на них...
Общеизвестно, впрочем, что на живопись у художников особый взгляд, и было бы по меньшей мере неразумно приписывать их картинам какую бы то ни было литературность — если, конечно, она не существует изначально и сознательно, как авторская установка. Потому что там, где простым смертным видятся цветы или осенние листья, художник, вполне вероятно, усматривает только определенное соотношение красок, не несущее в себе никакого смысла, кроме чисто эстетического. Что же до «Поиска любви», то это, судя по всему, позиция самой Алены Науменко, но никак не ее персонажей. Дело в том, что персонажи эти свою любовь, по большей части, уже обрели — и нимало не скрывают своей радости и прочих эмоций по поводу этого долгожданного обретения. Тут, безусловно, возможны свои варианты или, точнее, свои нюансы — от элегантного флирта в стиле ретро из той самой «Киевской серии» («Встретимся в театре») до шепота двух теней в вечернем подъезде и страстных объятий под распускающимися лилово-розовыми магнолиями. Однако все эти оттенки, в общем, не меняют сути дела — речь идет не о, например, безысходном ожидании и уж тем более не об утрате, а именно об обретении любви во всей ее полноте, нo вопрос о, скажем, кратковременности этого состояния нигде у Алены Науменко даже не возникает. В общем, в ее картинах все обстоит как в старых добрых сказках, где герои представляют интерес только до своей свадьбы, а всякие там «Все счастливые семьи… Каждая несчастливая семья…» — совершенно из другого литературного измерения...
Между прочим, кроме влюбленных, в картинах Науменко есть еще монахи. Они как бы тоже из «Ретро-серии», но временами наводят на некоторые размышления («Если же поиск любви не увенчался успехом» и пр.). В картинах Алены тишина особого свойства и представляет собой, скорее, энергию в состоянии покоя. В конце концов, недаром всего очевиднее тишина именно в пейзажах — всяких, но особенно — в осенних, где тоже происходит не столько цветение и увядание, сколько отдых после расцвета и уже начавшееся накапливание сил для расцвета нового (так сказать, короткая передышка природы). Впрочем, для того, чтобы подтверждать правило, должны существовать исключения. И у Алены Науменко такое исключение есть. Называется оно «Зима». В отличии от едва ли не всех других ее картин, так или иначе взятых — «Зима» почерпнута изнутри, потому что сюжет ее — сказочен и при этом прост, как остаток полузабытого сна. Итак: ажурная (до боли летняя) скамейка среди снега, и на ней — задумчивый ангел и серый котенок...
