Сложная социально-экономическая ситуация, множество ментальных и моральных болезней нашего общества привели к тому, что уровень преступности среди детей и подростков растет. Это засвидетельствовали в Генпрокуратуре: по ее данным, в прошлом году в Украине подростки совершили свыше 17 тысяч преступлений. Только по первому полугодию 2011 года количество административных нарушений выросло почти на 60% (по сравнению с предыдущим годом), о чем говорится в письме «О состоянии преступности среди несовершеннолетних в І полугодии 2011 и основных задачах органов управления образованием по профилактике правонарушений среди несовершеннолетних», размещенном на сайте МОНСМ. Возраст 80% нарушителей — 14—18 лет. Согласно официальным данным, количество преступлений среди детей выросло в основном за счет увеличения правонарушений в сфере обращения и сбыта наркотиков и за счет краж. Кстати, по данным Генпрокуратуры, не уменьшается и количество беспризорных детей — в прошлом году в приюты доставили 12 тысяч. Стражи порядка считают, что причина — в ненадлежащей профилактической работе с малолетними правонарушителями и проблемными семьями.
Как отмечают эксперты, если ребенка, совершившего правонарушение, жестоко наказать, то это полностью сломает его жизнь: подросток, побывавший за решеткой, — это уже потенциальный преступник, потому что, впитав в себя все понятия «зоны», он переносит их на общество и не представляет, что можно жить не обманывая, не воруя, не нарушая закон. Уполномоченный Президента по правам ребенка Юрий Павленко выступает за смягчение наказаний для детей: он считает, что Украине нужно «перейти от карательного правосудия к восстановительному». Одним из самых больших недостатков нашей судебной системы, по мнению председателя Комитета ООН по правам ребенка Жана Зерматтена (Швейцария), является недостаточная практика этого восстановительного правосудия, и, по его словам, «часто дети лишаются свободы не за правонарушение, а за свое поведение». Однако в Украине уже практикуется ювенальная юстиция — когда дети учатся отвечать за свои поступки, при этом к ним не применяют карательные методы. Об этом «Дню» рассказал президент Украинского центра согласия Роман КОВАЛЬ.
— Пан Роман, недавно на международном общественном форуме «Создаем безопасное общество вместе» ваша организация презентовала результаты пилотного проекта ювенальной юстиции, который провели в регионах. Каковы его результаты?
— Мы презентовали модель, которая была апробирована в семи пилотных сообществах. Лучше всего ее отработали в Пирятине Полтавской области, Жмеринке Винницкой области, Виннице, Ивано-Франковске и в Красногвардейске АР Крым. Модель предусматривает определенный способ реагирования на преступления, которые совершаются несовершеннолетними: основное — чтобы они могли встретиться с потерпевшей стороной, обсудить последствия случившегося и взять на себя ответственность за исправление причиненного вреда. Конечно, это происходит при добровольном согласии двух сторон — если совершеннолетний признает факт совершенного правонарушения. Также модель предусматривает работу со школьными заведениями. Это так называемые первый и второй уровень профилактики — когда в школах создаются школьные центры согласия, как ученики их называют, где школьные психологи, являющиеся координаторами этих центров, вместе с выбранными учениками проходят обучение в качестве посредников в решении конфликтов. В дальнейшем они помогают своим одногодкам, проводя тренинги и восстановительные практики в классах, направленные на формирование моральных ценностей у учеников.
— Я слышала мнения, что такая практика является возрождением подзабытого опыта «стукачей» — когда обученные ученики доносят старшим на своих одноклассников.
— Сегодня такие центры созданы в 120 школах Украины и в этическом кодексе посредника есть принцип конфиденциальности. Если этот человек прошел обучение в Украинском Центре Согласия, то он ни в коем случае не может передавать информацию. Дети выступают посредниками между своими одногодками. Причем взрослые люди не приглашаются в качестве посредника — если это конфликт между детьми. Взрослый принимает участие в медиации только тогда, когда одной из конфликтующих сторон выступает взрослый человек. Или — это конфликт с привлечением родителей или педагогического коллектива. Если же конфликт между учениками, то посредниками являются сами ученики, которые не сообщают потом никому, в чем заключался конфликт. Разве что они скажут координатору, был он решен или нет... Практика показывает, что в рамках этих пилотных моделей подавляющее большинство конфликтов потом даже не доходят до взрослых, директора школы. Наоборот — в рамках проводившегося исследования директора говорили, что через год работы этой службы, они уже забывают, как решать конфликты с родителями. То есть, родители уже не дежурят под их кабинетами и даже не возникает необходимости приглашать милицию в школу. Также впоследствии становится меньше этих процедур (медиации) — потому что дети учатся разрешать конфликты без вмешательства взрослых. Скажу еще, что достаточно сильно эта практика развита в Пирятине, Белой Церкви, Жмеринке, Виннице, Ивано-Франковске.
— Как вы считаете: детская преступность растет из-за того, что взрослым нет дела до проблем детей и их никто не учит мириться?
— Согласно официальной статистике, уровень детской преступности опять растет. Причин много. Это и социально-экономическая ситуация, это и отсутствие системной работы с правонарушителями на национальном уровне. Фактически, мы отчитывались о 7 сообществах, а у нас — 24 области, которые состоят из многих сообществ...
— Какие замечания сделал председатель Комитета ООН по правам ребенка директор Международного института по правам ребенка Жан Зерматтен, посетивший вашу презентацию?
— Мы пригласили его рассказать о взглядах комитета ООН по правам ребенка на задачи профилактики детской преступности: на каких принципах она строится, что нужно принимать во внимание, как учитывать в национальном законодательстве, как организационно строить эту работу. В том числе он обращал внимание на общий комментарий ООН №10, в котором говорится о том, что принципы восстановительного подхода должны быть широко применены в системе ювенальной юстиции относительно детей. Это именно тот подход, который может быть использован в модели профилактики. Детям необходимо давать возможность как можно чаще использовать альтернативные программы и выводить их дело из системы криминального судопроизводства. Если, например, ребенок признал свою вину и готов встречаться с потерпевшей стороной, примириться, возместить нанесенные убытки и что-то сделать для исправления, то в подавляющем большинстве стран, отвечающих принципам ООН, это дело закрывается и не доходит до суда. Например, в Канаде или Великобритании прокурор или офицер полиции имеет право закрыть дело, если действительно состоялось примирение и есть соглашение об исправлении.
— Можно ли считать, что у нас внедрение восстановительного правосудия сдвинулось с мертвой точки?
— В настоящий момент — да. За последние 1,5—2 года в работе милиции на уровне внутренних нормативно-правовых документов появилось отражение этих принципов: мы видим ориентацию на профилактику правонарушений вместо исключительно карательного реагирования, направленного на наказание и последующее заключение. Хочу отметить, что в июле этого года Украина опять будет отчитываться в Комитете ООН по правам ребенка о состоянии соблюдения прав наших детей. Внедрение принципов восстановительного правосудия должно быть отражено в этом отчете. Надо сказать, что в настоящее время система криминального судопроизводства не совсем отвечает международным стандартам в отношении детей — и относительно частоты применения лишения свободы как меры предосторожности на досудебном этапе, и относительно применения практики восстановительного правосудия, и относительно количества заключения несовершеннолетних. Украине есть над чем работать.
