Актриса пережила опухоль мозга, алкогольную зависимость, гнев Ватикана и восемь браков, один из которых был заключен с психически неуравновешенным родственником Пэрис Хилтон. Неудивительно, что после всего этого Тейлор не испугалась нескольких акул, с которыми плавала на Гавайях прошлым летом (правда, находясь в специальной клетке), пишут izvestia.ru. Тейлор по гороскопу — рыба, и одним из ее прозвищ было «сексуальная хищница». От фильма к фильму она подтверждала свой статус роковой женщины — в кино и в жизни.
Лиз «проглотила» своих «сексуальных» соперниц в кино: Мэрилин Монро умерла в 1962 году в возрасте 36 лет от передозировки наркотиков, а Джейн Мэнсфилд было 34, когда она погибла в автомобильной катастрофе.
Лиз «украла» трех мужей из своих семи — актеров Майкла Уилдинга, Эдди Фишера и Ричарда Бартона (за него она выходила замуж дважды) — у их жен актрис Кей Янг, Дебби Рейнолдс и Сибил Уильямс. Ее богатый жизненный опыт жены, любовницы, матери выплескивался на экран. Она играла саму себя, а не делала карьеру, как современные голливудские актрисы, заправленные протеиновым шейком и ботоксом и изможденные пилатесом.
Сейчас Тейлор мучают артритные боли в спине, она много времени проводит в инвалидном кресле. Но и много плавает в бассейне в своем доме в Бел- Эр, где она живет с 1982 года. Там ее часто навещают четверо детей, десять внуков и три правнука. Она любит посидеть в ресторане с самыми близкими друзьями. Но она все еще Элизабет Тейлор, поэтому ее по-прежнему сопровождает охранник. А ее нынешний — уже двухлетний роман с богатым разведенным джентльменом, который моложе ее на 17 лет, подтверждает, что Тейлор не собирается прощаться с любовью...
«МЕЧТАЛА СТАТЬ БАЛЕРИНОЙ»
— Я англичанка, ирландка, шотландка, француженка, итальянка, немка и швейцарка — во мне много чего намешано, —рассказала Элизабет Тейлор. — Мои родители встретились еще школьниками в Арканзас-Сити. Отец носил мамины книжки... Позже мой дядя Ховард Янг, очень известный тогда арт-дилер в Нью-Йорке, обучил отца, и тот открыл в Лондоне свою галерею. В то время мама уже играла в лондонском театре, и отец носил ей цветы в гримерную. Потом они поженились, мама родила меня с братом, и все было прекрасно, пока Гитлер не начал бомбежки. Премьер-министр Чемберлен сказал моему отцу, который был вхож в элиту: «Фрэнсис, будет лучше, если ты с семьей вернешься в Америку». И мы стали паковать вещи...
— В Голливуде вы решили стать актрисой, как мама?
— Нет, я мечтала стать балериной, в Лондоне посещала балетную школу, в которой учились принцессы. Даже по дому ходила в пуантах. Но в Голливуде мое увлечение сочли странным — все сходили с ума по Фрэнку Синатре и джазу.
— В 9 лет вы сыграли в первом фильме «Лэсси возвращается домой»...
— До этого я снялась в маленьком и слабеньком фильме «Каждую минуту рождается человек». Продюсер измерил мой рост у стенки, провел линию карандашом: «Извини, милая, но ты слишком мала». А я ему: «Ничего, вырасту» (рост Тэйлор — 1м 57 см)
— Вы много зарабатывали?
— Да, из моих гонораров оплачивались все наши расходы. Для моего отца это было плохое время — люди не покупали картин...
— Когда вы ушли из родительского дома?
— При первой возможности — когда мне исполнилось 18 лет. Я думала, что влюбилась, и вышла замуж. Он был Хилтон, а я бедной маленькой Золушкой. Когда через 9 месяцев мы разводились, я не назвала в суде причину развода. Но он был ужасный. Когда напивался, становился жестоким. Я не разглядела этого во время помолвки, он же путешествовал восемь месяцев.
— Родителей радовало, что вы стали актрисой?
— Отец настоял, чтобы моя мать оставила сцену после замужества, и она возложила свои несбывшиеся надежды на меня. Отец негодовал — это и стало началом конца нашей семейной идиллии...
«Я БЫЛА ПРАВИЛЬНОЙ МАМОЙ»
— У вас не всегда складывались взаимоотношения с режиссерами?
— Однажды был конфликт на съемках. Я инстинктивная актриса, никогда не училась актерскому мастерству, технике. Поняла, что мне нужно оставаться самой собой, прислушиваясь к собственным эмоциям... В общем, мы с режиссером перестали разговаривать — так и досняли «Баттерфилд, 8», играя в молчанку. Самое забавное, что именно за него я и выиграла свой первый «Оскар».
— Где вы храните свои «Оскары»?
— В телевизионной комнате. Один из них, который получил Майк, я подарила своему внуку — тоже Майку Тодду. (В браке с третьим мужем Майклом Тоддом она родила дочь Лизу, сын которой назван в честь деда) Он вылитый дед — прическа, манеры, его энергия и талант. Так что я обязана была отдать ему «Оскар», когда он выиграл первую награду в университете, где он изучает кинематограф.
— В другом вашем «оскаровском» фильме — «Кто боится Вирджинии Вульф?» — обошлось без войны с режиссером?
— Да, но наши с Ричардом Бартоном герои хотели друг друга убить. Я легко трансформировала себя в свою героиню. А для того, чтобы нам самим не убить друг друга, мы работали по определенной системе...
— Что за система, если не секрет?
— Возвращаясь домой после съемок, мы говорили о чем угодно, только не о том, что было на студии. Роли учили в машине по дороге. А дома снова становились Ричардом и Элизабет — родителями своих детей. Мы забывали о наших героях — и мы выжили.
— Как сложились ваши отношения с внуками?
— Я люблю внуков потому, что мне не надо их воспитывать — выговаривать им за что-то, делать замечания. Это все дело родителей. Кстати, мои дети неплохо воспитали своих детей — все- таки я была правильной мамой.
— Вы снимались с животными в «Кулике», «Национальном бархате», «Лэсси», «Прогулке на слоне»...
— Я могла подойти к оленю на поляне до сезона охоты в штате Вашингтон, погладить его. Олень похож на привидение, у него есть шестое чувство...
— Вы так любите животных?
— Когда мне было 13 лет, я поймала 26 бурундуков. Я написала об этом и издала книжку с картинками. В детстве у нас с братом были кролики, черепахи, овцы, козы, куры. Это было для меня счастье...
— На одной из детских фотографий вы с братом Говардом продаете лимонад по 5 центов за стакан. Зачем вам это было нужно?
— А что, это было прибыльное занятие для 7-летней девочки. Я стояла у дороги и подавала знаки рукой проезжим машинам. Если они не останавливались, я их страшно ругала.
— Позже вы стали первой актрисой, получившей миллионный контракт, — за «Клеопатру»; первой в Голливуде приобщились к парфюмерному бизнесу в 1967 году — и сегодня духи «Белый бриллиант» считаются самым успешным «звездным» парфюмом, принесшим миллиард долларов...
— Я не уделяла этому много времени, но мне нравилось создавать духи, подбирать упаковку к ним...
— А потом вы первой в Голливуде заявили, как важно объединиться в борьбе со СПИДом, и в 1985 году создали фонд, к которому были привлечены десятки миллионов долларов...
— Люди захлопывали двери перед моим носом и обходили меня стороной: они не хотели быть замешанными ни в чем, что касается СПИДа, — в прямом и переносном смысле. Они просто закрыли на него глаза, не понимая, что тем самым делают хуже только себе.
— Цела ли еще знаменитая диадема, которую вам подарил Майкл Тодд, чтобы вы ложились в ней спать?
— Он подарил мне ее, чтобы я плавала в ней в бассейне.
— В бриллиантах в бассейне? Не боитесь, что они испортятся от воды с хлоркой?
— Ну что вы, они проживут дольше, чем я!
