Очень осторожное и несмелое оживление кинопроцесса в Украине изредка сопровождается провозглашением довольно громких проектов. На прошлой неделе кинематографическому сообществу поведали об очередном студийном парадизе.
На этот раз инициаторами грандиозных планов стала продюсерская группа фильма «Orangelove» — едва ли не первого украинского коммерческого полнометражного фильма вообще и об оранжевой революции в частности: братья Александр и Вячеслав Константиновские, Алина Панова и Владимир Хорунжий (сын писателя Анатолия Хорунжего, сам коренной киевлянин, выехал из Украины еще в начале 80-х).
На общей пресс-конференции они изложили план построения нового киностудийного комплекса недалеко от Киева. Земельный участок площадью в 50 га уже купили. Комплекс будет состоять из 12 съемочных павильонов, звукозаписывающей студии для записи симфонического оркестра и хора, а также лаборатории по обработке пленки, цифрового сканирования, линейного комплекса для дубляжа фильмов. Т.е. — создадут полный цикл производства, когда фильм можно будет и снять, и довести до толка, и напечатать копии, не выезжая в Москву, Прагу или Польшу. Одним словом — осуществят многолетнюю мечту всех отечественных режиссеров.
По словам реализаторов проекта, общая сумма инвестиций составит 100 миллионов долларов, строительство будет длиться, как утверждает Вячеслав Константиновский, 2,5 года. При этом вводить студийные мощности в действие будут поэтапно, т.е. комплекс начнет работать еще до официального открытия. В сумму заложены не только работы по сооружению студии, но и производство нескольких фильмов на ней. И Константиновские, и Хорунжий уверяли, что партнеры у них самые серьезные, американские, но высказали надежду на помощь власти: «мы должны разговаривать в один голос со всеми органами», «нужная кооперация» — последнее, насколько можно понять, предполагает и определенные льготы участникам проекта.
В общем, из всего сказанного складывается весьма радужная картина. Студия, безусловно, будет иметь прибыль с производства заграничных блокбастеров, а вот цены на использование аппаратуры для отечественных фильммейкеров будут более низкими, чем для высокобюджетных, коммерческих групп. Предусмотрены тренинги персонала, который на студии постепенно станет полностью украинским — это особенно важный пункт, потому что таким образом предполагают ни больше ни меньше — возродить кинопрофесии, которые в стране фактически исчезли по причине физического ухода своих носителей. Мало того: запустят и специальную программу именно для наших режиссеров. Будут и дополнительные проекты, как-то достройка офисных помещений, тематически-развлекательного комплекса.
На вопрос, что же побудило их, вполне успешных людей, взяться за столь неблагодарное дело, братья Константиновские отвечают, что они достаточно стойки для того, чтобы позволить себе риск, да и вообще рисковать привыкли, а, кроме того, любят быть первопроходцами и делать то, что будет иметь общественное значение.
Впрочем, вопрос все-таки остается открытым. Поскольку любое крупное строительство у нас, тем более вокруг столицы, — это событие экстремальное, задевающее интересы такого количества влиятельных групп, что еще до начала становится похожим на войну. За радужными строками пресс-релиза возникают пока не столько очертания будущей студии, сколько несокрушимые шеренги разнообразных бюрократических структур — как киевских, так и общенациональных, с их бесконечными бумагами, согласованиями, проверками, а также вполне (или, точнее, «чисто») конкретными закулисными аппетитами. Не говоря уже о том, что строительство цехов — это только полдела, а наполнение их соответствующими фондами и специалистами — работа не менее тяжелая, чем само строительство. И действительно ли аренда и эксплуатация современного оборудования будет по карману в общем очень небогатым украинским кинохудожникам?
Нет, конечно, очень хотелось бы порадоваться за всех нас — что, наконец, будем иметь свою современную кинофабрику. Автор этих строк лично очень и очень на это надеется. Но наша трижды проклятая эпоха перемен продолжается, и об ее ржавые скалы разбился не один корабль благих намерений. Остается только сакраментальное — посмотрим через 2,5 года. Обольщаться не будем, но если делаться будет действительно то, что заявлено, — поддержим как сможем, правда ведь?
