Рублевско-Успенское шоссе — не просто дачные поселки в Подмосковье, это своего рода символ «новых русских», из тех, кто проводит зиму в Куршавеле, лето — на Лазурном берегу, а в Москве редко выезжает за пределы Садового кольца.
Написав книгу «Casual», сразу ставшую бестселлером, Оксана Робски впустила в закрытый «рублевский заповедник» широкие народные массы. Причем скандальность романа заключалась не в теме, давно уже истоптанной до полной банальности, а в личности автора. Впервые творение о богатых и известных написано не человеком со стороны, а представителем наиболее состоятельной и привилегированной части московской тусовки. Злые языки уже прозвали Оксану говорящей сумкой Chanel, а обитатели Рублевки принялись вычислять, кого конкретно из них Робски вывела в романе. Умная девушка Оксана на прозвище не обиделась и тут же написала новую книгу «День счастья — завтра». И опять на ту же тему. Так что же на самом деле означает понятие «рублевская жизнь»? И чего в ней больше — роз или шипов? На эту тему на страницах «Итогов» (www.itogi.ru) размышляет автор «прорублевских» романов Оксана РОБСКИ. Почему мы решили вас с ними познакомить? Да потому, что жизнь обитателей, скажем, Конча-Заспы мало чем отличается от их «рублевских коллег». Просто киевские дачные поселки еще не нашли своего летописца.
— Слышали, как ваши романы называют, Оксана? Путеводителями по заповедным местам Подмосковья.
— Думаю, когда-нибудь мне даже посвятят отдельную страничку в экскурсиях по Рублевке. На манер Беверли-Хиллз, где показывают дома голливудских звезд. Гид скажет примерно так: «Вот мост, с которого падал Борис Ельцин. Перед вами — дворец скромного депутата Госдумы. А за этим столиком всегда дает интервью Оксана Робски...» Если же серьезно, то я сознательно поселяю своих героинь в мир, наполненный реально существующими магазинами, ресторанами, салонами красоты.
— Продакт-плэйсментом попахивает.
— Не секрет, что Донцова с Марининой и многие другие популярные авторы этим пользуются. Вроде бы даже существуют расценки. Если кто-то из владельцев бутиков или известных рестораторов захочет заплатить, отказываться не стану. Но те заведения, о которых пишу, не нуждаются в подобной славе, им вполне хватает постоянных клиентов. С другой стороны, не буду специально ввинчивать в сюжет названия непонятных забегаловок, чтобы прорекламировать. Все должно быть органично.
— Ваши слова подтверждают теорию, что Робски — лишь хорошо продуманный пиар- проект.
— А мои книги сочинили «литературные рабы»... Еще меня называли говорящей сумкой Chanel. Посмеялась и восприняла как комплимент. Глупо на такое обижаться... Знаете, буквально вчера была на открытии очередного модного салона, куда слетелась вся топ-тусовка Москвы. Ко мне подошла знакомая, хозяйка нескольких магазинов, и сказала: «Представляешь, я тоже хотела написать о нашей жизни, но ты, Оксана, опередила». Тема висела в воздухе, кто-то должен был дойти до нее раньше других. Это оказалась я, поскольку предпочла не ждать. У меня часто так складывалось в жизни. Семь лет назад первой стала возить в Москву восточную мебель. Из одиннадцати стран Азии. Люди тогда вообще не знали, что это и к чему. Некоторые думали: дрова для камина. Сейчас в городе семнадцать подобных мебельных магазинов. Явный перебор. Я успела продать бизнес на пике. Придумала компанию «Мажордом» — пошив одежды для персонала. Тоже успешно передала в другие руки. Открыла женское охранное агентство «Никита»...
— Все легко и просто?
— Не говорила, что легко. Например, с «Никитой» пришлось повозиться. Это была первая такая структура в России, она сразу привлекла внимание, я год ездила с девушкой-телохранительницей, мы сняли об этом кино во Франции...
— А я думал, Люк Бессон.
— Он тоже... Словом, скоро выяснилось: «Никита» — абсолютная утопия, хотя мужчины хотели нанять женщин-охранниц, не обращая внимания на цену. Наши кадры стоили дорого.
— Сколько?
— Пять тысяч долларов в месяц... Проблема в ином. Клиенты предполагали, что увидят перед собой шикарную блондинку с пистолетом, подружку Джеймса Бонда. Но в телохранительницы идут совсем другие девушки. Я отсмотрела тысячи полторы кандидаток и большинство из них были такие... мужеподобные. Каждая вторая — лесбиянка в ботинках на толстенной подошве и с сигаретой в зубах. Поначалу мы пытались облагородить образ, объясняя, что мужчины ищут именно девушек, но без толку. Получалось только хуже, когда обряжали претенденток в блузочки и юбочки...
— Вернемся, Оксана, к литературе, с позволения сказать.
— Всегда знала, что напишу книжку, но думала, это случится в старости. А тут развелась с мужем, продала магазин и захотела посидеть дома. Месяца три почти никуда не выходила. Поскольку бездельничать не привыкла, стала бумагу марать.
— Написанный в борьбе со скукой роман попадает в шорт-лист премии «Нацбест», по нему собираются снимать фильм с писательницей в главной роли... Вы не ошеломлены такой результативностью?
— Может, я и не попаду в кино, это режиссер решит. У меня нет актерских амбиций, нигде прежде не играла, хотя в детстве даже была утверждена на роль героини в картине «Иди и смотри». Элем Климов остановил меня на улице и позвал. Дело происходило летом, съемки планировалось начать через месяц, за это время я успела сделать химическую завивку. Приехала на студию, и все умерли: партизанок с такой прической не бывает... Моя кинокарьера закончилась, не начавшись. Зато я работала корреспондентом в газете «Московский железнодорожник», архивариусом в суде и даже помощником режиссера в цирке. У Гнеушева. Было весело и интересно. У меня богатая биография!
— А журфак МГУ вы окончили?
— Нет! Взяла академотпуск и не вернулась. Никогда ничего не заканчиваю. Если говорить о дипломах...
— И школу?
— Аттестат получила чудом! В выпускном классе у меня стоял «неуд» по химии за первое полугодие...
— Значит, чтобы стать хозяйкой двухэтажного дома на Рублевке, надо получать двойки в школе?
— А владельцам трехэтажного — тройки? Для жизни на Рублевско-Успенском шоссе этого нужно захотеть. Я как подумала, сразу здесь и оказалась. Сначала снимала дачу в Барвихе, потом долго искала землю для покупки, строила дом...
— Никогда не подозревал, что архивариусы с железнодорожниками так хорошо зарабатывают!
— У меня уже был бизнес. Шесть лет очень серьезно пахала. И сейчас не сижу без дела.
— Правду о Рублевке можно почерпнуть лишь из книг, извлекаемых из недр вашего ноутбука?
— У меня нет компьютера. Пишу от руки, отдаю секретарю, та в офисе печатает.
— А потом редактируете написанное? Лев Толстой начало «Анны Карениной» переделывал не то 12 раз, не то 24...
— Вообще-то для таких вещей существуют редакторы. Правда, «Casual» они забыли вычитать. Видимо, не сочли нужным. В итоге перепутаны названия фирм одежды, с географией есть проблемы: одна и та же дача стоит сначала на Николиной горе, а потом в Усово... Еще смешнее получилось со вторым романом. Приезжаю в издательство, а мне говорят: «Оксана, все замечательно, только объясни, почему в финале мама героини собирается замуж? В начале книги у нее же был супруг. Живой. Куда он потом делся?» Я предложила: «Давайте его убьем. Или вычеркнем».
— Серьезное отношение к литературе у вас, девушка!
— Ну, забыла... С кем не бывает?
— Вас не задевает, что многие читатели видят в «Casual» способ заглянуть за высокий забор, куда рядовым смертным путь заказан?
— Я пишу вовсе не для рублевской тусовки. Хочу показать жизнь богатых, о которой у нас почти ничего не знают. Глянцевые журналы, светские хроники создали представление о неком инопланетном мире, а ведь это я о себе в книжке рассказывала, как бабушка клюкою чуть не разбила лобовое стекло моей машины. Ехала в хорошем настроении, слушала музыку, улыбалась. И вдруг... За что, спрашивается? Откуда такая ненависть? Моя цель — докричаться до тех, кто сидит на диване и брюзжит: «Мне бы их миллионы, всем бы показал, эх, стал бы президентом, страна жила бы иначе...» Или возьмите женщин, пилящих мужей: «Бездельник, другие вкалывают, а ты копейки не заработал!» Не исключаю, они сами отказались бы от рублевской жизни, узнай ее получше.
— Классика: богатые тоже плачут?
— Уясните простую мысль: человек с деньгами и сволочь — это не синонимы.
— Наши нувориши, по-моему, пытаются доказать обратное.
— Ну да, русские зимой гуляют в Куршавеле, летом в Марбелье и Монте-Карло. И что с того? Историческая черта, с которой надо смириться. Разве раньше князь Юсупов не жил в этом же номере с медведем? У наших людей душа такая, иначе они не умеют себя вести. Или скажете, что работяга с завода меньше любит кутить? Только он пьет не коньяк с шампанским, а самогон с пивом, и вместо медведя бьет морду приятелю. Уровень иной, а суть та же. Убеждена: каждый имеет ровно то, что выбирает сам, к чему психологически готов. Глупо думать, будто на Рублевке все только и делают, что участвуют в аукционах и сидят в ресторанах. Здесь люди работают. И не до шести вечера, а до глубокой ночи. Деньги распределялись в 1990-м году, сейчас они даются тяжелым трудом. Да, богатые русские в душе нередко распущены. Нет пока культуры, традиций, истории. Поначалу у некоторых от шальных денег крышу сносило, люди старались перещеголять друг друга, переплюнуть. Сейчас все спокойнее, цивилизованнее. Слишком много за последнее годы было потерь, смертей, разочарований... Филиалы Рублевки сегодня есть по всему миру, русские обзаводятся недвижимостью за границей, делают там разрешения на жительство. В такой стране обитаем, что без запасного аэродрома в виде второго гражданства — никак. Иначе есть риск присесть на нары рядом с Ходорковским. Кому такая перспектива понравится?
