То, что на искусстве в нашей стране заработать действительно сложно, становится все более очевидно. Об этом свидетельствует тот факт, что первый частный Музей современного искусства на Глыбочицкой после пяти лет бурной выставочной деятельности неожиданно проводит свой последний проект в этом сезоне и закрывается на неопределенный срок. Этим последним проектом по велению судьбы стала двойная выставка Юлии Лазаревской — «Homo Ludens» (с лат. «Играющий человек») и Николая Мандрича — «Начало». То есть «Начало» (конца музея) и «Играющий человек» (и, возможно, когда-нибудь, если это будет финансово рентабельным, этот музей откроется снова).
А пока что в музее бурлит жизнь, открывается новое музыкально-образовательное интернет-радио, устраиваются кинопоказы, берутся интервью, ведутся беседы. В одной из них, беседе с Юлией Лазаревской, художница поделилась с нами собственным виденьем «настоящести искусства», концепцией выставки, воспоминаниями и шутливыми историями из своего детства. Рассматривая работы на выставке «Homo Ludens» накануне знакомства с художницей, создается первичный «ментальный проект» того, как эта художница будет выглядеть, о чем станет рассказывать, что ее интересует, и, как ни странно, этот созданный образ почти полностью соответствует последующему знакомству. Возможно, это просто совпадение, а возможно — действительно взаимосоответствие между автором и творчеством, в которое вложена немалая доля личных переживаний, смятений, чувств, без которых, по словам художницы, любое произведение становится просто частью пространства, холодной и лишенной чувственности.
В истории искусства часто приходится слышать о влияниях на творчество великих художников, как, например, Модильяни или Пикассо, традиционных ремесел — культовых масок африканских народов, «наивных» изображений индейцев, «пуантилических» росписей австралийцев, то есть произведений тех авторов, которые никогда не ставили свои подписи под собственными произведениями. Такая анонимность говорит не столько о застенчивости автора, сколько об уважении традиций, применении тех навыков, которые передавались от учителя к ученикам на протяжении долгих веков. Такой исторической преемственностью и привлекают мастерицу ремесленные искусства, такие как вышивка, керамика, которые охотно «приобщаются» к воплощению художественных идей в живописи, фотографии, видео. К сожалению, многие произведения современного искусства не имеют никакого базиса, традиций, чувства выкристаллизованности, которым характеризуется искусство традиционное. Произведениям современного «актуального» искусства, которые обычно лишь ретранслируют определенную изобретенную стилистику и излишне сориентированы на показатели рыночной стоимости, не хватает именно этого дополнительного измерения глубины.
В работах Лазаревской прослеживается определенная художественная условность, трансцендентная обобщенность. Сюжеты Лазаревской обращаются к некоторой отчужденности от конкретных реалистических мотивов, образы героев, без которых невозможно ни одно полотно, максимально обобщенны, как в сакральных искусствах так называемых «примитивных» народов. Персонажи Лазаревской несколько похожи друг на друга, однако имеют отличительные черты: у одного — флейта, у другого — труба, они все стилизованные, схематичные и только намекают на физическое присутствие. «Мои персонажи находятся там, где нет атрибутов определенного места и времени. Они везде, но и нигде конкретно, и там, и здесь — в музыке, танцах, во сне, фантомные и настоящие, обнаженные и прикрытые одеждой, рассудительные и сосредоточенные», — такими определяет героев своих полотен художница.
Юлия Лазаревская — человек, играющий не только техниками, но и смыслами, впечатлениями, ожиданиями, памятью. Так, например, в цикле портретов зритель должен играя угадать знакомые издавна лица: Поля Валери, Гундертвасера, Хулио Кортасара, Иосифа Бродского — те фигуры, которые в творческой эволюции художницы стали не учителями-гуру, а теми, кто разными «путями» повлиял на внутреннюю трансформацию и становление художницы. Немалую роль сыграло также и особое сказочное детство с неомраченными и хрустальными воспоминаниями о фотосессиях, которые делал отец в дни отпуска и которые впоследствии превратились в увлекательный фото-, а затем и видеопроект под названием «Меандр». Девочки-близнецы на старых фотокарточках, превращенных в живописные полотна, напоминают Алису, которая заглядывает в Зазеркалье и заигрывает со своим отражением, окуная зрителя в особую атмосферу загадочности удвоений и безосновательных подозрений относительно «цифрового вмешательства» художницы в фотографию (будто обычной компьютерной функцией, «реверсом»). Это и заставляет возвращаться к детальному наблюдению за различными возрастными изменениями, отображенными в цикле — семейном жизнеописании, схваченном художественным вниманием уже взрослой Лазаревской.
«Я не люблю махровую серьезность», — улыбаясь, отвечает художница на «серьезный» вопрос о творческом кредо. Юлия Лазаревская известна своими неожиданными экспериментами с техниками и стилями, когда зритель, знакомый уже с ее творчеством, надеясь увидеть выставку фотографий, попадает на просмотр арт-видео или, ожидая увидеть живопись, посещает скульптурную инсталляцию. Именно игра с «мультимедийностью», неожиданность, спонтанность имеют ту творческую энергию, которая «подсказывает художнику свободный выбор» для воплощения того, что не может остаться без воплощения. Чтобы познакомиться ближе еще с одним измерением творческого самовыражения, художница приглашает на показ видеоработ, созданных в сотрудничестве с Н. Мандричем, в четверг, 24 ноября, в 17.00. Вход бесплатный.
