Выход в наш, пусть и ограниченный, прокат фильма «Цезарь должен умереть» (Cesare deve morire, режиссеры — Паоло и Витторио Тавиани, Италия) можно только приветствовать. Украинский кинозритель крайне редко видит новые картины производства одной из лучших кинематографий мира; во-вторых, Тавиани — патриархи итальянского неореализма, давшего миру Феллини, Пазолини, Висконти, де Сика.
Оставаясь верными приемам, выработанным полвека назад, Тавиани попытались соединить психологическую, социальную и историческую драмы. «Цезарь должен умереть» — о заключенных итальянской тюрьмы строгого режима «Ребибия», ставящих трагедию Шекспира «Юлий Цезарь» под руководством театрального режиссера Фабио Кавалли.
Сюжет о театре за решеткой не нов, и свежих средств для его воплощения у Тавиани также не нашлось. Если прямолинейный реализм еще как-то подходит для изображения тюремных будней, то шекспировский текст такому подходу явно сопротивляется. Конечно, преображение отпетых уголовников в актеров вызывает глубочайшее уважение. Но актеры они, по правде говоря, посредственные. Уже в эпизодах предварительных прослушиваний это заметно: когда будущих участников труппы просят назвать свои имя и приговор с гневом, впадают в совершенно одинаковую ярость, когда тот же текст нужно сыграть с жалостными интонациями, показывают ту же ярость.
Как следствие, и Шекспира, и самих себя вне сцены они играют столь же монотонно, с массой пафоса и крика, а такая склонность рвать страсть в клочья — первейший признак дурного театра. Вместо трагических котурн режиссеры (и Кавалли, и Тавиани) предлагают актерский наигрыш и надрыв вместо глубины первоисточника — набор постановочных штампов. Логика неволи обретает на провал любую имитацию. Тюрьма — это царство документа, и потому, например, кажется, что жесткая неигровая драма о том, как постановка «Цезаря» изменила жизни заключенных, с кропотливым всматриванием в выбранные характеры, была бы намного интереснее. Тавиани поставили перед собой иную задачу. И, похоже, не справились с ней.
Однако старомодная режиссура в сочетании с социальным колоритом очаровала жюри последнего Берлинского фестиваля — итогом стало присуждение «Цезарю...» «Золотого медведя», а также приза экуменического жюри. При этом не покидает ощущение, что главной причиной обоих решений было желание отметить заслуги едва ли не последних оставшихся в живых представителей великого поколения неореалистов.
