Два очень непохожих фильма о любви вышли в украинском прокате на минувшей неделе. Пожалуй, даже помещать их разбор в пределах одного текста довольно рискованно. Но само их соседство в репертуаре кинотеатра «Украина» выглядит примечательным.
«Амели Пулен» — последний фильм Жана-Пьера Жене, французского режиссера, известного своей безудержной визуальной фантазией. В его активе — скандальная комедия ужасов «Деликатесы», очень странная киносказка «Город потерянных детей» и четвертая часть ужастика «Чужие» — «Воскресение», которое, вопреки всем законам голливудских жанров, Жене умудрился превратить чуть ли не в фарс.
В «Амели» очень ярко проявляются основные таланты режиссера, такие как богатое воображение, обильно приправленное густым черным юмором. Даже о грустных вещах в фильме рассказывается легко, как бы играючи. Собственно, игра — это то, чему Жене и создаваемые им герои готовы посвящать себя без остатка. Амели (великолепная роль Одри Тоту) — мастерица по части розыгрышей в фильме, сам автор которого играет ситуациями, персонажами, разнокалиберными образами. Она крайне изобретательно устраивает чужие судьбы, но при этом не в силах совладать со своей собственной. Сказка на манер «Алисы в стране чудес» постепенно перерастает во «взрослую» мелодраму. В конце концов Амели находит своего прекрасного принца, такого же чудака, сыгранного Матье Кассовицем, талантливейшим режиссером и актером. Все заканчивается хорошо. Но еще задолго до хеппи-энда возникает досадное ощущение пресыщенности всем происходящим. Банальный, по сути, сюжет выполнен во всем великолепии разнообразных киношных украшений. Продуманная пестрота не в силах скрыть поверхностность, даже какую- то картонность фильма. Начинает казаться, что только ради этого вороха острот, как словесных, так и визуальных, и снималась двухчасовая лента. Но всех этих милых трюков хватает максимум на первый час, далее зритель просто устает. Иными словами, ту же историю можно было бы рассказать равно быстрее и вдумчивее. Впрочем, Жене никогда и не претендовал на особые глубины рефлексии — скорее, мораль его картин можно было бы уложить в стандартное «весело жить не запретишь».
Для австрийского режиссера Михаэля Ханеке понятие игры — также одно из ключевых. Однако и смысловые координаты, и темперамент самих игроков совсем иные. Пожалуй, в кинематографическом мире Ханеке слывет чуть ли не чудовищем. Говорят о его завороженности насилием, о патологической жестокости его фильмов, к чему немало поводов дают сами фильмы, особенно такие, как «Бенни и его видео» и «Забавные игры». Последний на фестивале в Каннах в 1997 году всерьез перепугал зал; прожженные кинокритики, не силах смотреть на экран, просто сбегали. В последние годы Ханеке в некотором роде «остепенился», ему охотнее стали давать призы. Так, «Пианистка» в Каннах собрала обильный урожай: Гран-при жюри, Пальмовые ветви за лучшие мужскую и женскую роль.
Достоинства картины можно перечислять долго. Одно из главнейших — действительно великолепный актерский дуэт: Изабель Юппер в роли пианистки Эрики Когут и Бенуа Мажимель, исполнивший партию Вальтера Клемера. Они выполнили сложнейшее задание — ибо в какой-то момент фильма их герои претерпевают радикальную метаморфозу, изменяясь до неузнаваемости. Строгая, склонная к садомазохистским фантазиям Эрика вдруг оказывается беззащитной, полной любви и глубоко несчастной женщиной, в то время как Вальтер из обаятельного, интеллигентного юноши перевоплощается в жестокого, бездушного мужлана. Этот слом в характерах и поведении оба исполнителя отыгрывают так, что зрителю не остается ни минуты передышки. Прогнозируемый взрыв насилия и на сей раз заставляет многих отвести взгляд от экрана. Игра, которую затеяла Эрика, обернулась против нее, и не ее вина, что она так и не научилась объясняться в любви по-другому... Ханеке всегда держит четкую дистанцию к своим героям, как к палачам, так и к жертвам, но те, кто смотрит фильм внимательно, переживают страдания Эрики-Юппер, катастрофу ее чувств.
Ведь, положа руку на сердце, многие из нас не раз затевали со своими возлюбленными или с теми, кто любил нас, свои игры, казавшиеся нам забавными. И правила мы точно считали справедливыми. И то, чем заплатили наши близкие, предпочитаем не вспоминать.
Ханеке, наверно, потому и не любят, что он, буквально силой, заставляет — вспомнить.
