Последний сольный концерт певицы — театрализованное музыкальное шоу «Миа». Такое же название получил и один из ее последних альбомов.
Именно так зовут маленькую девочку — «альтер эго» певицы, её Ангела-хранителя, который материализовался во время концерта на видео-экранах в Октябрьском дворце. Миа весь концерт жила в некоем своём особенном параллельном мире, делая время от времени ошеломляющие по своей сути послания зрителям от сердца к сердцу. В каждой её песне имеется субстанция исповедальности, которая и дарует этой самой песне долгую жизнь. Это и есть тот «бриллиант», что с большим вкусом был оправлен в роскошную «раму» из света, звука, декораций и сценографии. Очень профессиональная группа Юрия Пилипа, трио «Лайт», вокальный ансамбль «Джаз-экспромт» и балет были составляющими компонентами этого шоу и песнями под гитару.
Именно так Мария Бурмака начинала в далёком 1989 году, приехав в Черновцы на фестиваль «Червона Рута». Наверное, это банально, но её история напоминает сказку о Золушке. Мария мгновенно попадает в обойму популярных исполнителей, становится самым юным лауреатом фестиваля, первой выпускает собственный компакт-диск в Канаде, в два-три года «собирает урожай» призовых мест на фестивалях авторской песни. Между тем ей почти никто не верит, когда она говорит, что является коренной харьковчанкой. Не верят потому, что её украинский — очень естественный и органичный — и не только на сцене, но и в быту. На самом деле Мария прямая наследница того мощного литературно-художественного движения, которое расцвело в 20 е годы вХарькове и почти полностью было уничтожено коммунистическим режимом в 30-х. Были времена, когда человек, говоривший в Харькове на родном украинском, автоматически попадал под статью «буржуазный национализм». В этой или иной степени от печально известного советского интернационализма (который успешно подменили самой банальной политикой русификации), пострадали многие в её роду.
— Мой дед в Харькове был довольно известным учёным, — вспоминает Мария, — а отец преподавал в харьковских вузах. Мама преподавала химию и физику в электромеханическом техникуме на украинском. Они оба никогда не давали мне спуска и очень критично относились к моему увлечению музыкой, особенно отец. Он помогал мне в поисках настоящей поэзии. Его вкус, его взгляды — всё это формировало моё мировоззрение. Я училась в Харьковском университете на филологическом и во время фольклорной практики исписала три толстых общих тетради. В них — песни, поговорки, бывальщины со всей Слобожанщины. Однажды мне удалось зафиксировать несколько совершенно уникальных песен в одном из сёл. Ни раньше, ни позднее ничего подобного я не встречала. Одну из них я исполнила на «Червоной Руте». Спустя некоторое время, когда я попала в то же село, выяснилось, что та женщина умерла… Это означает, что если бы мне не посчастливилось вовремя записать песни, то они бы просто ушли в небытиё. Мне было тогда восемнадцать, и я жила в атмосфере, так сказать, революционной романтики.
Был такой случай. Мы с единомышленниками ездили как-то под Харьков устанавливать памятный крест сечевым стрельцам. Всё это закончилось грубой провокацией со стороны тогдашних органов. Они многих наших избили, досталось на орехи и мне. Но дело всё в том, что родителям я сказала, что еду погостить к подруге. А они в тот вечер, когда случился инцидент, слушали «Радио Свобода», которое сообщило в новостях, что таких-то избили кагэбисты и что, мол, не пожалели даже певицу Марию Бурмаку. Родители мои, ректор и декан — в шоке. А все друзья звонят — поздравляют, говорят, что гордятся. Мои походы в так называемый 3-й отдел университета стали чем-то обычным: то я привожу запрещённый диссидентский «Український вісник» и меня, соответственно, спешат исключить, то я что-то не из тех поэтов пою на студенческом капустнике — та же история. Может быть, сейчас, когда все кому не лень, спекулируют на патриотических идеях, мои юношеские порывы покажутся наивными, но времена тогда действительно были иными, и приходилось шаг за шагом упорно отстаивать право быть собой.
Быть собой… Это своё право Мария отстояла. И в этой своей ипостаси она сильно отличается от многих «золотых» и «серебряных», заслуженных и перезаслуженных артистов, несущих с эстрады нафталиновый дух сладко- застойных советских времён. Мария Бурмака — «белая ворона» и в то же время — кошка, которая гуляет сама по себе. Она сама выбирает себе новую одежду для исполнения песен, которые порой звучат ультрасовременно, что ясно для каждого, кто сколько-нибудь разбирается в актуальной поп-музыке. Удивительно то, что каждую её песню, подобрав аккорды на простой гитаре, можно исполнить без особого напряжения. Как-то на одной из торжественных акций с участием иностранных дипломатов Мария исполнила в акустике несколько песен. После этого к ней подошёл Карлос Паскуаль и признался, что во время её выступления он ощутил Душу Украины. Мария не думает, что это была обычная в тех кругах лесть. Это было нечто большее.
«Ангел на плече» ее шестой по счёту альбом. Это не только тематически рождественский альбом, но ещё представляет своеобразный Рубикон, некий итог десяти лет сценической, поэтической и журналистской деятельности Марии. Кроме того, в 1991 году канадской аудиокомпанией «Евшан» был издан её первый акустически прозрачный бардовский альбом «Мария».
Можно ли говорить об индивидуальности, злободневности искусства, когда речь идёт о сокровенных человеческих ценностях? Бурмака убеждена, что только так и не иначе. Её открытость и готовность к экспериментам способны удивлять. Незадолго до концертной презентации альбома «Миа» на аудиорынке появился электронно-танцевальный парафраз лучших её песен под названием «I am», то есть «Я есть». Спродюсированный Виталием Бардецким и компанией «Sale Records», этот диск представляет собой ультрасовременную интерпретацию ее мелодий в исполнении лучших киевских ди-джеев. Такие хиты, как «Сонцем, небом, дощем», «Чорні черешні», «Я сама», «Де ти тепер», получили абсолютно новое прочтение, иное измерение.
