Признаться надо честно: из Дворца молодежи «Романтик», побывав на первом в Украине независимом фестивале тату, ушла домой несколько ошарашенной. А уж писать я села, раздираемая противоречиями. Прежде, чем включить компьютер, долго упрекала себя в дремучем консерватизме, ортодоксальности и еще во многих мировоззренческих грехах, которые появляются с возрастом (или слава Богу, что появляются!?).
Я даже (глупая женщина!) думала, направляясь в «Романтик», что наколки там все-таки будут делать или понарошку, или стираемые временем. Но когда увидела, как милое создание подставило свою спину под настоящую иглоукалывающую машинку и рисунок ей создали мало что не на всю спину яркими красками, быстренько прикрыла руками отвисающую челюсть и сделала вид, что «все в порядке», — дескать, мне только интересно, что же за узор создает маэстро. Это был дракон… или все-таки цветок? Быстренько перевела глаза на каталог с узорами, а сама мысленно представила, как же обрадуется ее мама, когда увидит дочь несколько преображенной?
А в это время на сцене светловолосый и весьма накаченный молодой человек ставил рекорд Гиннесса. Алику из Коломыи, теперь жителю Киева (фамилию называть отказался наотрез), вгоняли в тело 250 иголок. Кстати, иголки были обычные медицинские, купленные в аптеке. Он уже несколько побледнел, но держался молодцом. Вокруг сновали девицы и молодые люди в черных куртках, что наводило меня на мысль о том, что подобный рекорд можно было бы ставить и в более приемлемых по санитарным нормам условиях.
Я еще побродила по залу и села в ожидании организатора фестиваля в самом дальнем углу, ибо поняла, что смущаю своим видом окружающих. Нет, я неправильно выразилась, потому что смутить этих молодых людей уже ничем было нельзя, возле меня просто, как возле прокаженной, возникал круг — ближе, чем на полметра никто не подходил и смотрел то ли с удивлением, то ли иронично. Это ж надо было быть такой дурой — нацепить строгий светлый костюм, и хоть и модные, но все-таки белые сапоги на шпильке, — ну, прямо городская сумасшедшая! Кругом ведь все, как по уставу, было черным-черно и лишь поблескивали по пять ввинчивающихся сережек в ушах, губах, носах и пупках…
Основной организатор фестиваля, львовянин Руслан Касперский, оказался весьма приятным молодым человеком, воспитанным, образованным и… очень религиозным: «Мы не делаем ничего дурного. Хотя, да, ко мне в салон часто приходят и весьма странные люди. Вот недавно пришел один и попросил отрезать ему уши. Так я его отговорил и посоветовал просто сделать разрезы, изменить форму ушей».
— А вас не обвинят в членовредительстве?
— Какое членовредительство?! Мы подписываем договор, у клиента нет ко мне претензий, все происходит по его доброй воле. Этот фестиваль и задуман для того, чтобы поднять культуру тату, чтобы мастера пообщались друг с другом, обсудили проблемы. Татуировка должна не обезображивать, а украшать. Вы не представляете, сколько «царапальщиков» (так в мире тату называют непрофессионалов, делающих все в антисанитарных условиях) уродуют тела невесть каким инструментом. Кстати, у нас в Украине в Харькове уже налажено производство очень приличного инструментария. Приличный на сегодняшний день, ведь человеческая мысль не стоит на месте, техника совершенствуется. И мастера тату должны постоянно расти и в техническом смысле, и в смысле художественного восприятия. Поэтому такие фестивали просто необходимы. Конечно, не все идеально проходит, есть свои проколы, но на следующий раз мы их учтем и многое исправим. Поймите, если в мире существует мода на татуировки, то отгораживаться от этого уже поздно. Нужно хоть в какой-то мере руководить процессом…
На фестиваль приехали мастера из нескольких городов Украины, России и Молдавии. Поляки приехали в качестве гостей. Присутствовали и представители международной организации тату — ВМІ, которые вошли в жури. В большинстве своем мастера прибыли со своими моделями — это была одна номинация. Другая — работы, созданные на самом фестивале, тут конкурс отдельный. Вообще, многие участники фестиваля, а особенно посетители, воспринимали происходящее как игру и жаждали впечатлений. Девочки, подставляющие спины и руки, ноги и груди, по-моему, не совсем себе отдавали отчет, что с годами, подустав от игр и раздавшись, их диковинные птицы станут страшными монстрами, отравляющими жизнь. И не только потому, что мировоззрение меняется и невозможно уже будет плясать все ночи подряд на дискотеках, — появятся другие ориентиры и другой, пардон, вес и размер. На смену сорок второму и сорок четвертому придет пятдесят четвертый. Тогда тигры и драконы куда-то поплывут, будут пространно смотреть на уже не игрушечную, а реальную жизнь, где за все надо платить. И то, что при внуках даже полураздеться будет стыдно, станет самой ужасной жизненной мелочью...
С одним из мастеров Санкт- Петербурга мы долго беседовали. На вопрос: хотел ли он, чтоб у его жены была татуировка? Он ответил: «А она у нее есть. Тоненький узор вокруг щиколотки и небольшой цветок на плече. Большего я ей не позволяю. Мы — цивилизованные люди, и все должно быть в меру, цивилизованно, служить гармонии, а не уродству. А если хочешь дурака повалять, то на это есть боди-пэйнтинг, или попросту переводные картинки. При необходимости, они легко смываются с кожи…»
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Другой точки зрения придерживаются две молодые американки, которые приехали к нам с Корпусом мира. Это учительницы, которые преподают детям английский и здоровый образ жизни. Именно они, в частности, и представляют международную организацию тату. Мора Смит уже отработала в Прилуках и уезжает к себе в Аризону, а Эрика Петерсон работает в Сваляве. Эрика говорила о том, что традиционное мышление украинцев связывает обладателей татуировок с наркотиками и алкоголем, а это неправильно. Ее татуировки — искусство и признак демократичного отношения к людям. И именно так к этому нужно относиться.
Слушала Эрику и думала — а не станет ли толчком к повальной татуировке школьников маленького патриархального городка ее преподавание здорового образа жизни? Американцы нам могут тут очень поспособствовать... в смысле демократии. Я вдруг представила бабульку, которая пришла забирать из школы домой дорогого внука, и вдруг видит учительницу, у которой на груди и ногах живого места нет. Я почти вижу, как старая женщина в шоковом состоянии прижимает к себе дитя и ничего не понимает. Собственно, я тоже ничего в этом случае не понимаю, а потому — смеюсь до слез.
