«Хранитель времени» (оригинальное название — Hugo, это имя главного героя, Хьюго Кабре, мальчика-сироты) по своему сюжету и настроению является рождественской историей. Судить его строго как-то не с руки: слишком уж невзыскательный жанр.
Но с другой стороны, в самом сюжете заложено сущностное противоречие. Ведь это не просто сказка о спасении бедного ребенка, нет: основные события разворачиваются вокруг легендарного французского режиссера эпохи немого кино Жоржа Мельеса, чьи фильмы давно стали классикой и разобраны на цитаты. Иными словами, Скорсезе делает заявку на зрелище с ощутимо синефильским акцентом, с несколькими смысловыми и визуальными слоями. В итоге получается нечто совсем иное.
Главный герой картины, подросток по имени Хьюго (Аса Баттерфилд), живет в технических помещениях над вокзалом и присматривает за вокзальными часами — заводит, смазывает, чинит, а еду добывает мелким воровством. Его отец и дядя были часовщиками, но отец погиб в результате несчастного случая, дядя — от алкоголизма, так что мальчик остался один. Вся история начинается после не совсем добровольного знакомства Хьюго со всеми забытым Жоржем Мельесом (Бен Кингсли), работающим на вокзале продавцом игрушек.
Рассказывая о том, почему он бросил снимать кино, герой Кингсли говорит, что после ужасов Первой мировой войны его фильмы-сказки никто не хотел смотреть. На самом деле все намного прозаичнее и одновременно хуже. Мельес пытался зарабатывать, продавая кинотеатрам копии своих фильмов, но рынок США оказался для него закрытым, так как знаменитый изобретатель Томас Эдисон, в том числе создавший «киноскоп» (позднее братьев Люмьер), считал себя владельцем всех американских патентных прав на кинотехнологии и полагал, что имеет право копировать и продавать для показа любой сделанный без его санкции (!) фильм, в том числе работы Мельеса. В результате Мельес не получил практически ничего за показ своих фильмов в США, являвшихся крупнейшим кинорынком на тот момент, и в 1914 году вынужден был продать свою студию. Негативы своих фильмов он в приступе ярости сжег — правда, Скорсезе почему-то превратил этот действительно драматический момент в аутодафе декораций к фильмам, а из пленок, по его версии, сделали женские туфельки.
В целом, Скорсезе старательно обходит неприятную тему. Конечно, введение в сюжет злодея-Эдисона (при всех его безусловных талантах действительно неоднозначной личности) повело бы историю по другому пути, но ведь и поворот, предложенный сценаристами (Джон Логан по книге Брайана Селзника), отнюдь не выглядит убедительным.
Впрочем, убедительности здесь вообще мало, и касается она в основном актерских работ. Кингсли хорош, а Саша Барон Коэн в роли вокзального инспектора показал себя как интересный комический актер. Однако в целом фильм похож на пошловатую открытку. Достаточно нескольких оригинальных кадров Мельеса, чтобы свести все ухищрения Скорсезе на нет: первый был настоящим волшебником кинематографа, второй, увы, остался подмастерьем на старости лет.
