Шестой по счету Chamber music session напоминал сейшн — собственно тусовку (в хорошем понимании этого слова). В этот раз нужно было думать не столько о репутации (она высокая), сколько о том, чтобы представить фестиваль как культурный продукт: наполнить его, украсить, прорекламировать и продавать за деньги. Конечно, речь не идет о каком-то бизнесе (классическая музыка никогда не была и не будет популярным коммерческим проектом), но то, что Chamber music session однозначно стал брендом, местом, где собираются компанией (и это преимущественно не филармоническая публика) и проводят свободное время, — факт.
Для того, чтобы привлечь другую публику (повторение эксперимента с Фестивалем «Неделя высокой музыки с Романом Кофманом»), концерты форума впервые проходили в зале галереи «Лавра». Из пятнадцати концертов здесь прошло тринадцать из них, и только два — сольный концерт пианиста Сергея Бабаяна и заключительный концерт, для которого нужны четыре рояля на одной сцене, — состоялись в Колонном зале Национальной филармонии.
На открытии в «Лавре» был аншлаг. Среди любителей увидеть и услышать британскую звезду, «панк-скрипача» Найджела Кеннеди, были дизайнеры и художники, театралы и культурологи, бизнесмены, дипломаты и другие. Кеннеди задержался с выходом на 40 минут, но когда наконец-то появился, то своим поведением и внешним видом несколько шокировал публику, особенно «академическую» ее часть. Мужчина небольшого роста лет за 50 с «панковской» гривкой в спортивной футболке на выпуск, неформальных штанах и изношенных кроссовках подбегает к каждому, кто сидел в первом ряду, и здоровается по-своему — «кулачком в кулачок», а затем выходит на сцену и говорит, что все мы невероятно красивые. Отбросив все эпатирующие «штучки» Кеннеди, которого на протяжении трехчасового концерта с антрактом было более чем достаточно (от распития пива до отфутболивания скомканного нотного листка с текстом прямо в зал), музыкант он потрясающий. Настолько чистая интонация при блестящей технике, ощущение музыки (времени, ритма, текста, динамики, формы) и естественная музыкальность встречаются среди исполнителей не так уж и часто. Названием концерта Кеннеди соединил Баха и Фетса Уоллера, джазового композитора и органиста. Но в действительности персонажей и цитат оказалось намного больше — здесь мелькали и Фрэнк Заппа с Майлзом Девисом, и ирландский фольклор, румынский чардаш, еврейские мотивы и знаменитая мелодия из романса «Очи черные». Трио музыкантов, сопровождавших выступление Кеннеди, — Ярослав Сметана (гитара), Ярон Стави (контрабас) и Кшиштоф Дзедзич (перкуссия), к которым позже присоединилась гобоистка Гордана Иосифова-Недельковска, — очевидно, боготворят этого англичанина. А по-другому и невозможно...
Запомнился публике прекрасный квартет флейт при участии легендарного Пьер-Ив Арто. Чудесное трио в составе Вадима Гладкова (фортепиано), Юлии Иглиновой-Мильштейн (скрипка) и Наталии Моргулис (виолончель), по крайней мере, Аренский в их исполнении прозвучал гениально. Концерт Бабаяна, посвященный памяти пианиста Александра Слободяника, — отдельная тема, здесь продумано до деталей и взвешено буквально все, даже тональный план пьес, которые он играл именно в таком порядке, по-видимому, имел свою логику. Хорошие слова можно сказать и о концертах дуэтов Анны Федоровой (фортепиано) и Роберто Траинини (виолончель) и фортепианного дуэта Дельфин Арман и Юн-Хо Чен. Весело, хотя и с нюансами сыграли «Болеро» Равеля на фортепиано в восемь рук американские супруги Мерилин Моралес и Кирк Уиппл и французы Марк Соле-Лерис и Фредерик Шавель (как пошутили американцы, они не являются супругами).
Интеллектуальную программу по произведениям малоизвестных немецких композиторов ХХ века представили Кристоф Шикеданц (скрипка) и Бернард Фограшер (фортепиано). Неожиданно тепло и душевно прозвучал «Немецкий реквием» Брамса в версии для фортепиано в четыре руки, солистов и хора. Это произведение более известно в исполнении симфонического оркестра. Но вокальный вариант — это что-то абсолютно особое, «с середины» пластическое и живое. За это респект хора «Кредо» и дирижеру Богдану Шведу. Также в один вечер «соревновались» два квартета, Post Scriptum и Квартет Шимановского. Это — два отдельных концерта со своими программами, но чудесное впечатление оставили по себе оба. Порадовал шопеновской программой пианист Кевинн Кеннер, хотя квинтет, который сыграл вместе с ним переложение Первого концерта Шопена, показался не таким мощным. Вечер, в программе которого указано историческое фортепиано — пианофорте, — был для киевской публики почти шоу, ведь у нас такого инструмента нет, и большинство его никогда не слышало. Но забавно было, отбрасывая привычные, навязанные многолетними университетами слуховые образы, услышать наконец-то «настоящего» Моцарта.
Честно говоря, на закрытие фестиваля уже пришлось заставлять себя идти. Не потому, что там в программе заявлено произведение Карла Черни, муштровка этюдами которого в музыкальной школе вспоминается как ужасный сон. Давала о себе знать усталость от ежедневных походов на два, хотя и первоклассных вечерних концерта, и недосыпание из-за поздних возвращений домой. Впрочем, заключительный вечер оказался легким: Александра Зайцева и Дмитрий Таванец убедительно трактовали рояль как ударный инструмент, Ирина Алексийчук и Юрий Кот сыграли произведения Алексийчук для двух фортепиано так, будто сплясали. А бодрый и жизнерадостный концертный квартет для четырех роялей Черни сыграли на бис.
Фото предоставлены организаторами фестиваля
