Наш постоянный читатель из Дрогобыча Пантелеймон Василевский, чьи рассказы о всемирноизвестном силаче Иване Поддубном и полковнике УПА Теодоре Стефановиче «День» печатал в своем «Семейном альбоме Украины», прислал еще одну страничку к этому альбому памяти. Еще одна судьба, еще один человек, чья жизнь была отдана ради Родины. «День» благодарен вам, нашим читателям, за доверие и ждет новых писем-воспоминаний, писем-поисков, писем-находок.
17 января 1908 года в селе Березове Нижнем на Косивщине, в семье священника УГКЦ Томича Николая увидело впервые свет Божий дитя-первенец, девочка, окрещенная именем Александра. Все домашние в дальнейшем называли девочку народным именем — Леся. Через четыре года у Леси появился братик. В 1915 году их папа, отец Николай, умер от чахотки, оставив жену с четырехлетней Лесей и братом Мильком. Осиротевшую семью приютил дед Леси по материнской линии, отец Николай Смалько, священник села Брустуры. Статная чернявая девочка, Леся росла умной красавицей, воспитанная на христианской морали и украинском национальном сознании. Священники УГКЦ в Галичине умели воспитывать так не только собственных детей, но и всех других. Потому-то впоследствии большевики-коммунисты так рьяно ненавидели за это и саму церковь, ее священников вместе с сознательной паствой — украинцами...
В 1926 году Леся, Александра Томич успешно закончила коломыйскую учительскую семинарию Украинского педагогического общества. Работу пришлось искать в далекой Волыни. Судьбой было суждено найти ей там пару, беглеца из УССР, бывшего солдата армии УНР, который едва убежал от голодомора в 1933 году на «великой» Украине. Звали его Денисом Паевским, фамилия которого стала и Лесиной. В 1936 году Бог дал им первенца, названного Юрием. После воссоединения Западной Украины в сентябре 1939 года Денис, скрываясь, чтобы не быть арестованным НКВД, подался в конспирацию за пределы Волыни. Весной 1940 г. добрые люди предупредили Лесю Паевскую, что она с маленькими детьми попала в «черный» список НКВД на высылку в Сибирь за своего мужа — «врага украинского народа» и за свое «поповское» происхождение. Сообразительная и отважная дочь Карпат, Леся не растерялась. Взяв четырехлетнего Юрочку за ручку, с младенцем при груди, обманув сельскую коммунистическую голь, ускользнула из сетей НКВД и оказалась в родной стороне, селе Брустуры, где работала учительницей ее мать. В ту пору в Западной Украине не было ни села, ни города или городка, где бы не действовала законспирированная ОУН. Не удивительно, что Леся начала помогать подпольщикам. Вскоре к ней присоединился и ее муж Денис (позже — в 1946 году арестован МГБ, погиб в 1952-м в Мордовских лагерях).
Во время немецкой оккупации, владея немецким, польским, мадьярским и чешским языками, Леся Паевская (подпольная кличка — «Орыся») выполняла курьерскую связь между звеньями различных проводов ОУН, доставала очень нужные лекарства, бумагу, и пр., одновременно писала и печатала листовки, новеллы, стихотворения и при этом не оставляла работу учителя.
В 1944 году, после прихода в Галичину «вторых советов» она при школе основала своего рода полевую почту для ОУН-УПА, оказывала медицинскую помощь раненым и больным. В начале 1947 года подполье перевело ее в село Бабин. МГБ перенасытило села своей агентурой, поэтому не удивительно, что в конце концов в 1950 году они «вышли» на след деятельности Леси-«Орыси». Чины областного МГБ рассуждали при этом так: «Куда она денется с двумя малыми детьми и старой матерью? Мы через нее выследим более крупную «рыбу» ОУН и накроем всех сразу». Они сильно просчитались. Об этом вовремя узнала контрразведка ОУН и предупредила «Орысю». Она, пристроив у дальних родственников мать и младшего сына, забрала с собой четырнадцатилетнего Юру и подалась через подпольные связи в Карпаты, где постоянно действовала в пользу украинского дела. Сын распечатывал на печатной машинке все нужное для подпольщиков.
Карпаты истекали кровью своих защитников, с каждым разом их становилось все меньше и меньше... Понимали ли они всю безысходность дальнейшей борьбы с большевистским режимом? Да, понимали! Однако... в предпоследнем своем письме к тетке Леся писала следующее: «Мы все погибнем, но мы сознательно выбрали эту дорогу, ибо такие, как мы, были нужны и будут нужны как пример грядущим борцам за свободу Украины»...
С помощью изменника 27 июня 1952 года Лесю буквально скрутили, не дав выхватить гранату для самоуничтожения. Вскоре схватили и Юру и вместе их срочно доставили в Киев на Владимирскую, 33... Начались сидения в холодных одиночных камерах и ночные допросы, допросы... О методах их не буду рассказывать, так как в 1948—50 годах сам отведал их вдоволь, они снятся до сих пор...
Судила их выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством генерал-майора юстиции Зарянова, при членах трибунала — полковниках юстиции Астахове и Коваленко. Прокурор был из округа войск МВД Кошарский. Адвокатов тогда «не было положено».
И Леся, и ее сын Юра, которому как раз исполнилось 17 лет, наотрез отказывались говорить и отвечать на русском. Поэтому на роль переводчика был вызван какой-то перепуганный филолог-лейтенант запаса Швец, с которого взяли обязательство «о неразглашении».
Не рассказываю о «составе преступления государственных преступников» Леси и юного Юры из-за нехватки места. Добавлю только в качестве разительного парадокса-примера, признанного едва ли не основным признаком «террористической» деятельности Леси Паевской. Что бы вы, уважаемый читатель, думали? Выписанный из бывшей листовки пролог к поэме Ивана Франко «Моисей»: «народе мій, замучений, розбитий», — слово в слово все шестнадцать франковских строф... Феномен невежества, произвола, не так ли?
Паевскую Александру–«Орысю» приговорили к расстрелу, а Юре дали 25 лет «особых» лагерей в Воркуте. Этот дикий приговор был вынесен 21 января 1953 года. В Москву «за помилованием» к тогдашнему председателю Президиума ВР СССР, маршалу Климу Ворошилову пошло ходатайство, которое он отклонил, и приговор утвердили. Из Москвы 08.04.1953 г. поступила в Лукьяновскую тюрьму Киева срочная шифровка за подписью председателя Военной коллегии Верховного суда СССР Чепцова: «Паевскую расстрелять немедленно», что было исполнено...
Так оборвалась жизнь непреклонной патриотки Украины.
Хотя бы мысленно склоним головы в почтении ее светлой памяти и скажем: «Героям слава!»
P.S. В феврале 1995 года дело Паевских, Леси и Юрия, было пересмотрено в судебном порядке, и оба реабилитированы, о чем сыну сообщили в письме из Генпрокуратуры Украины. Юрию позволили ознакомиться обстоятельно со всем делом и сделать выдержки для семейной истории.
