В труппе уже работают профессиональные актеры, которые только-только родились, когда театр впервые явил себя зрителю. Он появился в эпоху перестройки на волне общественного энтузиазма и был первой ласточкой в той стайке новых киевских театров и студий, которые принесли в наше сознание весну обновления нашей жизни.
Но собственное гнездо еще надо было построить и выстрадать. Помещения для театра в Киеве не было. Утратив во время войны прекрасные сооружения Цирка и ТЮЗа на теперешней улице архитектора Городецкого (ныне тут кинотеатр и сквер напротив), а также Театра Советской армии почти рядом, на улице Заньковецкой (ныне сквер между домами), Киев не строил новых театральных помещений больше столетия. Не строит и сегодня. Для новых театров приспосабливались бывшие кинотеатры, клубы и особняки. Так и кинотеатр «Космос» превратился в театр для актерского коллектива под руководством Эдуарда Митницкого. Не присоединяем к Эдуарду Марковичу многочисленных почетных и ученых званий — ибо есть ИМЯ. Этим все сказано.
Это легендарное имя постановщика «Варшавской мелодии» и «Пяти пудов любви», спектаклей в театрах России, Германии, Литвы, а также Одессы, Симферополя, лидера целой режиссерской школы, многолетнего художественного руководителя, можно сказать, отца столь непростого в психологическом смысле коллектива, как актерский.
Ставить на ноги новорожденного ребенка — театр — пришлось в труднейших условиях. Перелетали с одной сценической площадки на другую. С микроскопической сцены с «ямой» тогдашнего Театра кукол (ныне синагога Бродского) — на аэродром Октябрьского дворца, небольшую сцену Оперетты и в фойе недостроенного будущего театра (теперь это их малая сцена). А ведь пространство игры ставит перед актером жесткие условия технологии творчества — от громкости голоса до силы энергетического посыла. Это знакомо каждому из нас: одно дело общение в комнате, а другое — на улице, в лесу или в метро. Артистам приходилось слишком часто менять эти приспособления к пространству. Было трудно, иногда терялась правда чувств, естественность поведения, зато формировался актер, пластичный внутренне и внешне, умеющий творить в любых пространственных и эстетических условиях.
Приходилось завоевывать зрителя, воспитывать «своего», искать свою художественно-организационную нишу среди традиционных прославленных театров Города и новорожденных театральных «конкурентов» — Молодежного, «Сузір’я», «Колеса», Эстрады и многих других студий. Некоторые снобистски настроенные критики того времени цедили сквозь зубы, что Театр драмы и комедии — это театр пэтэушниц и медсестер. Как будто эти люди не нуждаются в театральном искусстве. А Митницкий был настроен именно демократично. Он уважал и уважает в своем зале и домохозяек, и академиков, интеллектуалов и весьма среднего образования зрителей. Это уважение чувствует каждый и потому любит Театр на Левом берегу Днепра.
Да-да, именно на левый берег Славутича, в рабочую Дарницу и залетели, наконец, перелетные птицы Митницкого вить свое гнездо. И свили у самого метро «Левобережная». Стали первым профессиональным театром в этом рабоче-спальном районе столицы. Получили своего зрителя в дополнение к уже им воспитанному и дарят ему искусство отнюдь не второсортное, а наоборот, изящное, умное, развлекательное и глубокое, любопытное и разнообразное. Театр этот любят зрители, о чем свидетельствует не только заполняемость зала, но и многочисленные театральные награды, как, например, несколько «Киевских Пекторалей», высокие уважительные оценки критики, признавшей, наконец, этот театр.
Ах, как хороши «левобережные» актеры! Они высокопрофессиональны, молоды и зрелы одновременно, они прославлены в телесериалах и рекламе, но особенно интересны на сцене. И вот уже зритель идет в театр на их знакомые имена. А как интересен репертуар — от многих детских сказок (приручают будущего зрителя!) до мировой классики, от современной зарубежной и отечественной драматургии до инсценизаций прозы. Актерская труппа столь пластична в своем мастерстве, что умеет работать не только в эстетике своего мэтра, но и с любыми режиссерами, коих Митницкий приглашает в свой театр специально для поддержания творческого здоровья труппы и разнообразия художественной палитры театра.
И все же театр держится на своем лидере, на Эдуарде Марковиче Митницком, народном артисте Украины, профессоре, лауреате множества премий и фестивалей, известном в нашей державе и за ее рубежами, авторе многих статей и книг. На его нестареющей энергии, эстетической и гражданской платформе, на его выстраданной мудрости и требовательно-нежной любви к театру, к его артистам и сотрудникам, к его зрителям, то есть к нам с вами.
P.S. Из Э.Митницкого:
— Мы живем, пока любим (название его книги 1998 года).
— Режиссура — это Судьба. Всегда горькая. Возможно — покаяние за свои или чьи-то грехи…
— Я всегда срабатывался с умными артистами. Но умные артисты — это поштучно.
— В конце концов, кончилась в театре моя «холостяцкая жизнь» и пришла если не любовь, то во всяком случае длительное увлечение — Киевский театр драмы и комедии. (…) Наверное, потому, что я его собирал по единицам. Со многими актерами я раньше работал в разных театрах. Мои ученики обязательно люди, чье человеческое кредо не скрыто для меня за семью замками. Вот почему это беспрецедентный случай в театральной практике — в театре нет конфликтов, нет склок, серьезных разногласий ни между актерами, ни между режиссерами и актерами.
— Я исповедую идею парадоксальной режиссуры. Было время, когда я ее понимал умозрительно, теоретически, а теперь я это понимаю как обязательное, неотъемлемое, может быть, первостепенное качество режиссера. Думаю, что пока режиссер мыслит и работает неожиданно — он живой режиссер.
— Я знаю, про что ставлю спектакль. Если работаю, то обязательно чувствую каждую клетку будущего спектакля. И артисты играют точно по моей режиссерской партитуре.
— Педагогика для меня — проявление эгоизма. Я учу, чтобы самому не отставать. Я учусь у своих учеников, проверяю мир на них. Они видят его в ином, новом преломлении. У меня есть опыт прошлого, и мне аккумулировать этот мир, «крутой» мир — очень тяжело. Понять его сегодняшние ценности я не могу, однако я обязан понимать. Нельзя жить в профессии только прошлыми ценностями. Да, они классические, но каждая эпоха приносит новое. Нравится, не нравится, но это неумолимо. Ученики в какой-то мере помогают разобраться в том новом мире, который нам диктует и навязывает время.
— Государство, если оно имеет культурные корни (я имею в виду законотворчество и исполнение законов), может конфликт государства и человека ограничить, смикшировать этим самым своим законотворчеством. Мы с вами живем в стране, которая на протяжении многих веков или большей их части законотворчества не имела, а если имела, то законов этих не исполняла никогда. Поэтому поле для прорастания свободы хотя бы в элементарных проявлениях у нас не вспахано. Если думать, что сегодня наступило демократическое счастливое время, когда мы все стали свободными, — это блеф. Потому что мы очутились на обочине. Мы никому не нужны. Я имею в виду творчество. И театры в частности.
— (Любовь — чувство) …отнюдь не странное, оно основополагающее. Я считаю, что человек для этого рождается на белый свет. Не для того, чтобы накапливать счет в банке, а для того, чтобы любить. И, подчеркиваю, в меньшей степени для меня важно быть любимым, важнее самому отдавать энергию чувств.
