Прошлой осенью, когда я все-таки засобиралась в слободу Манино, что на Воронежчине, откуда происходит род моего отца, моя тетя, Клавдия Федоровна Павленко, во время очередного телефонного разговора сообщила:
— А я уже купила тебе в подарок пуховый платок: настоящий, воронежский...
— Воронежский платок?.. Это какой? Оренбургский?.. — вероятно именно такая удивительная реакция родных и знакомых, которым рассказывала о подарке с малой родины, и побуждала теперь рассказать о ремесле, которое до сих пор дает сил жить многим женщинам в селах на границе Воронежской и Волгоградской областей.
Что удивляться волынянам, которые только из песни знают об «оренбургском пуховом платке»? Подавляющее большинство в своей жизни даже не видело настоящего «платка»: хламиды (платком назвать их язык не поворачивается), которые продают в Луцке на Старом рынке, это только пародия на настоящее пуховое изделие. Грубый пух неизвестного происхождения не согреет. Не даром же продавцы такого товара на видном месте выставляют объявления о том, что покупают старинные пуховые платки. Понятно для чего: копировать узор...
Лишь тогда, когда взяла я в руки настоящий воронежский пуховый платок — стало понятно, почему подобные творения человеческих рук воспевают в песнях.
— Когда-то в Манино ходили стада коз, — вспоминает тетя Клава. — У каждого были и платки, которые служили десятилетиями, и носки, теплее которых нет ничего в мире. Их даже стирать не нужно было. Повесишь на улице в самый большой снегопад, ветер хорошо потреплет, внесешь в дом, положишь на подлокотник кресла... Смотришь — а густой пух на носках сантиметров на пять поднялся...
Малая родина моего отца — село Манино — расположена в уникальном по географическим рамкам месте. Это граница между Воронежской и Волгоградской областями: заканчивается Манино — начинается волгоградское казачье село Краснополье. В Манино, которое основали украинские переселенцы, еще разговаривают «по-хохляцки», казаки уже «по-москальски». Однако есть одна вещь, которая их объединяет: это козы местной донской породы, из пуха которых выходят удивительной красоты добротные изделия. География распространения пухового промысла — от казачьей станицы Кумылженской до железнодорожной станции Таловая, что за 100 километров на север от Манина. Недалеко от села моего рода, города Новохоперск, Поворино, станицы Нехаевская, Алексеевская, в которых до сих пор проходят большие базары изделий из пуху козы. Собственно, и до столицы пухового промысла Урюпинска рукой подать. Длительное время существовала традиция — каждая невеста должна была подарить своему суженому шарф и рукавицы из козьего пуха. А теплые платки играли роль повседневной рабочей одежды для женщин, которые много времени проводили на воздухе, присматривая за скотом.
Воронежский пуховый платок никогда не был настолько знаменитым, как известный оренбургский. Воронежский вяжется простой вязкой, которая только на краях переходит в узорчатые зубчики. Пушистый и теплый, словно печка, он привлекает не столько внешней красотой, сколько добротностью. Набросишь такой платок на плечи — никакой мороз не страшен. Поэтому не удивительно, что за век своего существования промысел воронежских платков, пережив времена и расцвета, и упадка, все же не исчез. Хотя, в самом Манино этим ремеслом уже занимается немного женщин. Слишком медленная и тяжелая работа! Мне платок достался из рук едва ли не наилучшей манинской мастерицы, соседки тети Клавы — Зои Димитренко.
Если у ее мужа Павла хорошо прослеживается «хохляцкие» корни и он еще разговаривает на украинском языке, то его жена тоже коренная, но «москалька» из соседнего села. Зоя говорит, что народ теперь больше занимается откармливанием скота, нежели козами. У козы шерсть короткая, а пух длинный. К процессу получения пуха козы готовы уже в декабре. Их заводят в теплое помещение (в холодном хлеве не выдержишь) и выдергивают пух достаточно болезненными для животного способами: гвоздями, плоскогубцами... Пух нужно постирать и перечесать три раза, потом его прядут и только после этого вяжут. Зоя Димитренко начала вязать с восьми лет. В семье было восемь детей, шестеро сестер и два брата. Воспитывались же без отца, который погиб. Чтобы заработать и выжить, сестры нанимались вязать даже к чужим людям. Мама была известной мастерицей. Вязала до 80 лет, сегодня в свои 84 уже не вяжет, однако еще прядет. Козий пух бывает и «тяжелый», а бывает и «легенький», это зависит от породы. В манинской округе водятся козы пушистые. Пух на изделиях поднимается вверх на ладонь. Его не нужно и начесывать, как это делают даже в пуховой столице Урюпинске. Его Зоя называет «пуховым городом», и удивляется:
— Представляете, там на площади стоит... козел! — имеет в виду памятник козы-кормилицы, который не так давно установили в центре этой «столицы российской провинции».
Однако урюпинские (как и нехаевские) платки ценит не очень высоко. Говорит, что их «напушивают»: стоят специальные машины, которые крутят платок целые сутки! Свой пух можно не узнать, таким пушистым становится изделие... Зое также не раз советовали «напушивать» платок, но она этого принципиально не делает. Не воспринимает и оренбургские платки промышленного производства: их делают на машине. Когда-то и Зоя пробовала с «хозяином», мужем Павликом, вязать на машине: не то, считает она, изделие, как вручную получается. Хвалит изделия из станицы Алексеевской. Местный пух богат своей цветовой палитрой, мастерицы смешивают пух различного цвета и получают сырье для вязания красивого голубого цвета. Алексеевские платки не красят, они не проходят и через процесс «напушивания». Кроме того, славятся они и своей долговечностью.
Заинтересовавшись темой местного народного промысла, я поискала информацию в интернете. Но ее подтверждали и манинские женщины. Платочный рынок в Урюпинске среди людей прозвали «рынком печальных женщин». В селах, которые примыкают к реке Хопер, народ испокон веков живет за счет выращивания коз. Поэтому и стоят завешенные платками женщины всех возрастов, заглядывая в глаза перекупщицы... Границы между когда-то дружескими союзными республиками поспособствовали тому, что в «пуховые столицы» невыгодно стало ездить купцам из Казахстана, Украины и Кавказа. Случалось, что в базарные дни урюпинские стражи порядка без разбора хватали лиц «нерусской» внешности. Ведь за платками сюда приезжали даже цыгане... Как-то женщины с платками, увидев, что потенциальных купцов вталкивают в микроавтобус, повалили охранника на землю и выпустили купцов. Однако «гости Урюпинска» похватали сумки и дали деру... Делегацию мастериц все же принял глава местной администрации, обещал разобраться. Но боязнь терроризма все же побуждает местных «Анискиных» на подобные рейды...
Зоя Димитренко же на рынке (где бы ни была) не стоит и десяти минут: перекупщики закупают ее платки оптом и продают потом под видом знаменитых урюпинских...
Платков, шарфов и носков она за свою жизнь вывязала великое множество. Зрение упало, однако делает это, как говорят, на ощупь. Внучке Валерии (на фото с бабушкой) из тончайшего пуха вывязала... одеяльце. Очень легкое и очень теплое. Изделия из козьего пуха стирает только белым хозяйственным мылом и только в дождевой воде, которая должна быть теплой и однородной. И полощет с уксусом или лимонной кислотой. Тогда растягивает, придавая форму. У самой мастерицы имеется только небольшая пуховая косынка: говорит, она более удобна, когда идет хозяйничать к скоту. И если в волгоградском казачьем селе Краснополье еще едва ли не в каждом домохозяйстве держат по 40—50 коз, то у Димитренко — всего шесть. Но лучших пород: урюпинские и алексеевские.
— Ты ж гляди, не вздумай покупать платок в поезде! — давала мне напутствия перед поездкой тетя Клава. — Они такие начесанные, что страсть!
Что же, во все времена были мастера и те, кто пользуется плодами их нелегкого труда. Жаль только людей, которые соблазнились и приобрели все-таки начесанные, а не настоящие, из отборного пуха платки. Они так и не узнают, за что же эти изделия неутомимых женских рук воспевают в песнях.
