Хочу продолжить разговор о собаках, поднятый «Днем» в последних номерах, потому что это разговор прежде всего о нас, о людях, о нашей сущности, тщательно скрываемой за причинами и обстоятельствами жизни, о недостатке этического мышления и ущербном отношении к миру живого и неживого, суть которого — отношения (а не вещи, предметы, животные, люди как таковые). И не все познается в сравнении, хотя сравнение — универсальная модель образной логики людей разных национальностей и рас, сформированная МИФОПОЭТИЧЕСКИМ МЫШЛЕНИЕМ древних.
Сходство сравнений с животными в разных языках основано на общности человеческих наблюдений за характером, внешним окрасом и повадками животных, на общности животного мира. А именно с животным миром первоначально соотносил себя древний человек, заслуживший впоследствии название «человека разумного». И растения получали «животные» названия: лисички, волчец, волчьи ягоды, гусиный цвет, ужики и т.д., и различные приспособления: прицел ружья — мушка, устройство для вытаскивания воды из колодца — журавль, устой моста — бык. И даже газета в переводе с итальянского (откуда оно и пришло: gazza, gazzeta) означает болтливую сороку.
Животное было мерилом физических и нравственных человеческих качеств — (гусь — себе на уме, индюк — напыщенный дурак, петух — драчун, ворона — разиня, лебедь — красавица), но больше отмечались отрицательные черты животных, хотя зачастую именно у человека эти черты проявились в большей степени. Но древний человек, сделав животного символом качества, И СВОИ КАЧЕСТВА приписал животным. Пьяный превращается в свинью, обезьяну или скота (кстати, скот и скотина стали первыми ругательствами: оскотинившийся человек). А люди гавкают, тявкают, рычат, мычат, чирикают, хрюкают, воют, блеют и т.д.
От сравнений «как заяц», «как волк», «как зуб», «как гриб» пошли и первые языческие ПРОЗВИЩА, позднее ставшие фамилиями (что особенно закрепилось в Украине).
Нередко можно прочитать, что у собак якобы (как и у людей) разные судьбы: одни живут в довольстве и добре (им делают маникюр и вяжут бантики), другие лазят по мусорникам на улице. Только собачьи судьбы определили мы — люди, а не провидение, потому что это мы их приручили, поиграли и... выбросили на улицу.
Часто говорят, что собаки похожи на своих хозяев (или хозяева на своих собак). Они, действительно, очень разумные и перенимают наш образ жизни и привычки.
В детстве в нашем доме всегда было по две-три охотничьи собаки, исключительно сибирские лайки, собаки, полные своеобразного достоинства: они не любили «телячьих» нежностей, на них нельзя было ездить верхом или кричать. Они обучали сами своих щенков охотничьим премудростям, были универсалками, и отец по их лаю точно определял, кого они преследуют: зайца или лису, волка или медведя, соболя или рысь, и даже утку или глухаря. Они и самостоятельно приносили добычу из леса и складывали на крыльце, не прикасаясь к ней, пока отец (а они ждали этого в глубине души) не разрешит им взять ее себе. Уважение к этим небольшим по размерам собакам было в Сибири непререкаемым, и в нашем доме они доживали до глубокой старости, но почти всегда уходили умирать в лес, подальше от людских (или хозяйских!?) глаз. Тех, что погибали от когтей рыси или волчьих зубов, хоронил «по-людски» сам отец и очень долго переживал потерю (никакой иной живности в хозяйстве не было).
До замужества у меня жила овчарка Жук (по фамилии человека, который доставил мне щенка из питомника), но ее пришлось отдать милиционеру из-за отъезда в Украину (в «гуманном» Союзе перевезти собаку не только самолетом, но и поездом было невозможно). Через несколько лет муж навестил Жука: из доброго сильного животного он превратился в злобного цепного (в прямом смысле) пса... узнавшего мужа и не простившего измены... Мы до сих пор чувствуем свою вину перед той собакой. И самое страшное, что сегодня уже ничего нельзя исправить.
Много лет после истории с Жуком в моем доме не было собак. Но однажды нам привезли в подарок беленький комочек, умещающийся на ладони. Мы назвали его в шутку Матье (по имени приятеля-француза). Он оказался болонкой, цирковой собачкой по призванию (надо видеть, как он отплясывает за шоколадную конфету на задних лапах!), но одновременно словно и не собакой вовсе. И не потому, что бел и красив, а потому, что копировал нас во всем. После улицы он идет в ванную мыть лапы без напоминания, причем старается не ступать на ковер, знает свое полотенце. По утрам, как только муж поднимался с постели, он занимал его место, причем ложился на спину, головой на подушку, и мы отучили его от «вредной» привычки только тогда, когда сшили ему одеяло, простынь и подушку. Но, оказалось, что именно в подушке все и заключалось. Это его особая гордость, и он тащит ее всем гостям на показ, как свое богатство. А еще зимнюю шубу, в которой гуляет в морозы и в которой ездил с нами в Сибирь, где морозы достигали 45 градусов (изумленная родня порадовалась, что у нас нет коровы). Уезжая ненадолго, мы заманивали жильца в свою квартиру полным довольствием, чтобы только Матье не отдавать в чужой дом, и регулярно звонили, чтобы наша «безмозглая» собачонка услышала в трубке голос и поняла, что ее не бросили (иначе он перестанет есть). Но в машине он всегда с нами, и не любит случайных пассажиров, которые теснят его с законного места. Прежде, чем есть, он обязательно, встав на задние лапы, проверит, что едим мы, и если обнаруживает разницу, уходит обиженный. Пустую миску переворачивает, чтобы напомнить нам о наших обязанностях. Когда в семь кто-то болеет, он искренне горюет и становится добровольной сиделкой. Словом, он причиняет массу хлопот, но без него семья была бы словно не настоящая. Даже обычная рыбалка превращается с ним в нечто большее, потому что он — заядлый рыбак, пристально следит за поплавком, а если долго не клюет, начинает скулить и трогать незадачливых рыбаков лапой. Он делает нас естественней, искренней, добрее.
И все же есть одна проблема: он категорически отказывается оставаться один и заболевает в прямом смысле, если мы оставляем его одного на несколько дней. И мы давно отказались от этого тихого убийства животного — перестали ездить без него даже в отпуск, даже в гости.
Собаки ревнивы. И когда мы подбираем раненую собачку и лечим, он присутствует на перевязках и даже делится косточками. Но когда собака выздоравливает, у него начинается тихая паника (он не может видеть, как гладят чужую). Понятно, что «облагодетельствованное» животное приходится пристраивать в хорошие руки. С непородистыми — совсем беда. Но и породистых собак, хорошо воспитанных и не способных жить на улице, становится все больше. И это тоже их тихое убийство, потому что они — домашние. И они день за днем ищут хозяина, голодные и простуженные, с полными отчаяния глазами, тычутся в руки прохожих... Один в ответ погладит, другой — пнет. Но собака вновь и вновь «пристает» к людям (а к кому ей еще приставать?), она знает, что потерялась, но не хочет верить, что ее выбросили. Как бы трудно ни было, человек может о себе позаботиться сам, прирученное нами животное — не может. Вот почему этическим приговором нам, человекам неразумным, звучат слова Экзюпери: «Ты в ответе за тех, кого приручил».
Собака давно стала мерилом нравственности человека и мерилом гуманности общества. Сейчас есть собачьи приюты, но большинство «добряков» стыдится отвезти свою собаку в приют (что люди скажут?), когда она им стала в тягость (по любой самой уважительной причине), но не стыдится выбросить животное «просто небо» (главное, чтобы не узнали). И фразы о собачьей судьбе — это попытка человека оправдаться и оправдать свою судьбу, которая якобы от самого человека не зависит.
КОММЕНТАРИЙ
С просьбой прокомментировать ситуацию в отношении приютов в Киеве корреспондент «Дня» Татьяна АКИМОВА обратилась к президенту Общества защиты животных «SOS» Тамаре Тарнавской. По ее словам, приют в Пирогово, созданный на базе живодерни, — единственный приют европейского образца для животных в Киеве. Кроме этого приюта, который принадлежит обществу, существует так называемый квазиприют в Бородянке, а также частные приюты (где бабушки в антисанитарных условиях ухаживают за животными на личные или собранные средства). Такие места для содержания животных сложно назвать приютами, поскольку приют должен предоставлять опеку, лечение, защиту, еду и т.д.
Чаще всего в приют попадают раненые или покалеченые животные благодаря людям, которые их заметили и позвонили по телефону в офис общества «SOS». Также люди привозят своих тяжело больных питомцев, когда ветврачи ставят диагноз: усыпить. Нередки случаи, когда животные попадают в приют, потому что владельцы больше не имеют возможности их содержать. По словам Т. Тарнавской, приют, где находятся более 350 животных, постоянно переполнен не только дворнягами, но и породистыми собаками (доги, овчарки, шарпеи, бульдоги и др.). После поступления животного в приют его обязательно лечат, прививают, стерилизуют. Следующим этапом становится поиск для собак хорошего хозяина: за месяц в хорошие руки попадает 20-30 четвероногих друзей. Недавно новый посол Америки Карлос Паскуаль взял из приюта дворняжку. При обществе существует комитет по содействию развитию приюта и общества, куда входят представители большинства посольств и международных организаций. Они оказывают добровольную помощь: привозят из-за границы необходимые лекарства, корма. По мнению президента «SOS», заинтересованность иностранцев в помощи нашим приютам объясняется тем, что их общество очень гуманно относится к беззащитным существам. «Животное полностью от нас зависимо, к тому же, мы сами их размножаем: выбрасываем на улицу, предаем. А потом нашим равнодушием и безответственностью их убиваем», — заметила Тамара Тарнавская.
