Два года назад встреча главного редактора «Дня» Ларисы Ившиной на ялтинской набережной с художником Владимиром Макеевым переросла в долговременное творческое сотрудничество. «День» помог Владимиру выставиться в Киеве — в салоне киевского писателя Андрея Куркова, откуда работы живописца разъехались по многим странам. А личные контакты помогли осуществлению нескольких удачных творческих проектов. Кстати, офис «Дня» — это тоже уже как бы постоянно действующая выставка В. Макеева, которая время от времени пополняется новыми работами художника, привносящими в нашу редакцию особую энергетику личностного взгляда на мир. Мы рады, что, как и со многими нашими друзьями, в том числе и читателями-экспертами, с Владимиром Макеевым у «Дня» не прерывается связь, а ощущение взаимной ответственности помогает творческому со-диалогу с обществом. Итак, в очередной приезд крымского художника — наше небольшое интервью о том, что сейчас происходит в жизни и творчестве нашего друга.
— Владимир, «День» открыл вас для Киева. Тогда состоялась ваша выставка у известного киевского писателя и киносценариста Андрея Куркова. С этого времени прошло уже два года. Что произошло в вашей творческой жизни после этого?
— С Андреем Курковым и симферопольской галереей «Кэп» мы организовывали несколько совместных проектов. Для выставки в галерее «Славутич» в Киев приезжала группа крымских художников. Особенностью проекта было соединение пластики с хореографией, которую реализовали режиссер Юрий Ходжинов и хореограф Ольга Мехова. Выставка называлась «Север — Юг», то есть сначала мы с Юга приехали сюда, а после — группа киевских художников, которые работают в «Галерее 36», приехала в Крым. Кроме этого, все мои коллеги, крымские художники, стали выставляться в салоне у Куркова. Происходит такая связь между самими художниками, практически без посредников-администраторов. Народная дипломатия — как называет Андрей Курков подобный уровень контактов. Потом я немного отошел от галереи, начал работать самостоятельно. Познакомился с Николаем Расторгуевым. Его жена увидела мои работы, которые я продавал в Ялте на набережной, и привела мужа. Позже на той же набережной я познакомился с Кларой Новиковой, которая заказала мне целый цикл работ.
— Как вы считаете, что привлекло в ваших работах таких разных людей?
— Клара сказала, что в моих работах она увидела родственную душу. Я специально для нее делаю работы. Мы сошли «с одного облака», я так это называю, она очень тонкий человек. А Николай Расторгуев — простой парень, раскованный. Я никуда не напрашиваюсь. Меня судьба сама ведет. Все люди, все ситуации возникают сами собой. В Киеве я познакомился с Олегом Митяевым, известным бардом. Это единственный исполнитель авторской песни, которого я слушаю. К нему я сам пошел. Оказалось, что про меня директор фирмы, которая организовывала концерт Митяева, слышал от Клары Новиковой.
— А что дома сейчас происходит?
— В Симферопольский украинский музыкальный театр приехал известный российский кинорежиссер Леонид Квинихидзе, автор фильмов «Соломенная шляпка», «31 июня», «Небесные ласточки». Там он ставит «Вестсайдскую историю» и пригласил меня в качестве художника-постановщика. Я прочитал пьесу — и тут же предложил какие-то идеи. С Леонидом мы тоже во многом воспринимаем мир как родственные души.
— И что главное в этом восприятии?
— Бог, любовь — два фундамента, на которых вообще все стоит. Все остальное приложится.
— Над чем вы сейчас работаете как живописец?
— Новых тем не появилось. Тема одна — Мужчина и Женщина. Хотя сейчас у меня немного меняется стиль изображения: тонкие линии, воздушность. И важна не столько тема — сколько состояние работы. Важно, чтобы она дышала. Такие вещи рисуются не рукой, а внутренним состоянием души. Мастерство важно, но самое лучшее, когда приходит такое состояние, как будто рисуешь с закрытыми глазами. Раз — и работа готова. Ее невозможно повторить. Идей же много. Другое дело, что они футуристичные, неожиданные. А спектакль, над которым работаю, наоборот — классический, построенный на традиционной американской музыке.
— Что-то изменилось в вашем мироощущении за эти два года?
— Есть период — понимать, а есть период — делать. Два года назад я много рассказывал о себе. Это был период, когда шло осознание. Сейчас я поменьше говорю, просто живу. Дожил до того момента, когда можно просто жить и все. Раньше, когда был социалистический реализм, все картины были похожи одна на другую: везде шахтеры, лесорубы, сталевары. Когда настала эпоха больших перемен, изобразительное искусство у нас качнулось в другую крайность — ушло в беспредметность. Сейчас работы только называются по-разному: чик-чик-чик, брам-бам- бам — «Слон №2», чик-чик- чик, тра-та-та — «Прикосновение». Я не скажу, что это плохо. Просто время такое. Но я понимаю людей, никогда до того не сталкивавшихся с живописью, которые приходят в галерею и не могут осознать, что это такое, откуда идет это искусство? Они остаются холодными к увиденному. Понимание другими тебя — это радость, как и понимание тобою других!.. Для меня очень важно, чтобы меня понимали. Хочется, чтобы человек обрадовался, почувствовав какую-то связь между собой — и художником, между ощущением мира у разных людей.
