Урочище Трахтемиров — образованный крутым изгибом Днепра полуостров на границе Черкасской и Киевской областей. Когда-то его называли казацкой столицей Украины, где запорожцы принимали иностранных послов. В 1997 г. тогдашний руководитель «Нафтогазу України» Игорь Бакай (нынче гражданин России) создал здесь частное охотничье хозяйство и построил дом. Нынче существует два «Трахтемирова» — частный ландшафтный парк и государственный историко-культурный заповедник. В частных руках 10 тыс. га земли, а у государства — 590...
В этом крае можно пообщаться с настоящим Скифом, который отрекся от всего мирского, а воды Каневского водохранилища выносят на берег ценные украшения вперемежку с обломками глиняных горшочков, что привлекает «черных археологов» со всей Украины. Здесь старые казацкие могилы на неблагоустроенном и забытом всеми кладбище хранят жуткие тайны о том, почему погребения характерников обозначали перевернутой пятиугольной звездой...
ЗАЧЕМ РЫБКЕ ВАЛЕРЬЯНКА?
Несколько лет назад киевлянин Сергей вместе со своими друзьями Валентином и Романом купили старую хатку в селе Великий Букрин. Чтобы было куда время от времени убегать от надоедливо-шумной столицы. Заплатили тысячу долларов. Маршрутки туда ходят дважды в день с Выдубичей. Полтора часа — и уже на месте. Парни постоянно приглашали нас к себе в гости. Утверждали, что природа там —невероятная, на огороде около хаты толкутся дикие кабаны, а главное — рукой подать до сакрального для всех украинцев места — села Трахтемиров. Поэтому в конечном итоге мы с мужем таки отважились. Сначала преодолели маршрут Черкассы — Канев. На вокзале пересели на киевский автобус. Вышли в селе со смешным названием Пии. Там поймали маршрутку, которая ехала из Киева в Букрин. Под вечер добрались до хаты, где раньше жила бабушка Рыбка.
— Ее так назвали местные, потому что она на рыбалку постоянно ходила в любую пору года. Удила рыбу, а потом ездила и продавала ее. На самом же деле бабушку, кажется, звали Марией, — рассказывает Сергей.
Оказывается, предыдущая владелица хаты когда-то была киевлянкой. Но развелась с мужем и выехала жить в Трахтемиров. Когда в 1974—1976 годах делали Каневское водохранилище, жителей Трахтемирова начали выселять из их домов. Чтобы не возвращались, в каждой хате разрушали печь. Рыбке дали деньги, на которые она и купила себе хату в Букрине. Старожилы рассказывают, что был один дед, который сказал, что хочет умереть в Трахтемирове. Ему ответили, что закроют в хате и сожгут.
Нынче сохранилось пять старых хат над дорогой, по которой когда-то ездили подводы и автомобили, а сегодня там так все позарастало, что приходится ходить звериными тропками — «вірчиками». В первой хате жила бабушка Рыбка. В сенях стоит треснувшее весло. На подоконнике стоит бутылочка валерьянки. Рядом — рамки для пчёл с остатками воска. Бабушка имела пасеку. А еще говорят, что у нее было много коз. Зимой она с ними залезала на печь и грелась. На куче старой одежды лежит пара изысканных как по тем временам кожаных босоножек — желто-белые. Рядом — резиновый сапог с каблуком, внутри которого хорошенький сапожок.
— А она, оказывается, была модницей! Носила сапожок, а на него одевала резиновый сапог, — смеется Василий (кандидат исторических наук, преподает историю в Киевском национальном университете строительства и архитектуры), а еще — наш экскурсовод в таинственных дебрях Трахтемирова.
Мне немножко грустно оставлять хату Рыбки. Ощущение такое, как будто, только что посмотрела концовку интересного спектакля, а на начало не успела и уже никогда не узнаю, зачем одинокой женщине, которая живет в глухом селе, удит рыбу, понадобилось носить резиновые сапоги, и почему она пила валерьянку, если ее жизнь проходила в гармонии с природой...
МОГИЛЬНЫЕ ПЛИТЫ ВМУРОВЫВАЛИ В... ПЕЧИ
Идем далее. Справа — руины старых хат. Слева — спуск к Каневскому водохранилищу. На деревьях много лет назад местные жители очистили кору, чтобы она не терла тросы, которыми лодки крепили к стволам. Замечаем кусок корпуса авиабомбы. Василий рассказывает, что в 1943-м здесь была линия обороны — фашисты рыли окопы, которые теперь разрывают дикие кабаны. Направляемся в гости в еще одну покинутую хату. О ней говорят, что она проклята, поэтому заходить туда нельзя. Над дверями висит подкова. Ее, кстати, вешали двумя способами. Если «рогами» вверх, то приносила счастье, а если вниз — защищала от всего злого. На балках — сушеные травы. Обходим хату с другой стороны и видим каменную могильную плиту, замазанную сажей.
— Такую же мы нашли в Букрине в нашей хате, когда переделывали печь. Это плита с кладбища. Неужели местные жители вмуровывали себе в печи надгробия казацких могил? —удивленно рассуждает Сергей.
У нас когда-то был обычай хоронить человека под порогом. Или рубить в стене дырку и проносить там умершего, чтобы потом замуровать дыру. Считалось, что так дух мертвеца не сможет вернуться назад. А еще потолок пробивали, когда умирала ведьма. Кто знает, может и здесь имеется ввиду какой-то обычай, который нам не дано постичь...
Направляемся к кладбищу. По дороге постоянно останавливаемся, потому что встречаются роскошные кусты калины, ежевики, грушки-дички, яблони. Вдруг наталкиваемся на терн. Раньше терн садили, чтобы отгородиться от врага. Некая замена колючей проволоки — низкие кусты с колючками на уровне лица. Через них сложно продраться.
Кладбище в Трахтемирове — несколько сотен погребений. На более давних надгробиях нет никаких надписей, только изображения крестов. Далее встречаются указания годов (преимущественно ХVIII—ХІХ веков) и имен. С тех пор, как Трахтемиров получил статус ландшафтного парка, на кладбище перестали пускать жителей окружающих сел, которые приходили раньше, чтобы упорядочить могилы родни. Парни говорят, что где-то должны быть две могилы черных козаков-характерников. Действительно, находим одну могилу. На камне над крестом изображена перевернутая пятиугольная звезда, как свидетельство того, что четыре стихии господствуют над человеком.
ЖИЗНЬ ЗА ОГРАДОЙ
Поднимаемся наверх. Туда, где растет тополь в виде трезубца. Когда-то здесь стояла церковь. В пейзаж не вписывается охотничий «домик», построенный Бакаем. Говорят, что строительство велось просто на кладбище. Об этом свидетельствует и то, что могила казака Мухи находится рядом с домом. В конце 1990-х годов Бакай и компания решили создать на территории Государственного заповедника персональное охотничье хозяйство или региональный ландшафтный парк. С тех пор здесь стоят шлагбаумы. Гектары земли оградили сеткой и загоняли туда диких кабанов, чтобы потом на них охотится. Нынче, когда хозяина нет, несколько предприимчивых егерей иногда позволяют кому-то за деньги охотиться на животных. Поэтому количество диких кабанов катастрофически уменьшается, потому что когда-то, по крайней мере, не только занимались охотой, а и разводили тех же кабанов или косуль.
Примечаю четыре засохших сосны — таким образом кто-то замаскировал старый каменный крест. Ребята нервничают, что нас могут увидеть охранники. Однако дом никто не охраняет. Из любопытства заглядываю в смотровую башню. Там лежит развернутый спальник, колода игральных карт и... книжка с красноречивым названием «Простые люди»...
Сразу за имением Бакая — старый пионерский лагерь. Его в восьмидесятые строили, разоряя могилы на кладбище. А потом — несколько хат, в которых живут люди. В целом в Трахтемирове живет не больше десяти человек, если не считать дачников, приезжающих на лето.
КАК КИЕВЛЯНИН СТАЛ СКИФОМ
Направляемся к дому-музею бывшего киевлянина Олега Петрика. Двадцать лет назад он приехал сюда на съемки фильма «Сон». По замыслу режиссера, нужно было снять что-то о судьбе затопленных сел. А из Трахтемирова, когда образовывалось Каневское водохранилище, как раз выселили всех людей, хотя село и не затапливали. Фильм сняли и уехали, а Олег Петрик остался. Он когда-то был мужем известной актрисы Раисы Недашкивской. Прожили в браке семь лет. А потом разошлись. Тогда Петрик поселился в хате, которая была построена в 1886 году. Сложил там старую печь — перевез лодкой из соседнего Монастырска камни печки из раскопок хаты знахаря времен Киевской Руси. И как-то незаметно сам для себя стал зваться Скифом (так его называют жители окрестных сел). Хата Скифа действительно напоминает музей — здесь есть сабля, с которой снимался Иван Мыколайчук, копия шлема и кольчуги Чингисхана и даже «меч смерти» из фильма «Янки при дворе короля Артура». Кроме того, чуть ли не каждый день появляются какие-то новые экспонаты — хозяин собирает в воде и на берегу обломки древних фресок и плинфы — тонкого кирпича из древнерусских церквей. И отбивается от «черных археологов», которые ищут здесь казацкие сокровища.
— Ходят с металлоискателями, чтобы найти золото монастыря, который здесь когда-то стоял. Надоело уже их отгонять. Действительно, тут есть подземные ходы монастыря, но они пусты. Есть только древние надписи на стенах, которые «черных археологов» не интересуют, — говорит Скиф. Просто за его хатой в траве лежит памятный знак, который установил писатель, философ и общественный деятель Олесь Бердник. На камне — свидетельство того, что здесь должен быть построен Храм Украины-Матери. Эта идея так и осталась нереализованной.
Скиф-Петрик утверждает, что именно в Трахтемирове в прадавние времена находился переход в другие измерения, которым без особых проблем пользовались наши предки. И в это сложно не поверить. Потому что, находясь там, ощущаешь какую-то невероятную силу, что-то такое, что невозможно передать словами. Если уметь правильно воспользоваться этой силой, можно изменить себя и свое видение мира хотя бы на мгновение. Потому что, когда едешь из Трахтемирова, то ощущение приближения к тайне всего настоящего в этом мире почему-то исчезает. В то же время, появляется желание вернуться сюда опять.
