Все, кто надеялся на продолжение — в любом виде — цикла космических ужасов «Чужой» (всего четыре фильма с Сигурни Уивер в главной роли), вознаграждены.
75-летний режиссер с молодым задором поддерживал интригу, опровергая слухи о том, что снимает приквел (картину, в которой события предшествуют уже ранее выпущенному фильму). В итоге новый сюжет формально уложился в драматургическую матрицу «Чужого». Однако, во всем остальном это нечто совершенно иное.
Главные вопросы, которыми задаются герои, состоят не в том, как убежать от кровожадной и почти неуязвимой твари, а иные — в чем смысл жизни? Кто нас создал? Зачем он (они) это сделал(и)? Чувств больше, чем трюков. Разговоров больше, чем драк. У каждого из основных персонажей свои сантименты. Фильм это нисколько не отягощает.
Для новой сказки Скотт нашел новую героиню. Роль космической воительницы, теперь ее зовут Элизабет, отошла к Наоми Рапас. Это очень удачное назначение с точки зрения биографических деталей: 33-летняя шведская актриса родилась в год выхода на экраны первого «Чужого» (1979). Кроме того, подходящее амплуа: ведь успех пришел к Рапас в 2009 году, когда она исполнила главную роль во всех трех скандинавских экранизациях трилогии «Миллениум» по романам Стига Ларссона, перевоплотившись в ту самую девушку, которая отметила себя татуировкой дракона, играла с огнем и взрывала воздушные замки. Уже через два года Наоми успешно дебютировала в Голливуде, сыграв колоритную цыганку-помощницу Шерлока Холмса и доктора Ватсона в «Игре теней» Гая Ричи.
Решение о замене столь же смелое, сколь и уместное. Уивер была больше солдатом, чем космонавтом, более андрогином, чем женщиной, а в четвертом фильме цикла уже и более Чужой, нежели человеком, что неудивительно с учетом того, что ей выпало без передышки бороться с безжалостными и умными чудовищами. Наоми также не лишена бойцовских качеств, но при этом подчеркнуто человечна и женственна, потому что противостоит по большей части человеческим существам и справляется со столь же человеческими проблемам, такими, как поиски веры или утрата близких. Вот эта внезапная и нетипичная для кино ужасов человечность — основное отличие «Прометея» от цикла о Чужих.
Другая актерская удача — Майкл Фассбендер в типичной для таких фильмов роли человекоподобного робота — андроида по имени Дэвид. Это странный андроид. Смотрит «Лоуренса Аравийского» Дэвида (именно!) Лина, заучивая наизусть реплики, и так же, как и его создатели-люди, пытается рефлексировать и задаваться все теми же проклятыми вопросами. Фассбендер снабжает героя ровной услужливой доброжелательностью, скрывающей интерес исследователя, готового ради результата даже на убийство. Он в какой-то мере являет собой больную совесть рода homo sapiens. Один из ответов, который получает Дэвид, — его создали люди, наделив сознанием, просто потому, что могли это сделать; но в таком случае вопрошания самих людей обретают опасную четкость указателей на дороге, ведущей в ад.
Конечно, есть все необходимые атрибуты хоррора, узнаваемые клаустрофобные фантазии одного из отцов «Чужого», швейцарского художника Ганса Руди Гигера, очередной выводок монстров ближе к финалу и катастрофическая развязка. Но в целом Скотту удалось почти невозможное: сбалансировать аттракцион ужасов и философскую притчу, взять за основу свою старую работу и возродить ее как совершенно новый проект с хорошей перспективой развития.
Остается только гадать, каким будет продолжение.
Материал подготовлен при содействии столичного кинотеатра «Киев».
