МКФ «Молодость», который торжественно открывается 18 октября во Дворце «Украина», в качестве фильма-открытия там зрители увидят долгожданный фильм Романа Балаяна «Райские птицы». Гражданство картины — стопроцентно украинское. Его представляют Министерство культуры и туризма Украины и компания SOTA cinema group. Продюсер — Олег Кохан. Автор сценария — Рустам Ибрагимбеков, по мотивам рассказов писателя-эмигранта Дмитрия Савицкого. В ролях — Олег Янковский, Андрей Кузичев, Оксана Акиньшина и др. Наша газета уже говорила об этой ленте в связи с ее участием в конкурсе Московского фестиваля. « Райские птицы» уже побывали на нескольких международных кинофорумах, теперь выходит к зрителям, которые и должны оценить их полет. Разговор с Романом Гургеновичем БАЛАЯНОМ состоялся накануне премьеры.
— Роман Гургенович, наконец фильм выходит к украинским зрителям — большая премьера во Дворце «Украина», — но он уже побывал на нескольких фестивалях и некоторая часть, пусть специфической, публики с ним уже познакомилась. Ваши впечатления от реакции зрителей?
— Встреч со зрителями у меня не было, критики в лицо обычно не говорят, но я слышал, что фильм воспринимают неоднозначно. Может, это и правильно — нельзя быть одинаковым для всех.
— Вы никогда не делали фильмов на злобу дня, «Райские птицы», может быть, тематически самое актуальное для сегодняшнего дня кино. Почему была выбрана эта тема?
— Тема важной для всех одновременно быть не может. Говорю, прежде всего, о том, что мне интересно. Таких, как я, миллиона три наберется?.. Я рассчитываю на то, что у каждого человека есть двойники во всем мире. Фильм для этих двойников и сделан — как бы кому-нибудь ни хотелось, не бывает стопроцентного единомыслия.
— В постановлении о демонстрации фильмов на украинском языке ничего не сказано об украинском кино. Ведь режиссер может решить, что его герои говорят на любом языке мира, тем не менее, сделано два варианта картины — русский и украинский, почему?
— Все-таки сделанная в Украине картина должна звучать на родном языке. Так как у меня, в основном, играют русскоговорящие артисты, и картина снята на украинские деньги, то сделан дубляж. Считаю, что в чем-то украинская копия получилась даже интересней, чем русская. Часто слыша телевизионный дубляж, раздражаюсь — меня не устраивает ни перевод, ни звук. Почти исчезла профессия режиссера дубляжа, мы же очень тщательно подошли к украинскому варианту картины, сделав не тупую кальку, а высоко профессиональный литературный перевод и дубляж.
— А что больше интересует вас, как создателя картины, — зрительское восприятие или оценка коллег?
— И то, и другое. Зрители — понятно, для них делается кино. Но есть коллеги, чье мнение для меня драгоценно. Когда-то многие не восприняли «Храни меня мой талисман», а через много лет сказали — картина изменилась, очень хорошее кино. Но ведь я его не переснимал! Казалось бы, все очень быстро забыли о том времени, когда на личность давили со всех сторон, но, думаю, еще много здравствующих, что помнят и это унижение, и это давление, о котором идет речь в фильме. Речь в нашей с Рустамом картине идет не о диссидентах. Героя судьба задела рикошетом. Он не борец, никуда не бежал, улетел из-за любимой женщины, понимая, что за ней охотится КГБ. Таким образом, он невольно оборвал пуповину. Не думаю, например, что Василий Шукшин мог бы работать где-то, кроме своей страны. Вообще, я не могу назвать никого из литературных гениев, кроме Набокова или Бунина, (но это было очень давно), которые полноценно реализовали бы себя вне родины.
— Вы считаете, что сделали украинское кино?
— Я являюсь гражданином этой страны, много лет здесь живу, здесь снимаю кино, которое, надеюсь, ментально близко некоторым людям, которых называют интеллигенцией. Если бы снимал в Армении, делал бы, наверное, другое кино — что-то вроде Кустурицы, но не так гениально. Ментально украинским кино считаю только «Вавилон ХХ».
— Литературная основа, которой вы долго «болели», — проза Дмитрия Савицкого, — претерпела в вашей с Ибрагимбековым интерпретации серьезные изменения. Даже в процессе работы над картиной. Чем это вызвано?
— Мы много думали и пришли к выводу, что напоминание об этом времени должно быть очень жестким. Условно говоря, должен прорваться нарыв на теле смотрящего. Здесь взят экстремальный вариант. Когда-то я уже говорил, что художник всегда в антагонизме по отношению к государству. Наш фильм не об известных, а о тысячах безымянных художников, которых погубила государственная машина. Они не смогли состояться, реализоваться полностью. Мы не знаем этих людей — это наше беспамятство. Все они были идеалистами, полагали, что если будут свободно мыслить, смогут жить в любой стране... Тоталитарный режим всегда против личности. То, что в Советском Союзе, тем не менее, создавались замечательные фильмы, писались великолепные книги — это не оправдывает режим. Такие вещи происходят не за что, а вопреки. Мы можем сколько угодно говорить, о чем я хотел снимать картину. Для критика или зрителя, — что не есть тождественно, — это может быть совершенно другое видение и понимание.
— Для зрителя история «Райских птиц» только начинается, для вас она уже завершена, что дальше?
— Сегодня для меня важно, что зритель не уходит из зала, смотрит фильм. Насколько это художественно убедительно — покажет время и их реакция. Когда снимал «Полеты» или «Талисман», знал, что это касается многих, но не всех. С этим фильмом будет сложнее, потому что интеллигенция на постсоветском пространстве слегка нивелировалась. Кого-то чуть приласкали, кто-то выбился в любимчики властей, часть подкормили — и нет надобности не то, что бунтовать, вести за собой, но даже на кухне поговорить... Если удастся снять следующий фильм — он о тех, кто не притерся, и не хочет этого делать. Я не могу пока определить этот жанр, но там будет очень много юмора. В основе — сценарий Марины Мареевой.
— Вы не считаете, что кино о свободе духа, само понятие свободы, применительно к сегодняшнему дню, тоже может разделить нас?
— Художник как бы переживает неудобство жизни народа, а власть, увлеченная государственными проблемами, упускает личность. Она для нее, по сути, не существует. В нашей стране сегодня безвластие. Это плохое время для художника. Я называю это временем документального кино. О каком осмыслении или продуцировании художественных ценностей можно говорить, когда львиная доля народонаселения не только не имеет идеалов, но не знает, как жить из-за неуверенности в завтрашнем дне. Мы в течение 70-и лет были воспитаны «против» чего-то. Когда речь шла о любви и коварстве — нам эти темы казались мелкими, — отчего и страдает сейчас у нас жанровое кино. Нам нужно было что-то большее — кому-то указать, куда-то направить. Не прошло еще и 20-и лет. Возможно, после нас придут другие люди, для которых этот переходный период не кажется страшным, прагматический период не кажется безобразным. Они растут по-другому, учатся за границей — подрастают люди общества потребления, — у них, возможно, появятся свои художественные ценности и открытия. Что касается кино, то в любом варианте, должно быть кинопроизводство. Это бизнес. Кинопроизводство и киноискусство вещи не тождественные, но взаимосвязанные. Пока в Украине не появится кинопроизводство, о киноискусстве речь идти не может. Культура никогда, к сожалению, не была предметом первой необходимости для государства, а во время безвластия, она просто выведена за пределы задворков.
