Поэт-шестидесятник Роберт Рождественский заикался, что не мешало ему декламировать собственные стихи. Впрочем, в этом была какая-то метафора шестидесятничества: вольная речь, с трудом срывающая оковы немоты. Так или иначе, чтение было достаточно выразительным — и вкупе с огромными черными глазами, перекатывающимися в глазницах как две огромные черные капли ртути, и толстыми губами обиженного ребенка, составляло зрелище, достойное украшать разные советские шоу. Одно время большой популярностью пользовалось авторское чтение стихотворения о маленьком солдате: «Сапоги ему выдали маленькие и шинель ему выдали маленькую…» — а потом он погиб, заслонив собой всю большую землю. «Маленький солдат» быстро стал шлягером, так что только включишь телевизор — особенно под соответствующую дату — а там: «Сапоги ему выдали маленькие…» У поэта получалось «мм-маленькие». И шинель тоже была «мм-маленькая». Что-то было в этом произношении, вызывающее особенно острое сочувствие к объекту: не просто маленький — а очень-очень маленький, просто малюсенький, славный такой малюточка болезный... Но у Рождественского звучало по-мужски, без сюсюканья, почти сурово: ммм-маленький!.. Очень выразительно. И скольких я потом встречала ровесников, которые, услышав сказанное в любом контексте слово «маленький», тут же впадали в мелодекламацию: «Сапоги ему выдали мммм-мм…» Можно было даже не произносить слово целиком, только начало: какой ммм!.. Какая у нас квартира ммм!.. И зарплату мне выдали ммм!.. И дача у меня — не дача, а сплошное ммм!.. И помидоры в поте лица я вырастил ммм!.. Да и сам я, честно говоря, какой-то ммм-м…
Большие вещи ценятся выше. Они всем нужны! Их, понятное дело, пытаются поделить, переделить, растащить по квартирам (в том числе национальным), но без хозяев они остаются редко. И разрушить их трудно. Конечно, сгоряча — бывает. То тюрьму народов с землей сравняют, то храм, то страну. Потом, глядишь, восстановят. В крайнем случае контуры под ногами нарисуют — потому что не только обладание большими предметами, но даже и причастность к их разрушению почетна. А маленькие что? Пальцем раздавишь — никто и не заметит.
Гуманное отношение нужно всем — и маленьким, и большим! У больших тоже достаточно проблем (по себе знаю). И все- таки хотелось бы, чтобы этот большой мир обходился с маленькими как-то поосторожнее. Побережнее, что ли. Может быть, даже потрепетнее.
Ведь они такие маленькие! Такие ммм-маленькие!.. Такие ммм-м!.. .
