Московский театр «Современник» в последние годы — частый гость в Киеве. На всех гастролях — аншлаг. Кстати, так было и в разгар оранжевой революции, когда «Современник» не побоялся (а отговаривали многие) привезти в нашу столицу «Бесов» Ф. Достоевского. Надо ли говорить, что он стал одним из самых запоминающихся спектаклей и для труппы, и для зрителей, поскольку последние воспринимали все происходящее на сцене через призму бурлящего за стенами театра (а гастроли проходили в Театре им. И. Франко) народа.
На прошлой неделе «Современник» отпраздновал 50-летие. 34 года из полувекового существования театра им руководит Галина Волчек.
Шаг, выглядевший поначалу вынужденным (после ухода в 1970-м Олега Ефремова труппа два сезона играла без худрука и главного режиссера), на поверку оказался единственно верным, позволив театру пройти испытание временем и встретить юбилей в хорошей форме. А начиналось все 50 лет тому назад со спектакля «Вечно живые», который сыграли вчерашние выпускники Школы-студии МХАТ, объединившиеся в Студию молодых актеров, — Ефремов, Евстигнеев, Табаков, Кваша, Толмачева, Волчек... Сегодня мы предлагаем вам выдержки из интервью Галины Борисовны, опубликованного на сайте www.itogi.ru.
— «Современник» едва не зарубили в 1970-м.
— Если бы только тогда! Нас много раз хоронили. Научные тома написаны о московских театрах второй половины прошлого века, в них перечислены все мало-мальски заметные труппы, включая полулюбительские, игравшие чуть ли не в подворотнях, лишь о «Современнике» нет ни слова — о нас вообще не упоминалось — ни хорошо, ни плохо, никак. Словно нас и не существовало. Театр выжил исключительно благодаря зрителю, который отказывался верить в нашу смерть.
— И вы не сомневались, что прорветесь?
— Мы же с первого дня не в оранжерее росли. Все вопросы решали сами. Лелик Табаков был общественным директором студии, важно ходил с портфелем, носил там какие-то бумаги. А я, например, занималась распространением билетов. Сидела в театральной кассе за спиной у кассирши и приглашала всех желающих на наши спектакли. Обычно люди отказывались, поскольку не знали ни имен студийцев, ни пьес, которые мы ставили. Помню, играли «Голого короля» на летней эстраде в саду Баумана. Билеты стоили гроши, но зрителей не набралось и на два ряда. Кто-то из артистов даже пошутил: «Ребята, не волнуйтесь, нас больше». Это уже потом народ ломился в зал при гостинице «Советская», где шел спектакль...
— Когда романтика ушла?
— Она постепенно улетучивается, исчезает с возрастом. Студия хороша для молодых: люди здоровы физически и духовно, не обременены семьями и прочими бытовыми заботами. Жизнь посвящена театру, остальное — мелочи. До сих пор поражаюсь, как мы с Женей Евстигнеевым с голоду не померли, отдавая четверть небольшой зарплаты за съемную комнату в коммуналке. Пятикопеечные микояновские котлеты умудрялись гримировать на разный лад, подавая то под томатом, то зажаренными ломтиками... А какие компании собирались в наших «хоромах» на улице Горького! Мы очень удачно сняли комнату в двух шагах от Маяковки, где в ту пору располагался «Современник», и после спектаклей труппа частенько заваливала к нам на чай.
— Плюс что-нибудь покрепче?
— Откуда у бедных артистов деньги на выпивку? Если только по рюмашке, самую малость. Какие-то свободные суммы появились, когда ребята стали сниматься в кино. Первым, по-моему, получил роль Олег Ефремов, потом — Лелик Табаков. Иногда мы даже катались на такси — позволяли себе такую роскошь. А поначалу все было весьма скромно, зато весело и душевно. Собирались вместе, чтобы поспорить, поговорить «за жизнь», попеть под гитару. Главным украшением нашей комнаты служила огромная кровать. Если гости засиживались за полночь и не успевали до закрытия метро, спать укладывались вповалку — сначала, как полагается, вдоль, а когда народу набивалось много, то и поперек кровати.
— Групповуха!
— Не то слово! Кто не помещался на кровати, лежал на полу. Однажды я чуть не раздавила Милоша Формана, которого к нам привел Элем Климов. Милош спал внизу, и я среди ночи впотьмах случайно наступила на него...
— Мир мог остаться без «Полета над гнездом кукушки».
— Запросто. По-моему, к тому моменту Форман успел снять лишь мюзикл «Старики на уборке хмеля», до «Полета...» было еще далеко... Мы встретились через много-много лет снова в Москве. И снова я была в компании Климова. Знаменитый, увенчанный лаврами кинорежиссер приехал из США на Международный саммит в Кремле. В перерыве заседания Элем увидел Милоша и окликнул его. Тот подошел, поздоровался. Климов спросил: «Узнаешь Галину?» М. Форман захохотал: «Такое знакомство не забывается!»
— Но это скорее курьезный эпизод, почти анекдот.
— А вам нужно что-нибудь трагическое, с надрывом? Этого «счастья» в истории «Современника» всегда хватало. Представьте, каково 15 раз кряду сдавать один и тот же спектакль? Багровый от ярости Лелик Табаков орал на комиссию, не дававшую разрешения на премьеру «Эшелона»: «У вас нет мнения, но хотя бы впечатления есть?!». Да, сегодня мы заслужили уважительное к себе отношение, однако в прежние времена наш театр не являлся предметом национальной гордости, не считался народным достоянием. Скорее, нас терпели, позволяя существовать, но сильно не высовываться. Ситуация изменилась с горбачевской перестройкой. Михаил Сергеевич был первым руководителем высокого ранга, посетившим «Современник». Поверите ли, до его визита я, худрук театра, лишь раз переступала порог правительственной ложи. Она вечно пустовала, но нас туда не пускали. В ней даже обслуга была своя, не театральная. И вот М. Горбачев стал ходить на спектакли. Оказалось, они с Раисой Максимовной любили «Современник» еще со студенческих времен. Конечно, появление таких поклонников радовало, но в нашей жизни это ровным счетом ничего не изменило. Мы ведь не превратились в придворную труппу из уважения к первому лицу страны.
— А нет у вас желания напомнить честному народу, что Галина Волчек может не только художественно руководить, но и блистать на сцене?
— Я ведь вынужденно перестала играть — обстоятельства так сложились. Кому-то надо было встать во главе театра. Уверена, совмещать эту работу с репетициями и спектаклями — нереально. Я и Олегу Ефремову говорила: чтобы стать главрежем, надо победить свое актерское сознание. Мне всегда казалось более важным искать новые пьесы, приглашать молодых режиссеров, давать роли ведущим артистам, чем играть самой. В последний раз меня сумел соблазнить Валера Фокин в середине 80-х, я с удовольствием подчинилась ему, согласившись вспомнить былое в спектаклях «Ревизор» и «Кто боится Вирджинии Вульф». До этого 16 лет не выходила на сцену.
— О кино, так понимаю, можно и не спрашивать?
— У меня с кинематографом всегда были сложные отношения, хотя я, как говорят, родом оттуда.
— Спасибо папе — режиссеру и оператору.
— Кстати, несколько месяцев назад впервые за 20 лет побывала в Беларуси, съездила на родину отца в Витебск, зашла в музей Марка Шагала, заглянула на базар. Местные телевизионщики взяли у меня блиц-интервью, попросив поделиться впечатлениями от увиденного. Искренне сказала, что город похорошел, стал чище, светлее. А недавно узнала: нарезку из моих слов использовали для агитации за Александра Лукашенко в кампании по выборам президента Беларуси. Я эту фамилию в разговоре с журналистами вообще не упоминала, поэтому текст шел за кадром, его зачитывал диктор, и ролик крутили по республиканскому ТВ. Как такое может быть? Никто даже не удосужился поинтересоваться моим мнением. А вдруг я согласилась бы спеть арию в честь Александра... как его отчество?
— Григорьевича.
— Словом, хамство — оно что в Африке, что в Беларуси... Все- таки правильно я когда-то решила, что от политики нужно держаться подальше. Одного похода в Госдуму хватило, когда получила депутатский мандат от НДР. Каждый должен заниматься своим делом. Это в полной мере относится и к кино. Точнее, к моему месту в нем. Меня использовали крайне неинтересно, однобоко, плоско. В последние годы ничего, кроме раздражения, не испытывала, если слышала на улице за спиной: «Вон «Осенний марафон» пошел!» Устала играть зверей и странных теток. Не снимаюсь давно и чувствую себя прекрасно. Хотя...
— Что? Вдруг Милош Форман позовет?
— Почему только он? Например, Никита Михалков или мой сын, который тоже причастен к этому миру.
— Неужели Денис Евгеньевич ни разу не сделал маме предложения, от которого нельзя отказаться?
— Он вообще ничего похожего мне не предлагал. Сын со мной строг, а я его боюсь.
— Актеров к работе на стороне ревнуете, Галина Борисовна?
— Конечно! Вернее, не то что ревную, но пристрастно слежу за процессом. Понимаю, экран дает неизмеримо большую узнаваемость, чем сцена. Театральной зарплаты для нормальной жизни мало, она не сопоставима с гонорарами кино и ТВ, но нельзя же хвататься за любое предложение, лишь бы платили! Люди не должны менять приоритеты, превращая театр в запасной аэродром. Когда это проявляется у артистов даже не в поведении, а в сознании, сразу все чувствую и воспринимаю с необычайной болью.
— Оцениваете увиденное на экране с участием подопечных?
— Обязательно смотрю художественные фильмы с участием Лены Яковлевой, Сергея Гармаша, которые снимаются чаще других.
— А, скажем, «Каменская» как вам?
— Сериалы сразу выключаю или ухожу на другой канал. Даже в суть не вникаю. Не хочу этого. А вот на картину «Мой сводный брат Франкенштейн», в которой играют и Лена, и Сергей, выбралась в кинотеатр и не жалею.
— Может, в приказном порядке запретить «современникам» ходить налево?
— Какое у меня на это право? Свободные люди, каждый сам решает, что ему делать.
— А если десятину брать с побочных контрактов, как Олег Табаков в МХАТе?
— Олег Павлович — молодец, он поступает правильно, рачительно, но я артистов продавать не стану. Не смогу. Наверное, слишком патриархальна для этого. Привыкла считать театр домом, где, конечно, всякое случается, но хорошего все же больше, чем плохого. Когда кто- то из ребят просит разрешения отпраздновать юбилей, свадьбу или рождение ребенка в репетиционном зале на пятом этаже, я счастлива.
— Ощущаете себя здесь хозяйкой, Галина Борисовна?
— Не хочу лукавить: столько лет руководить одним и тем же коллективом непросто. Вряд ли справилась бы, не обладай гипертрофированным чувством долга, ответственности. Но еще важнее была помощь друзей и коллег, тех, кто всегда находился рядом.
— И все же однажды, Галина Борисовна, уйти придется...
— Понимаю, о чем вы. Клянусь, о преемнике я задумалась не вчера, когда возраст стал подпирать. Смену ищу давно. «Современнику» нужен не случайный режиссер, ведь наши артисты избалованы Олегом Ефремовым, Георгием Товстоноговым, Анджеем Вайдой, мною... Поиск продолжается, он будет завершен, не сомневайтесь. Кто-то из молодых обязательно выдвинется в лидеры, и тогда, наверное, случится, как со мною в далеком 1972 году. Главрежем меня ведь не назначали: коллектив сам назвал кандидатуру и выбрал. Иногда история повторяется, к тому же — не обязательно в виде фарса.
