Недавно из зарубежных гастролей вернулся Национальный симфонический оркестр Украины, а через несколько дней прославленный коллектив опять отправится в турне.
Наши музыканты демонстрировали свое искусство, выступая в престижных залах Академии Санта-Чечилии в Риме, зале имени Верди в Неаполе. Проходили у них выступления и в совсем небольших городах, однако в каждом из них есть оперный театр или филармония и, конечно же, искушенный слушатель... Несколько дней на родине — и снова заграничные гастроли: Франция, Бельгия, Люксембург, Швейцария. Для рядового гражданина посещение Парижа или Рима — это целое событие, а для музыкантов — рабочие будни. Хотя, откровенно говоря, и отечественный слушатель не может пожаловаться на редкие встречи с Национальным симфоническим оркестром: дважды в месяц маэстро Владимир Сиренко и его прославленный коллектив дают концерты в Национальной филармонии Украины и еще умудряются выступать в провинции.
— Владимир Федорович, сколько концертных программ ваш оркестр дает в течение года?
— Более шестидесяти. Каждый концерт — это новая программа. Это очень тяжело.
— А почему нельзя одну программу показывать в нескольких разных городах?
— Мы не можем разъезжать, как когда-то в советские времена: Камчатка, Сахалин, Прибалтика. Даже чтобы принять наш коллектив в Полтаве или Чернигове, все равно требуются огромные средства, которые отсутствуют в этих городах. А выступать в Киеве каждый раз с одной и той же программой — это просто неприлично.
— Как решается проблема строительства нового большого концертного зала для Киева и вашего оркестра, поднятая в акции «Слушай вечность»?
— С 1989 года у нас нет своего помещения. Репетируем в Малом зале Филармонии в комнате, которая когда-то выполняла функцию бильярдной в Купеческом собрании. И это помещение мы вынуждены делить вместе с духовым оркестром. Когда-то, когда мы готовили симфонии Малера, требующие задействования большого состава, и в этой комнате собирался оркестр и два хора, люди в душном помещении теряли сознание...
— Вы же являетесь членом Национального совета по вопросам духовности и культуры при Президенте Украины. Поднимаете ли этот вопрос на заседаниях совета?
— Я приносил на заседание совета проект нового концертного зала на несколько тысяч мест, который должен быть построен в центре Киева и который будет достоин европейской столицы. Даже место для строительства концертного комплекса уже найдено. Нынешний министр культуры Юрий Богуцкий проинформирован. Но я очень обеспокоен тем, что после каждого заседания совета наш вопрос так и не решается. Хотя я понимаю, что существует множество вопросов: о проблеме украинского языка, ситуации с Киево-Печерской Лаврой, или о Софии Киевской, или о замках Украины... — все нуждается в разрешении. Но вопрос строительства помещения большого концертного зала также стоит очень остро.
— У вас большой творческий коллектив, а это всегда проблемы: все хотят быть первыми... Сколько людей сейчас работает в оркестре и какова у вас атмосфера?
— У нас сто человек творческого состава. Дело не в том, за каким пультом сидеть. Может, кто- то комфортно ощущает себя и за последним пультом. Получая небольшую зарплату, мы не можем пригласить хороших музыкантов на работу. И, опять же, кто-то из музыкантов стареет, и так как у нас нет контрактной системы, мы не можем с ним расстаться...
— Скажите, если валторнист дважды нечисто сыграл соло, как вы должны, как дирижер, на него повлиять? Когда-то за границей существовало правило трех замечаний: трижды сфальшивил в течение репетиции и — «до свидания»...
— У нас все музыканты защищены законами, профсоюзами. Пообщайтесь с теми бывшими киевскими дирижерами, кто лишился работы: с Федором Глущенко, Игорем Блажковым, Вадимом Гнедашем. Что, они такими плохими дирижерами были? Нет! А вот остались без работы. Дело в том, что у нас легче заменить дирижера, нежели навести порядок в оркестре. Разумеется, нельзя обижать своих подчиненных, унижать их. Но находить баланс интересов и удерживать качество исполнения — очень сложно. Даже при наших зарплатах контракт — это очень действенное средство. Не устраивает человек — за два месяца до окончания контракта его об этом предупреждают и тогда все обходится без обид. На сегодняшний день на контракте Александр Горностай, генеральный директор оркестра, и я, а остальные — в штате. Я никогда не был тираном и вампиром, но во взаимоотношениях дирижера и оркестра должно удерживаться равновесие. Знаете, даже если будет контрактная система, я не уверен, что наберу лучших из лучших музыкантов. Когда-то Стефан Васильевич Турчак, чтобы скомплектовать оркестр, объявлял всесоюзный конкурс. Оркестрантам предоставляли квартиры, высокие оклады. Тогда в Киев приезжали валторнисты из Ленинграда, скрипачи из Молдавии и Сибири. В свое время у главного дирижера оркестра Киевской оперы зарплата была на 40 рублей выше, чем у генсека КПУ Щербицкого! Первый пульт скрипок получал 500 рублей. А сейчас у меня пять- шесть солистов снимают квартиры. Представьте себе, сколько это стоит! И еще... Когда я делаю валторнисту замечание насчет чистоты интонирования, он мне показывает дырку в валторне. Наши инструменты очень стары, а для их замены нет средств. Ни один исполнитель на концерте не хочет играть плохо... Один музыкант сказал мне: «если бы мы не «киксовали», мы бы играли не здесь, а в Чикагском симфоническом. И это правда.
— Но даже на старых инструментах ваш оркестр показывает класс и считается одним из лучших не только в Украине. Ваш коллектив приглашают выступать на престижные фестивали...
— Это правда. Например, летом в Испании мы выступали бок о бок с Французским национальным оркестром, Лондонским филармоническим, двумя Королевскими испанскими оркестрами. Дело в том, что достаточно легко можно добиться красивого среднего уровня. Удержать его уже сложнее, но добиться тех маленьких процентов, отделяющих от лиги лучших оркестров мира — это чрезвычайно сложно.
— Когда к нам приезжал Симфонический оркестр под управлением Николая Федосеева, музыканты играли Пятую симфонию Чайковского, и очень чисто играли.
— У них ставки, в среднем, по полторы тысячи долларов. А в Мариинском театре у первого валторниста ставка шесть тысяч евро. В России несколько оркестров, несколько консерваторий и несколько театров имеют президентские гранты, то есть, должное финансирование. Это дает хорошие результаты.
— Как-то после концерта вас спросили: воспринимаете ли вы критику? А вы ответили категорично так: «Нет!»
— По-видимому, то было сказано «в пылу». Знаете, когда много усилий потрачено на подготовку программы, а во время концерта кто-то из музыкантов ошибся, а здесь еще критики сразу наседают, то я могу довольно категорически что-то ответить... Я и мои оркестранты хорошо знаем свои «плюсы и минусы». Мы обязательно сделаем анализ выступления, чтобы не повторять ошибок. Я за конструктивную критику со стороны публики и музыковедов.
