Сначала немного об авторе и содержании нового издания. Жан- Клод Шмидт специалист по истории средневекового Запада, близок к школе Анналов; профессор, директор по учебным программам в Высшей школе общественных наук (Париж). В свое время Шмидт напечатал заметную работу «Святой хорт. Гинефор — целитель детей в ХIII веке» (1979), которая была посвящена феномену паломничества, который существует и по сей день в лионском регионе без какой-либо опеки церкви. Но в роли «святого» выступает пес-мученик… Книга посвящена структурному и историческому анализу вариантов легенды и ритуалу исцеления детей. Следующим исследованием автора, которое тоже существует на пересечении нескольких дисциплин (истории, антропологии, лингвистики и этологии) стал «Сенс жесту». В 1994 году автор печатает «Привиди» — результат длительных исследований рассказов о явлении покойников. Последние работы — это «Навернення в образы» и «Образ в Середньовічних ритуалах».
Шмидт позиционирует свой «Сенс жесту...» как этапный для себя самого и для медиевистических исследований в целом. Чтобы лучше понять суть работы, наверное, стоит прибегнуть к обширному цитированию авторского вступления: «Цель этой книги — не повествование об истории определенного жеста, не анализ жестовых форм в каком- то одном литературном или иконографическом документе, не, в конце концов, разработке каталога средневековых жестов или типологии их значений или функций. Вопрос, который я ставлю перед собой, более глобальный: что такое сделать жест в Средние века? Как и кем жесты не только выполнялись, но и были осмыслены, оценены, истолкованы, классифицированы? Не существовало ли даже в Средние века одной, а то и нескольких теорий жеста? Какие культурные модели, взгляды на тело, концепции социальных отношений нашли в них свое отражение?..» Профессор подробно описывает и объясняет отдаленному во времени и культуре читателю целостный феномен театра жеста. Ведь Средневековье — это сплошной и непрерывный ритуал жестов: религиозных (крещение, миропомазание, евхаристия...) и светских (суды, турниры, дуэли...) К этому следует добавить богатую и четко регламентированную культуру аристократии, манеры поведения при дворах правителей и тому подобное. Первым и, очевидно, основным объяснением важности жестов в Средние века автор приводит аргумент «слабости письма». Большинство соглашений, посланий, всего того, что один человек стремился донести до другого, передавалось ритуалом жестов или устным обещанием, которые имели значение не меньшее, чем нотариально заверенный акт или подпись.
Таким образом, имеем хорошо известное имя автора, пристойный перевод с французского (Наталья Колыбина), 640 страниц качественной печати, обложку, сделанную на «отлично»... В чем же проблема? Основной упрек, который был адресован харьковчанам столичными книжниками, выглядит так — почему под обложкой, на которой стоит почтенное имя Жана-Клода Шмидта: 1) находится 110(!) страниц предисловия научного редактора господина Юрия Сватка; 2) комментарии уважаемого редактора составляют едва ли не треть авторского текста и при этом оставлено всего шесть из около тридцати примечаний с отметкой «Прим. авт.»; общее же количество примечаний, согласно подсчетам рецензента Клуба Натальи Старченко, достигает около 1100! Возникают закономерные вопросы — а где автор? Можно ли наполнять переводное академическое издание таким количеством собственных объяснений, трактовок и «мнений по поводу»? Не нарушает ли это принцип авторства, и не есть ли это простым обманом читателя: покупают(ся) одного, а читать приходится другого? Не целесообразнее ли было бы свести весь этот корпус примечаний в отдельное исследование, на котором можно было бы честно поставить собственную фамилию? Впрочем, в защиту предлагаемого метода подачи переводных текстов также найдутся свои аргументы. Во-первых, украинский читатель очень часто из-за отсутствия толковых объяснений остается тоже как будто обкраденным. Ситуация выглядит так, как будто человека завели в космический корабль и не объяснили, что здесь к чему и как действует — красиво, но напрасно, и взлет не предусматривается... Конечно, это не касается специалистов и эрудитов-интеллектуалов, но если издание рассчитано на «всех, кто интересуется судьбами европейской цивилизации», подобные текстовые «подпорки» не представляются уж такими напрасными. Во-вторых, научный редактор таки нашел несколько исторических неточностей и исправил их в примечаниях (три года жизни с текстом). Местами встречается и полемика, которую можно расценить как «добавление жизненного импульса» и дискуссионности, что является неотъемлемой частью гуманитаристики. Итак, принимая во внимание отсутствие четкого канона и форм подачи аналогичных текстов в отечественной практике, имеем интересный эксперимент, который, оставляя в силе все поставленные вопросы и претензии, имеет право на «естественный отбор». Голосование кошельками.
