Дело это не простое: сел чиновник и вмиг, за одну свою рабочую смену, зачеркнул одни названия и написал другие, и не сложное: «О сколько нам мгновений»... когнитивных... «готовит просвещенья дух», а... специальное, и выполнять его должен специалист. Почему, спросите вы, специальное, и какой он — этот специалист по переименованиям? Тот, кто владеет парадигмой — сразу отвечу я вам! А что ты-такое пы-парадигма, уже заикаясь от того, что скулы свело от скуки, опять обратитесь вы ко мне? Смутно осознавая, что не подходите на роль специалиста, вы готовы защищать свои личные интересы, которые есть вашими рассуждениями, и вашими убеждениями, и... словом, обнажившиеся резко и вдруг, словно при отливе на морском побережье где-то в Бретании, идеальные ваши (экзистенциально усвоенные и не поддающиеся изменениям) гуманистические ценности, — до конца! В этом и состоит парадокс разговоров о деле и выполнения самого дела. Что такое «парадигма», нетрудно и в словаре найти, но на самом деле, это не просто «подход», а осознанная необходимость делать так и не иначе, знания «об этом» и решимость «сделать это». И когда «пересичный люд» дает свое согласие, пусть оно лишь внутреннее, «на специалиста», а специалист согласен делать свое дело, без страха «быть оплеванным толпой» и очернения своей репутации в будущем, мы можем рассчитывать, что в итоге попытаемся достичь условного совершенства в ответе на вызов, что уготован нам как городской общине историей. Историей, которая не заканчивается, оказывается, как утверждал Френсис Фукуяма, с развалом Советского Союза. Она продолжается — и так бурно, что хочется ее остановить: хотя бы для того, чтобы поразмыслить, а чего мы, собственно, хотим и куда мы, то есть — выражая смысл советских лозунгов, засевших в голове со школьной скамьи — «все прогрессивное человечество», катимся.
ПЕРВЫЙ СПЕЦИАЛИСТ — ЭТО АРХЕОЛОГ
А потом поразмыслим о том, что она есть, Украина — место временного проживания: пока новый симулякр, то есть симулированная, словно в компьютерной игре, действительность под названием «русский мир» не придет на смену старому, под названием, слава Богу, уже забытом, «Советский Союз», и не «облагородит» мое личное «я» всякими прибамбасами, типа «православной империи», или Украина — это моя гордость, где живу на земле, насыщенной историей цивилизационных движений, больше свободолюбивых и рациональных, чем тиранических и мракобесных, очень древних традиций, в которых легко просматривается, как это было в Трипольской культуре, императив личности, а значит, и свободы, а свобода — это ведь не только «нежелание порабощения», это же духовный признак, это главная гуманистическая ценность, позволяющая продолжить самого себя через семью, благодаря которой поколение за поколением ты есть сущее — и так до вечности. И я живу на этой земле, не на территории, подчеркиваю, не «в регионе», не в какой-то там стране с бездарной тавтологией в названии: «Причерноморская народная республика», что само по себе вызывает удивление: если бездарно название, то как «дарна» может быть жизнь в «народно-народной стране», наверное, чуть лучше, чем в КНДР — «очень народно-народной Корее», примерно такой, как она есть в «дыныры» и «лыныры», расшифровывать не буду. И когда поймем — если поймем — что молодое наше государство и есть начало всех начал, откуда двигаться нам дальше, наполненным ощущением идентичности, что идентичность эта не русская и не советская, не российская и не православная, а украинская, четко определяемая как суверенная в ряду других суверенных идентичностей, французской, например, или швейцарской, которая нам, якобы, ближе: «У них четыре языка-а! Вот ви-и-дите! А вы русский признава-а-ть не хотите!», или американской, которая сразу, как на землю американскую ступил, определяется, и которая крепка, как нигде в мире, тогда мы поразмыслим о нашем городе, о том, что не могло такое стратегически важное геопространство, такой удобный и для мореплавателей, и для странников «по суху» полуостров между двух рек и широкого лимана — этой прямой дороги к морю, а значит, и другим цивилизациям, страдать от безлюдья по причине бездарности аборигенской, пока не возбудили его к урбанизму «потемкины» и «екатерины», устремленные к проливам, а может, и к Индийскому океану, что показала дальнейшая история самопожирающей империи... пока не отвоевали его у бусурманов проклятых «суворовы», которые, только-только «сожгя» дотла Очаков — Ачи-Кале в османской интерпретации, идущей от староукраинского «Горчаков», в польских картах об этом сведения есть, а Дашев, что считалось первоназванием Очакова, в прошлом город-порт в устье Чичиклеи, притоке Буга... от степной травы «горчак», что в изобилии вокруг произрастала, единственное в округе ядовитое растение; наверное, интенция исходила из наличия такой, вредной для врага, сущности, которую не грех в название укрепленного портового пункта вложить — это те «суворовы», которые лишь с помощью казаков и смогли взять город, атакой с моря, двадцать тысяч ногайских детей и женщин за одну ночь приказали вырезать! — такая уж у них цивилизационная парадигма была... что город наш настолько древний, а имеющиеся неоспоримые артефакты «киммерийского города» в Диком Саду «аж пищат» об этом, что нам легко и непринужденно можно назвать главную магистраль города Киммерийским проспектом (сейчас это проспект Ленина, но, согласно закону, название его будет изменено). Представляете, приезжают к нам гости, едут от вокзала или от автовокзала к центру и читают: «Киммерийский проспект», ух ты! А где тут у вас киммерийцы живут?» А вы их прямо к речке подводите, откуда вид шикарный открывается, руками так размашисто указываете и говорите: «Вот, тут они и жили, 3200 лет тому назад. А вот там у них порт был — туда корабли из других краев причаливали, а вот здесь мастерские — лучшее оружие там изготовляли, пока в Европе еще и просо не сеяли. А вот здесь у них храмы были, а вот глубокий ров оборонный, а вот стена защитная мощная, а здесь...» Итак, первый специалист — это археолог. А что он даст для переименования наших улиц, кроме Киммерийского проспекта, засомневайтесь вы? Верно, много не даст. Будет Скифская улица, Сарматская, может быть, улица Золота Скифов, Борисфенитский проезд, улица археолога Мозолевского. Напомню: это он, наш земляк, скифскую Пектораль, главную европейскую артефактную ценность XX века из кургана близ Орджоникидзе (о, еще один кандидат на переименование!) Днепропетровской области (в честь апостола Петра, я так понимаю) на свет Божий вытянул. Но уже и это — немало! Главное, археолог даст нам обоснование, а еще — миф.
МИФОГЕОГРАФ ЗАКРЕПИТ НОВЫЙ МИФ
Потом на помощь ему придет мифогеограф. Он закрепит в названиях новый миф. Мы не должны бояться этого слова. Если говорить напрямую, откровенно и без наукообразных излишеств, то все наше коллективное сознание (в большей степени это относится к совковому, которое идет от плохого образования и слабой просвещенности, потому и опирающегося исключительно на пропаганду, но и другим сообществам людей, организованным хуже или лучше, словом, иначе организованным структурно и цивилизационно, также присуще то, о чем за скобкой) — мифологическое. Или — скукоженное, то есть скудное, не выходящее за рамки «хлеба и зрелищ». Выбирайте сами, к какому массиву себя причислять. Мы и сегодня живем в мифе. И вчера жили в мифе. Только вчера был «миф коммунизма», от которого нам сегодняшним всем тошно, а западным — тем всегда было наплевать на левацкие движения, но они были модны, как студенческие революции 1969 года, с требованиями свободной любви и марихуаны, а в Америке с коммунизмом нещадно боролся Эдгар Гувер; благодаря ему страна избавилась от «призрака», и сейчас «об этом знают все». А если мы живем в мифе, то почему нам, живущим в «отдельно взятом» городе, не построить (как урбанистическое целое) свой красивый миф, тем более, что основание для этого имеем?! Наш город, наш родной Николаев — древнее Рима! Он... Даже дух захватывает — соперничать может и с Троей, и с городами Шумерского царства. Представляете!.. Да мы бы уже, находясь в пространстве, по-настоящему свободном, а не в засиженном чиновниками, для которых новое мышление не оставляет шансов для личного меркантилизма, оттого они, пусть простят те, кто искренен и не сомневается в необходимости европейского «поступу громады», но как по мне, то таких мало — слишком глубоки в степном Причерноморье корни совково-русскомировского давления на слабые мозги, но твердую и непробиваемую подкорку, поэтому подождем, пока их молодежь не скинет, а произойдет это скоро; в пространстве, засоренном пропагандистскими пустышками, вроде «сближения вокруг славянских и православных ценностей на основе единства языка и культуры», могли столько нареконструировать в интерпретируемом громадой мифе и воплотить это на местности, что давно прославились бы на весь мир со своим «киммерийским миром», имея от того «неабиякый зыск».
Здесь не столько важна истина, сколько вечное и постоянное приближение к идеалу — благосостоянию громады. А она должна жить в веяниях времени. И у нее должна быть идея. Ибо, достигнув идеала, мы лишаемся идеи, то есть сущности того, к чему стремились. Идея — это неутомимо искомая незавершенность и постоянно желаемая неразгаданность. Идея незрима, как незрим эфир, она — не образ, а со-бытие — совместное с окружающим миром бытие, со-вершение — движение к вершине, в том числе — и своего ума, и даже, если есть на то в тебе пассионарная жилка, благосостояния; между тем, это происходит тогда, когда твое ощетинившееся еgo склоняется к тому, чтобы воспринять сущее, единое, истинное, благое (ens, unum, verum, bonum) как приоткрытое сугубо для тебя лично. А все потому, что совершенный роман жизни (The рerfect novel of life) пишется не воспоминаниями, а... навеиваниями.
ЕЩЕ ОДИН СПЕЦИАЛИСТ — ФИЛОСОФ
То есть необходим еще один специалист — философ, который воплотил бы нам эти навеивания в конкретику названий. И для этого вовсе и не стоит привлекать историка, который — со своим воспринятым со студенческой скамьи прямолинейно-пропагандистским мышлением (а другое не прививалось — «на перыфэрийи и поготив») — склонен «напортачить и наворотить». В большинстве своем, пусть не принимает на свой счет профессор из Черноморского университета имени Петра Могилы Юрий Котляр, «якого цэ обходить», они насквозь пронизаны маргинальными догмами; современные парадигмы мышления им не присущи. Как заявил недавно местный лауреат года, мы должны знать наше общее прошлое, чтобы создать наше общее будущее — примерно так. Хорошо сказал, только не уточнил, в контексте какого мифа мы должны двигаться в своих намерениях. Парадигму не указал. Применительно к личности, я знаю, какая это парадигма, а другие, кто захочет, постигнет сам. Только по мне эта парадигма означает не стирание имперского мифа, а его восхваление или хотя бы «пидтрымування». Правда, есть один историк-культуролог, к которому обратиться будем считать за честь — профессор Шкварец. Он нам даст столько для нового мифа из культурного наследия, что его «выстачить, абы покращиты загальноукраинське тло» на уличных указателях. Жаль, что нет с нами Валерия Бойченко; будь он в живых, настоял бы на улицах с названиями, которые напоминали бы об уникальной театральной семье Тобилевичей, и о Марко Кропивницком, украинским вектором многогранно проявившем себя в театральной деятельности, и о Михайле Старицком, украинском писателе, и о Марии Заньковецкой, гениальной украинской актрисе. Народный художник Андрей Антонюк, с уникальным авторским стилем, который проникся духовностью очень далеких предков — разве не достоин, чтобы его именем назвали улицу, например, Инженерную, на углу которой Дом художника, где он жил и творил?.. А Инженерную отправить туда, где когда-то строили корабли — к верфям, или думают, как их строить — поближе к Кораблестроительному университету. Нужен нам и разрушитель мифов, старых, отживших свое мифов. Когда враг грозится, что если захочет, танками отутюжит Львов — а враг этот есть видоизмененная Российская империя в классической ее форме; путинский вариант уже третий, второй, большевистский, мы только что сбросили — не до сантиментов по отношению к разноранговым военачальникам и царским сановникам. Херсон, вы меня слышите: главные улицы у вас — Ушакова и Суворова?.. И Потемкинской в Николаеве надо вернуть прежнее название: Плехановская. А что? Либеральный социал-демократ европейского типа, низложенный большевистским лидером... Потому что существует память-привычка, в ней задействованы другие факторы, сохраняющие в памяти былое. Она не идентична когнитивной памяти субъекта, когда говорится о запоминании правил и кодов. Она — вариант убедительного разыгрывания, перфоманса этих правил и кодов. Что это означает? Это означает, что наши образы социальных пространств именно благодаря своей относительной стабильности создают иллюзию несменяемости и возможность «открывать заново» прошлое в нашем сегодняшнем. Мы словно консервируем то, что сами считаем, что именно так оно и было, находя воспоминаниям оттиски в окружающей среде. Названия улиц — одни из таких оттисков. Наши воспоминания (навеивания) расположены внутри ментального (воображаемого) материального (уличного) пространства городской громады. И в этом пространстве будет место и для славных героев АТО, таких, как «киборг» майор Пивень, похороненный в Большой Коренихе, и для героев Небесной Сотни. Из этого пространства уйдет в «небуття» (туда ему и дорoга. потому что не особенно-то оно и дoрого) все, что связано с советским мифом и что особенно важно — мифом имперским. Ну почему, скажите, мы должны переименовывать улицу Декабристов (эти молодые высокообразованные и отчаянно смелые ребята хотели покончить с имперским монархическим наследием, так «обустроив Россию», чтобы рядом нашлось место отдельно взятой Украине — или вы не знали этого?) на какого-то царского ставленника по фамилии Глазенап? Когда-то называлась — и Бог с ним, в той, имперской России, в которой вечно спали и видели «как бы нам побольше колонизировать Украину». Они третий раз уже оккупируют нас. Первый — сразу же после Богдана, второй — в 1918-м, о третьем и говорить не надо — разместились со своими... пушками, а не Пушкиным, потому что в «русском мире» сакральны пушки, а не поэты, которые нужны, чтобы лапшу на уши вешать и не более. Поэтому будет у нас и никуда не исчезнет улица Шевченко, как это кому-то хочется, чтобы вернуть ей название Таврическая — подождет, пока Крым «пушкинисты» не вернут. Будет у нас, в нашем новом мифе, и улица Героев Небесной Сотни, потому что это сакральные жертвы нашей революции, такими они и останутся навсегда, и в школах будут повторять их имена, и улицы мы назовем их именами.
ДИЗАЙНЕР ПОЗВОЛИТ НАМ ВОСПРИНЯТЬ НАШ ГОРОД КАК ЗНАКОВОЕ ЦЕЛОЕ
А еще нам нужен дизайнер, который разместит, согласно видения гармонии, названия на карте, совместит несовместимое и позволит нам воспринять наш город как знаковое целое, как полисемантическое пространство, как цельный и многозначный мир, в котором мы живем. И что в нем будет прочитываться — это как каждому на его ум ляжет. Так, когда-то и в кадрах с крупными яблоками и арбузами фильма «Земля» гениального Довженко критики увидели восхваление кулачества. Может быть, у кого-то возникнут и теперь вопросы к оформлению текста города, прочитываемого в названиях улиц, кто знает... Каждый имеет право иметь свой контекст символизма, используя такой авторский стиль, который являлся бы своеобразно читаемой инструкцией для понимания сущности конкретного урбопространства. Переименование улиц — это лишь руководство к действию тем, кто уже выбрал путь развития города. А мне, никогда не писавшему инструкций, кажется, что именно так их и нужно писать. А еще я надеюсь, что вы поняли главное: выбрав команду специалистов, сами вы должны отстраниться от задания, которое они взялись выполнить. Не давать советов, не навязывать волю — у этих людей уже есть главное: парадигма, и они будут работать согласно ей. Они, выбранные вами, несут ответственность за коллективную память-воспоминание, которая возникает у нас и через названия улиц тоже и которая, исходящая из выбранной парадигмы, должна подвести к навеянному только памяти-привычки. Так должно быть, когда мы идем вровень со временем, а не едва плетемся «позаду», лишь слегка подгоняемые маргинальной индифферентностью. Они пересмотрят для переименования все урбопространство, а не отдельные улицы или ряд улиц. И как бы не хотелось в гневе разорвать на части всю эту «топонимическую комиссию» в дальнейшем, когда страсти улягутся, вы поймете, что коммуникативный смысл переименования они выполнили и не должны быть подвергнуты обструкции со стороны общества, доверившего им решить такую важную задачу. И мое мнение: постарайтесь не переусердствовать с личностными названиями. Цветочная и Виноградная улицы — не худший из вариантов. Чебрецовый спуск — где-нибудь в Коренихе... вместо Кирова. Есть множество, мой друг, оттенков в палитре красок...
Помните: любые идеи, даже те, которые привели когда-то к успеху — общественному или личному, не вырублены на века в камне. Побольше абстракции и фантазии, но сначала проверьте себя вопросом: «В каком формате я нахожусь?», а потом, поразмыслив, не советский ли он, то есть коммунистически очерченный и не имперский ли, то есть, актуализируя, «новороссиецентрический», задайтесь альтернативой: «Как я могу мыслить вне этого формата?».
Постарайтесь — если и когда вас выберут — реализовать такую ментальную модель, в которой компромиссу будет места мало. В цивилизационном аспекте — не в политическом.
СПРАВКА «Дня»
В соответствии с принятым Верховной Радой и подписанным Президентом Законом Украины «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов в Украине и запрещении пропаганды их символики» предусматривается, что все областные, городские и райгосадминистрации, органы местного самоуправления в течение шести месяцев со дня вступления в силу закона должны переименовать «районы в городах, скверы, бульвары, улицы, проулки, спуски, проезды, проспекты, площади, майданы, набережные, мосты, другие объекты топонимики населенных пунктов, а также другие географические объекты, названия которых содержат в себе символику коммунистического тоталитарного режима». Соответственно, переименованию подлежат и два областных центра — Кировоград и Днепропетровск, в отношении чего в обоих городах уже идут горячие дискуссии. В целом речь идет о тысячах названий улиц и сотне — районов и городов.
