Александр Мациевич (1697—1772) родился в городе Владимире-Волынском, в семье православного священника, который происходил из украинской православной шляхты. В 1728 году закончил полный курс в Киево-Могилянской академии, во время обучения постригся под именем Арсения в Братском монастыре. Служил в Киево-Печерской лавре, в монастырях Чернигова, Новгород-Сиверска, а также в Славяно-греко-латинской академии — как экзаменатор монахов Московской епархии. По просьбе митрополита Тобольского и всей Сибири Арсений был послан в Тобольск — как талантливый проповедник. Там он реформировал местную консисторию, пламенно защищал только что обращенных туземцев от преследований царских воевод, а духовенство — от вмешательства светского суда. Монах из Владимира-Волынского много путешествовал. В 1733 году он совершил нелегкое паломничество в Устюг, Холмогоры и Соловецкий монастырь, где полемизировал с заключенными старообрядцами, а также написал «Увещание к раскольнику» (изданное в ХIХ в.). В 1734— 1737 гг.. он участвовал в Камчатской экспедиции, плавал по Северному Ледовитому океану. Позже некоторое время жил в Петербурге, где был законоучителем шляхетского кадетского корпуса, экзаменатором при синоде и преподавателем Закона Божьего в гимназии при Петербургской академии наук. Начиная с 1740 года он играл заметную роль в работе синода (со времен Петра I синод «играл роль» Московского патриарха). Вершиной церковной карьеры Арсения стало получение в 1742 году сана митрополита и назначение на кафедру Ростовской епархии. Тогда же он стал членом синода Московской церкви.
Во время получения должности митрополита Ростовского Арсений позволил себе то, на что никогда до него (и никогда после него) не осмеливался ни один российский православный владыка, — он отказался принять присягу императрице Елизавете и публично указал на то, что «крайним судьей в Церкви есть Бог, а не русский монарх». Только благодаря тому, что Елизавета имела слабость к «малороссам» (по известной причине), на смелый демарш Ростовского митрополита закрыли глаза. Он же и в дальнейшем «ерничал», в частности, требовал отмены должности обер-прокурора синода и восстановления канонического церковного уклада.
Владыка Арсений был энергичным и хозяйственным митрополитом, а также красноречивым проповедником. В библиотеке Ярославской духовной семинарии сохранилось 12 томов его проповедей, из которых до сих пор напечатано только восемь. По его инициативе в синоде было возбуждено дело канонизации святителя Димитрия Ростовского (Туптала); Арсений написал житие Димитрия, а в 1757 году возглавил торжественное открытие мощей и канонизацию Ростовского архипастыря — тоже украинца. Кстати, владыка Арсений всегда пользовался украинским языком (вместе с церковнославянским), что у многих вызывало подозрение и сопротивление.
В то время в Российской империи бурлила «реформа» — по приказу императрицы Екатерины II началась секуляризация (отчуждение) церковных земель и передача их — вместе с крепостными — государству; значительную часть этих земель Екатерина II передала своим фаворитам. Митрополит Арсений категорически и вслух не соглашался с конфискацией церковных земель и в 1763 году даже произнес в храме анафему всем, кто «насилує і зобижає святі Божі церкви і монастирі». Он также отправил два письма в синод, в которых, несмотря на чины и должности, «отчитал» синод и саму царицу за их антицерковную политику.
Екатерина II восприняла это как мятеж — приказала немедленно арестовать Арсения и доставить его для личного допроса. Известно, что Арсений вел себя на допросе корректно, но не молчал — сказал царице все, что думал. Его судили, лишили сана и вынесли смертный приговор за оскорбление Ее Величества. «Милосердием» императрицы казнь была заменена лишением сана и пожизненным заключением. Сначала его заслали в Свято-Никольский Карельский монастырь, но когда до Петербурга дошли слухи, что Арсений даже там продолжал обвинять Екатерину II за политику секуляризации, его замуровали в каменный мешок с маленьким окошком в крепости Ревель. Заходить к Арсению или говорить с ним было запрещено. Так он прожил свои последние четыре года жизни. После его смерти на стене каземата были найдены выцарапанные слова псалма: «Благо мені, яко смирил мя єси».
Сегодня мы говорим не о правоте-неправоте митрополита Арсения в его противостоянии российскому трону, в его защите церковного имущества. Тем более, что трудно сказать, где было более суровое закрепощение крестьян — на церковных или на государственных землях или в имениях фаворитов императрицы. Главным для нас является совсем другое — храбрость митрополита в отстаивании прав церкви, а также смелая защита своего мнения. И это во времена абсолютизма, российской деспотии, когда малейшее отрицание воли монарха воспринималось как измена трону, как покушение на «Ее» или «Его» Величество, т.е. было равно смерти.
Как пишет русский историк Антон Карташов, «трагическая судьба Арсения иллюстрирует глубокую разницу идеологии, подсознательно залегшей в психике русских южан, выросших в атмосфере латинства и польщизны. Церковники великороссы, как им ни тяжела была бытовая революция секуляризации, встретили ее и вынесли как тяжелый долг пред родным государством и народом. Поэтому не удивительно, что южане, как и Арсений, в их внутренней драме не были поддержаны великорусским большинством».
До ХХ века имя и жизнь Арсения из Владимира-Волынского мало кто помнил. А в 2001 году «Поместный Собор УПЦ Киевского Патриархата … после старательного исследования жизни и святительского и исповеднического подвига, преисполненного ревности по Богу и благодати Святого Духа, украинца по происхождению митрополита Ростовского Арсения (Мациевича), находит ныне своевременным канонизировать и присоединить к лику святых этого великого исповедника и святителя».
Использованы материалы проф. о. Юрия Мыцика, Михаила Попова, Антона Карташова.
