5 апреля 1933 года чуть ли не все армейские особые отделы и территориальные подразделения ГПУ советской Украины враз заинтересовались прошлогодними выпускниками Украинской кавалерийской школы, которая функционировала в провинциальном городке Зиновьевске. Руководители Винницкого облуправления ГПУ и тамошних особистов Давид Соколинский и Даниил Леопольд-Ройтман, «подчеркивая исключительную важность данного дела (а речь идет о деле «ШКОЛА», в рамках которого и изучалась только что «вскрытая контрреволюционная организация» — Ф.Ш. ) и необходимость немедленной и полной ликвидации всей организации», предлагали: немедленно пересмотреть весь комсостав кавчастей; установить всех лиц данной категории; немедленно провести тщательную спецпроверку всех командиров, закончивших Зиновьевскую кавшколу в 1932 году...
Была ли это обычная для тех времен фабрикация? А если нет, то в чем собственно заключалась вина двадцатилетних парней?
КУЗНИЦА ОФИЦЕРОВ-КОННИКОВ
. ..С именем Елисаветградского кавалерийского училища связано немало известных и славных имен. Его начальником был герой Первой мировой войны, командующий Второй российской армией генерал Александр Самсонов (1859 — 1914). Вместе с отцом-военным детские годы в его стенах провел известный в эмигрантских кругах поэт «тютчевского направления» Анатолий Величковский. Здесь учился известный иллюстратор украинских народных песен, художник Амвросий Ждаха (1855 — 1927). Его выпускниками стали знаменитые генерал-хорунжий армии УНР Иван Омелянович-Павленко и наказной атаман Вольного казачества Иван Полтавец-Остряница. Была и история со знаком «минус», поскольку в первые годы Советской власти курсанты конного военного заведения сыграли не последнюю роль в подавлении последних очагов борьбы за украинскую независимость в Холодном Яру. Приблизительно тогда же, в 1924 году, меняется как название училища, так и название города. Последний перестал «позорно» называться в честь российской императрицы Елисаветградом и уже должен был увековечить партийный псевдоним когда-то рожденного здесь «пламенного революционера», руководителя Исполкома коммунистического Интернационала Григория Зиновьева. В 20-х годах многих выпускников и преподавателей Укркавшколы репрессировали. Чего только стоит упоминание о фигурантах широкоизвестного теперь дела истребления уничтожения на 1/6 планеты «бывших» офицеров под романтическим названием «ВЕСНА» !
НА БОРЬБУ ЗВАЛИ БЕДЫ КРЕСТЬЯН
...Дружная группа молодых красных командиров, в которую входили Григорий Косяков, Василий Молчанов, Кондрат Тараненко, Петр Строганов, Андрей Назаренко, Василий Тарасенко, Иларион Подвальный, Константин Невдаха, Владимир Сухар, Александр Кривоногов и Виктор Курилях, казалось бы, должна была быть надежной и нерушимой опорой нового режима. Да и происхождение едва ли не каждого действительно соответствовало самой сути РККА — рабоче-крестьянской... Как во время учебы, так и на службе все они были одеты и накормлены. Почему же тогда в их головах зародились крамольные мысли? Почему не боялись говорить, что ставили целью создание военной организации, которая бы подняла запуганное общество на вооруженное восстание «для освобождения советской власти от коммунистов» ? Именно так говорится в документах. А чтобы быть максимально точными, предоставим героям нашего рассказа слово, «увековеченное» карательными органами.
Из письма от 03.03.33 г. Г. Косякова В. Молчанову (изъятого ГПУ) .
«Красноармеец 4 эскадрона 14 кавполка взвода Подвального получил из дома письмо, в котором дядька и тетка — отца и матери у него нет, в гражданскую убили за коммунистическую активность, — писали, что они сильно голодают... и не мог перенести этого и сошел с ума. Был отправлен в Киев на лечение... Политика нашей «авторитетной» партии сделала свое дело. Ленин был прав, когда говорил, что «нет такой области в жизни, которая была бы вне политики. Ну, а она и хватила его по башке, вышибла ум».
Далее Григорий Косяков приводит еще один поразительный факт, характеризующий эпоху, воспетую, как «прекрасное и неповторимое время». Рассказывает о том, как восьми красноармейцам 15 кавполка из нового крестьянского пополнения комдив Сердич, увидев, что во время обеда они жадно едят, приказал дополнительно выдать суп и хлеб — «сколько съедят», так они — что ты, Вася, думаешь? — сколько съели? Сорок порций супа и хлеба!» А затем делится наблюдениями: бывшие голодающие, а сегодня — красноармейцы, кое-где еще и воровали съестное: «... один сахар стащил; другой остался один в буфете, ночью вылез через окно, стащив ящик конфет. Спрятался на чердак и ел, ел, ел... «Еле вылечили!»
Из протокола допроса комвзвода 14 кавполка III кавдивизии Л. Подвального .
«В состав контрреволюционной группировки я вошел по следующим причинам... Находясь в октябре 1932 года в местечке Ровном Ново-Украинского района Одесской области (ныне Кировоградщина — Ф.Ш. ), я, наблюдая жизнь села, убедился, что большинство колхозников буквально голодают, на селе совершенно отсутствуют необходимые для крестьян товары первой необходимости, и что положение крестьянства в целом не улучшается, а резко ухудшается. Такую же картину я наблюдал по дороге... Я лично считал, что виной создавшегося положения — неправильная политика партии в сельском хозяйстве... Обсуждали выступление т. Сталина на январском пленуме. Невдаха говорил, что пауперизм (обнищание) не ликвидирован, а наоборот — значительно усилился. В конце февраля Косяков поставил перед нами вопрос прямо: необходимо переходить от слов к делу, мол, масса сама уже начала подниматься...» (тогда, 14 января, кто-то неудачно разбросал среди конников пулеметного эскадрона 13 кавполка листовки — Ф.Ш. )
Из протокола допроса командира взвода 15 кавполка III кавдивизии Л. Присяжнюка.
«В Укркавшколу поступил в 1929 году... Разговоры переходили на чисто политические потому, что обсуждали вопросы о положении крестьянства. На селе плохо, забирают хлеб, крестьяне часто остаются голодные... Разговоры возобновились, подогретые впечатлением от дороги из Зиновьевска до Бердичева... Станции и составы были наполнены крестьянами (как будто великое переселение народов)... Конечно, мы — я, Молчанов Василий и Молчанов Прокопий — спрашивали, куда движется вся эта масса, на что получали ответы, что это голодные едут в поисках хлеба...» .
Интересно, что в уже процитированном письме Григория Косякова можно найти еще и своеобразное обобщение, написанное словно не просто бывшему однокашнику и единомышленнику, а более широкой аудитории. «Наш красноармеец, — рассуждает 21-летний красный командир, — особенно пополнение последних трех лет, видит, что Советская власть разорила его хозяйство, пустила по миру многих детей, заставила голодать миллионы людей , создала в стране грабеж и бесправие, на который некому пожаловаться, насильственно загнала их в колхозы и отобрала скот. Красноармеец перестал верить в Советскую власть, ему надоела лживая болтовня о светлом будущем и хорошем настоящем, который в хорошую сторону никем не ощущается. Красноармеец видел, что между словом и делом стоит громадная пропасть. Он увидел, что Советская власть полна и чревата противоречиями во всех областях жизни. Люди в конце концов обессилели от трехлетнего недоедания и чрезмерного рабского труда на верхушку... Красноармеец не ощущает своей Родины, т. к. семью обездолили, он не имеет ничего своего, ни к чему нельзя приторкнуться, вот он себя в этой стране и чувствует чужим..., относится ко всему безразлично... его моральная устойчивость падает еще ниже...» .
РЕПРЕССИИ
Понятно, что у наших «контрреволюционеров» дальше разговоров и переписки, что впоследствии было использовано против них самих, дело не пошло. Все закончилось арестами бывших выпускников кавшколы, подавляющее большинство которых служило в 14 полку III кавдивизии, которая дислоцировалась в Бердичеве. Фигуранты дела «ШКОЛА» понесли «заслуженное» наказание: одних (как, например, Назаренко) выслали на Север, кого-то (как Кривоносова) расстреляли позже — в 1937-м, а вот аналитика Косякова на три года отправили на только что начатое «строительство века» на станцию Завита, которая была составной частью Байкало-Амурских лагерей НКВД. Освободившись, вернулся в переименованный в очередной раз (в этот раз в честь более «правильного», убитого властью большевика Кирова) город своего детства и юности, чтобы поселиться на улице Красных инвалидов и устроиться чернорабочим на флагман отечественного сельхозмашиностроения — завод «Красная звезда».
P.S: ОБ ИДЕЙНО ВРЕДНОМ РЕМАРКЕ
При более внимательном ознакомлении с содержанием дела, находим и, так сказать, некоторые менее существенные объяснения идеологической неустойчивости военных кадров, которые «передовой и вооруженный отряд партии» нашел в душах отступников. Они связаны, в первую очередь, с симпатиями в области художественной литературы. Упоминается здесь и творчество популярного тогда «мальчика для битья» Сергея Есенина. Но особое внимание привлекает такая неожиданная мысль: «Появилось до некоторой степени охлаждение к военной службе и вообще начали рассуждать о назначении и жизни человека под влиянием (!? — Ф.Ш. ) «На Западном фронте без перемен» Ремарка». Вот это да! Получается, сразу после первого — в 1930 году — харьковского издания названого романа, украинский читатель, при менее удачном стечении обстоятельств мог уже и не прочитать, скажем, «Трех товарищей»! И еще одно. Оказывается наши лучшие ребята, даже одев портупею, и в искусстве разбирались глубже отдельных критиков от литературы, и не оставались безмолвными по поводу искусственного голодомора. Даже понимали, кто главный виновник трагедии.
А историкам Елисаветградско-Зиновьевского кавалерийского училища, в корпусах которого ныне проходят срочную службу воины Вооруженных сил уже независимой Украины, стоит помнить и имена упомянутых здесь выпускников 1932 года, которые не могли молча есть, когда остальная Украины не имела и крошки хлеба.
