Недавно известный московский тележурналист Владимир Познер вызвал немалый гнев некоторых русских православных кругов, который может привести к судебному процессу. Причиной стало данное еженедельнику «Колужский перекресток» интервью г-на Познера. Анализируя причины современных российских неурядиц, журналист высказал, среди прочего, мнение, что Россия больше всего страдает от двух неблагоприятных, исторически сформировавшихся факторов: «Это не русские дураки или традиционно плохие русские дороги, но значительно более серьезные вещи», — сказал он. Во-первых, речь идет о том, что российский народ в течение длительного времени был лишен свободы и возможности делать свободный выбор. Вторым же фактором является роль Русской православной церкви (РПЦ) в истории России. «Православие, — считает Познер, — было тормозом развития страны. Только сравните процветание и развитие демократии в православных России, Греции и Болгарии с протестантскими странами Скандинавии, Великобританией или Германией и даже с католическими Францией или Италией. Это грустно констатировать, но Россия отстает от неправославных стран Европы».
На эти слова немедленно откликнулись православно настроенные публицисты, а представитель общественной организации «За моральное возрождение родины» Александр Димитров обратился к прокурору с требованием начать судебное дело. В тексте судебного иска, в частности, говорится: «Утверждения известного тележурналиста Владимира Познера подпадают под статью 232 Уголовного кодекса РФ (Подстрекательство к религиозной вражде)… Познер распространил в СМИ неправдивую информацию о значении РПЦ в истории нашей страны. Он назвал ее тормозом развития России. Между тем уровень экономической доминации православной России не был превзойден ни мощным СССР, ни нынешней демократической Россией».
Не будем останавливаться на мыслях г-на Познера о роли православия — они не новы. Можно вспомнить хотя бы известного российского философа Петра Чаадаева, который еще в ХIХ в. писал: «Россия напилась из замутненного источника», имея в виду принятие Киевом христианства от восточной византийской — «закостенелой» — православной церкви. Многие западные ученые ХХ в. пытались установить заметную корреляционную связь между религией, которую исповедует большинство в той или иной стране, и экономическим развитием этой страны. Но это вовсе не просто, когда речь идет о такой большой многофакторной, развернутой во времени системе, как государство. Существуют, однако, простые факты, которые сложно отрицать. Так, например, до сего дня в Европейский Союз смогла войти только одна православная страна, которая по уровню экономического развития там занимает едва ли не последнее место.
Об общем влиянии церквей на историю стран одни исследователи думают так, другие — иначе. Однако далеко не все ищут аналитические доказательства в поддержку своих убеждений. Православная сторона часто опирается не на доказательства, а, исключительно, на неприкосновенный авторитет церкви, на традицию, и в фактах не нуждается (может, это является одним из признаков восточно- православной ментальности?). Возьмем хотя бы демагогическое утверждение упомянутого выше г-на Димитрова об «экономической доминации православной России». Что, собственно, он имел в виду? Может то, что крепостное право было отменено в России только в 1861 году или что в начале ХХ века большая часть ее жителей была неграмотной и жила почти в таких же условиях, как их скот?
Оставим, однако, россиянам их проблемы и попробуем представить себе, как будущие историки будут оценивать роль украинского православия в становлении нашего государства. Иными словами — какой ответ они смогут дать на вопрос: «Ускоряли или тормозили украинские православные церкви построение украинского независимого Государства в его самый сложный период — в первые годы существования?»
Речь идет, в частности, о том, насколько церковь беспокоят сегодня проблемы молодого государства? Какой авторитет имеют сегодня ее пастыри в обществе и в чьих интересах они этот авторитет используют? Можем ли мы считать православное духовенство носителем настоящей духовности, а не только ритуальных треб? Стало ли наше духовенство повседневным примером для паствы именно в то время, когда моральные устои общества опасно пошатнулись? Несет ли церковь императивную ветвь мира в бурную политическую жизнь, или только ловко пользуется борьбой между партиями? И можно ли считать нормальным то, что сегодня не мудрая церковь мирит политиков, а политики непрерывно пытаются примирять православное духовенство? (Кто только за это не брался!)
К сожалению, каждый может привести немало примеров того, что украинские православные церкви сейчас заняты только одним — собой. Защитой своих интересов (в основном, имущественных); внутренней борьбой за церковные должности, храмы, влияние; устранением духовных конкурентов — других церквей и конфессий.
Так напишут ли наши будущие историки о том, что в становлении независимой богатой Украины значительную позитивную роль играла также Украинская православная церковь? Или может наоборот — через 100—200 лет какой-нибудь Познер будет рассуждать об «историческом православном тормозе» и сравнивать нас, украинцев — бедных, не очень работящих и не всегда честных — с богатой протестантской Скандинавией?
А может православие здесь вовсе и не при чем, — по той причине, что оно не имеет реального прикосновения к сознанию нашего общества, к его душе?
