Ниже предлагаем читателю несколько выдержек из речи гетмана Ивана Мазепы, которая была произнесена в 1708 году перед казацкой старшиной Украины, перед военными и гражданскими людьми. Это случилось именно тогда, когда войска шведского короля Карл ХII, который шел против царя Петра I, вступили на украинскую землю. В тот момент гетман решал не только свою судьбу и судьбу своих соратников: впереди были неопределенность и смертельная опасность для всего украинского народа. Историческая трагедия была в том, что как Петр I, так и Карл ХII цинично использовали Украину и Гетмана для собственных целей, оба считали Ивана Мазепу своим вассалом и отнюдь не считались с интересами народа, на земле которого воевали и хлебом которого содержали свои армии.
Во время встречи Ивана Мазепы и казацкой старшины с королем Карл ХII ему были выставлены условия: «Украина обеих сторон Днепра с войском Запорожским и народом малороссийским должны быть на вечные времена свободны от всякого чужого владычества». И Карл ХII — накануне битвы с армией царя Петра I — пообещал удовлетворить все требования казаков. Так не произошло: армия шведского короля и гетмана Мазепы потерпели поражение. И покатилась история Украины в никуда, куда-то за пределы измерений нормального исторического времени.
Итак — фрагменты речи Гетмана к своим единомышленникам накануне выступления казацкой армии против царя Петра I.
«Мы стоим теперь, братья, между двумя пропастями, готовыми нас пожрать, когда не выберем для себя пути надежного, чтобы их обойти. Воюющие между собой монархи, которые приблизили театр войны к границам нашим, до того разозлены друг на друга, что подвластные им народы терпят уже и еще перетерпят бездну горя неизмеримого.
А мы между ними — точка или цель всего несчастья. Оба они из-за произвола свого и присвоения неограниченной власти уподобляются самым страшным деспотам, которых вся Азия и Африка вряд ли когда порождали.
И поэтому побежденный из них и свергнутый разрушит собой и государство свое и обернет его в ничто. Жребий тех держав — так определила судьба — решится в нашей отчизне и на глазах наших. И нам, видя угрозу эту, собравшуюся над головами нашими, как не помыслить и не подумать о себе самих?
Если предполагать, что победителем будет царь российский, то злая година придет к нам от царя этого. Так как вы видите, что хотя он происходит от колена своего дворянства, но, присвоив себе власть неограниченную, наказывает народ своевольно, и не только свобода и добро народное, но и сама жизнь людей подчинены единой воле и прихоти царской. Видели вы и последствия деспотизма, которым он истребил многочисленные семьи варварскими карами за вину, взысканные клеветой и тиранскими пытками, которые никакой народ снести не может.
Начало общих недуг наших познал я на самом себе. Вам ведь известно, что за отказ мой в замыслах его, убийственных для нашей отчизны, бит я по щекам, как бесчестная блудница. И кто же здесь не признает, что тиран, который оскорбил так позорно лицо, которое представляет нацию, считает всех членов ее (нации) за скот неразумный? А посланного к нему депутата народного Войнаровского с жалобой на дерзости и вымогательства, совершаемые постоянно народу от войск московских, и с просьбой подтвердить договорные статьи, составленные Хмельницким, он бросил в тюрьму и хотел был выслать Войнаровского на виселицу, от которой тот спасся только побегом.
Итак, остается нам, братья, из видимых зол, которые нас постигли, выбирать меньшее, чтобы потомки наши, брошенные в рабство нашей нерасториностью, нареканиями своими и проклятиями нас не обременили. Я же ничего не ищу, кроме счастья тому народу, который почтил меня гетманским достоинством и с ним доверил мне судьбу свою. Проклятый был бы я и совсем безвестный, если бы отдал вам злом за добро и предал народ за свои интересы!
Не должны воевать мы ни со шведами, ни с поляками, ни с великороссами, а должны, собравшись с военными силами нашими, стоять в надлежащих местах и защищать собственную отчизну свою, отбивая того, кто нападет на нее войной. А при будущем общем замирении воюющих государств будет решено поставить страну нашу в то самое состояние государства, в котором она была перед владением польским — со своими природными князями и всеми бывшими правами и привилегиями, которые свободную нацию означают.
Поручиться за это взялись первые в Европе государства: Франция и Германия. Эта последняя очень настаивала на таком положении нашем еще в дни гетмана Зиновия Хмельницкого и императора Фердинанда III, но не утвердилось оно из-за междоусобицы и необдуманности предков наших. Известно же, что когда-то были мы как теперь московцы: власть, первенство и само название Русь от нас к ним перешли. А теперь мы у них, как притча во языцех! А нынешние договоры наши с Швецией суть только продолжения давнишних, во всех народах принимаемых.
И что то за народ, когда о своей пользе не заботится и очевидной безопасности не предотвращает? Такой народ беспомощностью своей уподобляется воистину неразумным животным, всеми народами презираемыми!».
На похоронах Ивана Мазепы Пилип Орлик, Генеральных писарь, а вскоре — избранный гетман, сказал о покойнике: «Он пренебрег всем, что было ему самым дорогим в мире, пренебрег и самой жизнью, чтобы возвысить свою отчизну и освободить ее из-под московского ига».