В одном уютном, зеленом, богатом вкусными съедобными растениями уголке леса издавна водились муравьи различных видов — черные, рыжие, белые, а также голубые. Каждый вид имел там свое гнездо («колонию»), свою территорию и свой жизненный уклад. Общеизвестно, что все муравьи являются общественными существами — с установившейся организацией, с хорошо продуманным распределением обязанностей и прав; каждый знает свое место и тщательно выполняет работу, к которой наиболее пригоден. Вокруг каждого гнезда земля всегда покрыта густой сетью хорошо утоптанных тропинок, по которым трудолюбивые муравьи-жнецы доставляют в дом зернышки, съестное семя, необходимые для строительства материалы, а также игрушки для личинок-малышей. А когда случается что-то экстраординарное, то все члены колонии мгновенно оказываются в нужном месте и начинают слажено делать необходимое — ставить дамбу для защиты от потоков дождя или ремонтировать разрушенную чьим-то грубым ботинком стену. Если возникает необходимость строить новую колонию, тогда все, как один, муравьи начинают собирать и склеивать листья или хвоинки или насыпать земляную пирамиду.
Так жили на той полянке все колонии. За исключением одной — Колонии-Х. Соседи давно заметили, что там творится что-то непостижимое, однако ни один мудрец так и не смог установить причины замеченных аномалий. А их было достаточно. Начать с того, что те муравьи как-то особенно питались. Они не собирали для еды зерна, не разводили в глубинах своих пирамид грибки, не доили медоносную тлю, как это делали жители других колоний. Некоторые ученые даже подозревали, что муравьи Колонии-Х были муравьефагами, т.е. питались друг другом. Белые, якобы, поедали там рыжих, рыжие — черных, а черные муравьи вообще не обращали внимания на цвет.
По причине такой диеты, а, может, из-за того, что голодные обитатели Колонии-Х убегали в другие гнезда, там всегда не хватало рабочих муравьев — жнецов, уборщиков, солдат и даже плодоносных самок. Из-за этого внешний вид их гнезда привлекал внимание как соседей, так и путешественников. Гнезда, как такового, — аккуратного крепкого симметричного конуса, пригодного как для жизни, так и для защиты, — там, собственно, никогда и не было. Хотя возводить его муравьи-оригиналы пытались многократно. Сначала всегда все шло вроде бы нормально — одни муравьи прокладывали тропинки, другие тянули хвоинки, еще другие выделяли клей для связывания игл. Кто-то тем временем заботился о будущем — ходил за самками и куколками.
На каком-то, однако, этапе, чаще всего — сразу после завершения фундамента, случалось что-то иррациональное. Вдруг, ни с того, ни с сего, кто-то кричал: «Гоп!», и все муравьи бросали работу и залезали на этот еще сырой фундамент, размахивали там своими всеми ножками, хватали друг друга за усики-антенны и суетились, как в лихорадке. Возникал хаос, в котором привыкшие к идеальному порядку соседи никогда не могли сориентироваться. Им казалось, что, несмотря на законы трехмерного пространства, каждый из миллионов муравьев Колонии-Х двигается в какую-то другую сторону. Сколько муравьев — столько направлений движения! Но спустя некоторое время начинал проявляться противоположный феномен — какая-то невидимая непреодолимая сила объединяла всех — рабочих, солдатов, амазонок и генералов — и толкала их в одну сторону. Муравьи разворачивались, выстраивались и в едином могучем порыве начинали разбирать только что построенный фундамент. Наступала вакханалия разрушения, в которой с одинаковым энтузиазмом участвовали муравьи всех цветов. Работа обычно шла так слажено и быстро, что ошарашенные соседи не успевали и глазом моргнуть, как будущее гнездо превращалось в свалку строительного мусора. Особенно стоит отметить, что независимые наблюдатели не зафиксировали в Колонии-Х ни одного случая, когда бы подобное трогательное единение населения было направлено на созидание, а не на разрушение.
После того, как больше нечего было рушить, муравьи набрасывались друг на друг — вегетарианцы-жнецы пожирали солдатов, бескрылые самки лакомились куколками; рыжие муравьи глотали всех, кто попадался под ножки. То же самое делали все другие недавние союзники в святом деле разрушения.
Когда страсти в конечном счете стихали, тем немногочисленным особям, которые случайно уцелели, оставалось только сидеть на руинах, «чесать затылок» и думать: «Что за бес вселился в этих трудолюбивых ласковых сентиментальных муравьев? Что за наказание Божье нас постигло? Почему, собственно, не соседей?» И они начинали опять — в который раз — собирать камни.
