Мне в руки попала небольшая книжечка под названием «Тарас Шевченко и его религиозно-политические взгляды», изданная недавно Крутицким подворьем (Москва, Русская православная церковь, резиденция патриарха) тиражом в 5000 экземпляров. Это перепечатка произведения протоиерея Ивана Чернавина, изданного в эмиграции в Нью-Йорке еще в 1941 году — в 80-ю годовщину с дня смерти Поэта («украинского рифмоплета» и «отца мазепинского движения», как пишет автор).
Во вступлении о. Иван Чернавин выражает искреннее удивление тем, что «день рождения и день смерти поэта с самого 1861 года окружены каким-то «магическим почетом» везде, где собирается хоть 3-4 «украинца» (это слово автор всегда берет в кавычки) — на «Украине», в Галичине, в Америке, в Сибири, в столицах России и в Париже. В праздниках всегда принимают участие и дети, и молодежь, и старики. Последние годы эти торжества распространились и на села… На панихиду стекаются тысячи верующих, в театрах места не хватает для почитателей поэта». Автор вспоминает празднование в 1914 году столетия со дня рождения Шевченко, которое в Киеве и в других «южных городах» и даже в Сибири сопровождалось уличными манифестациями, забастовками в университетах, лозунгами «Хай живе вільна Україна!».
В следующем тексте о. Иван Чернавин предпринимает изрядные усилия, чтобы доказать этим простакам (так называемым украинцам), что у них нет, не было и не будет никогда каких-либо оснований для чествования Шевченко — «безбожника, человеконенавистника, бездари». Доказывает с такой настойчивостью и страстью, словно собственная жизнь его и вечное спасение зависят от того, втопчет он сына и гордость другого народа в грязь или нет. (Интересно, что было бы, если бы, скажем, в украинских СМИ и в украиноязычных газетах Польши вдруг началась диффамационная кампания против Мицкевича или Шопена?)
Пересказывать подобные опусы — неблагодарное дело. Чего там только нет! Скажем, сравнения Шевченко, «врага Православной церкви», с такими «образцовыми православными», как русские писатели Александр Пушкин (с его-то «Гаврилиадой»!) и Лев Толстой (отлученный Синодом от церкви). Копаясь в подробностях частной жизни, привычек, характера великого человека абсолютно невозможно постичь величие его творчества, таланта, призвания. На этом пути «выведения на чистую воду» можно ткнуться только в одно — в тот очевидный факт, что любой гений тоже человек. Человек, «как все» (у Пушкина есть меткие стихи: «Пока не требует поэта к прекрасной жертве Апполон, В заботах суетного света он малодушно погружен…»). По этой логике верно также обратное — все люди, начиная с авторов подобных брошюр, во всем подобны гениям. Разве что не создают гениальных произведений, — произведений, имеющих магическое иррациональное влияние на общество, историю, взгляды людей. Самые грязные «разоблачения», как не старайся, это изменить не могут.
Мне всегда казалось, что чем лучшим писателем, художником, композитором и пр. является человек, тем меньшее значение имеет для нас, «потребителей» искусства, его биография, характер, привычки, отношения с людьми. Что мне за дело до того, какими были в частной жизни, скажем, Фидий и Калликрат, создатели Парфенона? Или то, какой характер был у Эль Греко, выписавшего на своих полотнах десятки самых разных характеров? И все — в мантии непостижимой мистической красоты. Меня не интересуют подробности жизни Достоевского с его драмами, тяжелым характером, болезнями, нищенским бытом, комплексами. Истинный Достоевский — это его книги, предельно реальные и фантастические одновременно.
Думаю, что только завистливые, злобные, наделенные комплексом неполноценности личности берутся за сравнение талантливых или даже гениальных людей с простыми обывателями; стараются доказать, что гении такие же грешники, как все остальные. Потому что им присущи большие и малые недостатки, странные привычки, потому что они бывают, так же как мы, и скупыми, и раздражительными, и любят водку и неравнодушны к женщинам и пр., и пр. Люди, которые занимаются «девальвацией» национальных или мировых гениев, просто не способны понимать, что все это не имеет значения. Значение же имеет только то, что написано, нарисовано, слеплено, сыграно или спето.
Но вернемся к нашей теме. Почему, собственно, вот уже полтора столетия не утихает волна «выведения Шевченко на чистую воду»? Ради чего Русская православная церковь тратит средства на перепечатку устаревшей, подлой (другого слова не подобрать) брошюры, да еще и написанной невеждой? По какой причине некоторые наши современные интеллигенты-русофилы так стараются замазать образ Шевченко дегтем?
Об этом написано достаточно. Убедительный (для себя) ответ я нашла в книге Оксаны Забужко «Шевченків міф України». Ниже вниманию читателя предлагается несколько цитат из этой книги.
«Главную проблему украинской литературы Шевченко видит в том, что мы можем сегодня назвать раздвоением — в отчуждении от аутентичной этнокультуры. Поэтому «Энеида» определяется (им), как «сміховина на московський кштальт», Квитке-Основьяненко и Гулаку-Артемовскому ставится в упрек недостаточное внимание к языку, вызванное внутренней инокультурностью, да и Сковорода не выдерживает тест «украинского Бернса», потому что его «збила з плину латинь, а потім — московщина», — современников Шевченко призывает «на москалів не вважати: нехай собі вони пишуть по-своєму, а мы — по-своєму. У їх народ і слово, і у нас народ і слово. А чиє краще, нехай судять люди…»
Шевченко совершил «коперниковский переворот в истории украинского самосознания. До него все без исключения деятели украинской культуры — ярые монархисты (русские)». Шевченко осуществил обрыв этого притяжения и ознаменовал зарождение качественно новой, модерной украинской элиты — национальной интеллигенции. Он на протяжении всего творчества вел «гражданскую войну Украины с Малороссией»… И при этом, в нем нигде нет пренебрежения к россиянам как народности, даже когда он противопоставляется ей».
Так что, по-видимому, именно война «Украины с Малороссией», впервые объявленная Шевченко, не дает спать сторонникам «единой и неделимой».
