Федор Достоевский когда-то назвал классическую Европу «кладбищем», куда ездят поклониться дорогим могилам. Однако, ничего лучше классического творческого наследия до сих пор так и не было создано, чтобы там не говорили сторонники модерна всех времен, те, которые любят сбрасывать с пьедестала классику. А она все стоит, как и стояла.
Многих туристов с изысканными вкусами отталкивает от знаменитых памятников именно популярность этих памятников. Для меня это неважно. Разве что-то меняется, если я любуюсь Римом после того, как им уже любовались миллионы древних людей и современников? Я ощущаю себя здесь в хорошем обществе, среди людей, вкусы которых разделяю. А Вечный Город не может стать банальным или «затертым» взглядами — подлинное искусство, как и святость, не убывают от созерцания, от паломничества, которое продолжается тысячелетиями. Глубоко уверена, что Рим — не обман, не мода, не снобизм. Потому что всегда, когда гуляешь по его улицам, немного болит душа — от видимой и невидимой красоты, разлитой повсюду.
Римский Пантеон был построен во времена правителя Октавиана Августа, т.е. во времена рождения Иисуса из Назарета. Внешне он напоминает древнюю крепость или капище, строгое, немного грубое, тем более, что заметно вросло в землю. Через единственные двери попадаешь внутрь и мгновенно понимаешь, что целью создателей была не архитектура, не декор, а нечто более высокое — формирование какого-то особенного пространства, микрокосма. Высоко над головой — гигантский купол, полусфера, украшенная кессонами. Глухие, без окон, ярусы цилиндрических стен с колоннами и пилястрами. Поражает мягкое и одновременно сильное освещение. Между тем здесь нет ни окон, ни светильников и поэтому должно быть темно. Старые мастера сумели осветить огромный интерьер одним единственным отверстием, дыркой в центре купола на высоте 100 метров. Диаметр отверстия 9 метров, снизу же он кажется совсем маленьким. И потому хорошее освещение воспринимается как чудо. В определенное время дня внутрь Пантеона опускается супернатуральный конус света — словно от исполинского прожектора, подвешенного где-то в небе.
Точно под центром купола в полу вмонтирован бронзовый круг размером с тарелку. На этот круг нужно обязательно встать, подтянуться, сосредоточиться и очень внимательно посмотреть через магическое отверстие в небо. Если повезет, можно увидеть тени античных богов, которые заглядывают в Пантеон.
Ты идешь по обычной улице мегаполиса — безумный поток машин и мотоциклов, жара, лубочные сувениры, попрошайки, пицца, водопады для общего водопоя. Бурлит водоворот интернациональной толпы — старые и малые с рюкзаками за плечами, в которых носят бутерброды, сифоны с выведенными через плечо трубочками, небольшие коврики. Их расстилают для отдыха где угодно — на асфальте или на мраморном полу музеев, под стенами Колизея, у колоннады на площади Св. Петра. От жгучего солнца, от вавилонской мешанины языков путаются мысли и начинаешь малодушно спрашивать себя: «Где же он, Вечный Город?»
В такие моменты, чтобы пристыдить слабого духом, всегда случается что-то особенное. Например, ты заходишь — просто ради того, чтобы немного отдохнуть в прохладе и тишине — в ничем не примечательную церковь. И вдруг догадываешься, что это — храм Св. Петра «В цепях», где направо от алтаря находится мраморная скульптура пророка Моисея, созданная Микеланджело. Пророк сидит; под одной рукой у него Скрижали (каменные доски) с только что продиктованными Богом Десятью Заповедями. Левая рука нервно крутит прядь пышной и длинной бороды. В как будто спокойное лицо пророка страшно смотреть — столько там гнева, презрения и угрозы. Пророк спустился с горы Синай и узнал, что пока он записывал Закон, народ начал поклоняться золотому тельцу. (В подобные ситуации постоянно попадают и наши современные законодатели). Микеланджело изобразил Пророка в последний момент перед ужасным взрывом — Старый Завет сообщает, что разгневанный Моисей даже разбил об землю Скрижали Заповедей.
Вдохнув горнего воздуха чистого искусства, счастливо шагаешь по улицам Рима дальше, по своим делам.
