Выдающийся украинский и русский филолог, философ, этнограф, публицист и писатель Александр Афанасьевич Потебня (1835—1891) был настоящим первопроходцем научной мысли. Его интеллектуальное наследие не только в полной мере хранит свою ценность и творческую «свежесть» в наши дни — более того, можно с уверенностью утверждать: если бы результаты исследований Потебни соответствующим образом стали определяющей составной частью нашего общественного сознания, то украинцы не считали бы проблемы родного слова, его совершенствования, очищения от ядовитого, вредного «ила», дальнейшего подъема (а все это не является чем-то отделенным от души народа — это, собственно, и есть центр, суть народной души!) чем-то побочным, вымышленным, искусственным, почти второстепенным... Как раз работы Александра Потебни убедительно доказывают, что все эти проблемы непосредственно влияют на наше будущее. А если достижениям ученого еще не уделили в Украине надлежащего внимания, то это является только ярким свидетельством острого кризиса отечественной культуры, общего духовного, интеллектуального и общественного безразличия, определенной ограниченности социальных перспектив.
Александр Афанасьевич Потебня родился 1 сентября 1835 года на хуторе Гавриловцы Роменской округи Полтавской губернии, в семье, которая гордилась своей древней казацкой «родословной». Образование получил преимущественно в Польше, в г. Радоме (несколько лет жил там в доме дяди по матери), где хорошо усвоил, кроме родных украинского и русского, немецкий и польский языки (заметим, что эта часть страны находилась тогда под русской имперской властью). В 1851 году 16-летний юноша вступает на юридический факультет Харьковского университета. Как позже вспоминал Потебня, и в целом город Харьков, и прославленное уже тогда на всю Россию, основанное в начале XIX века Василием Каразиным местное высшее учебное заведение пребывали тогда под ощутимым влиянием украинских культурных традиций, даже были тогда в основе украинскими. Под воздействием активного и достаточно многочисленного на то время кружка студентов-украинофилов, в составе которого был и Александр, в следующем, 1852 году, наш герой перешел на историко-филологический факультет. Возможно, это уже было раннее ощущение своего призвания...
В 25 лет Потебня защитил магистерскую диссертацию «О некоторых символах славянской народной поэзии», а через три года молодой исследователь становится доцентом кафедры русской словесности Харьковского университета. В 1867—1870 годах ученый стажировался в Германии, в Берлинском университете, изучая специальный курс сравнительной филологии и санскрит (под методичным руководством известного ученого, профессора Вебера). 70—80-е годы позапрошлого века можно считать периодом настоящего расцвета научного творчества выдающегося украинского исследователя; именно тогда выходят такие его основополагающие труды, как «Мысль и язык», «Язык и народность», «Из записок по русской грамматике». Еще в 1865 году Александр Потебня избирается действительным членом Московского археологического общества, а через 10 лет — членом-корреспондентом Императорской академии наук (при активной поддержке известного этнографа Измаила Срезневского, которого Александр Афанасьевич считал своим научным наставником).
Посвятив себя многолетним научным поискам в сфере украинской, русской, всеславянской и общей филологии и философии, глубокой, на мировом интеллектуальном уровне разработке проблем связи речи и мышления, соотношения мифа и языка, роли метафоры в процессах мышления, Александр Афанасьевич Потебня никогда не был космополитом кабинетного образца, потому что всю жизнь ощущал кровную связь с родной землей, с Украиной, не был никогда безразличным к перспективам ее национального возрождения, развитию ее языка и культуры. Известны его слова: «Обстоятельствами моей жизни обусловлено то, что при моих академических занятиях исходной точкой моей — может, незаметно для других — были украинский язык и украинское народное творчество. Если бы не эта исходная точка и связанное с ней чувство, и если бы я вырос за пределами этой традиции, я, по-видимому, не занимался бы наукой». Даже если не учитывать постоянный и горячий интерес А. Потебни к украинской литературе (это — отдельная интересная тема; ученый принимал активное участие в подготовке к печати произведений Петра Гулака-Артемовского, Григория Квитки-Основьяненко), именно это высказывание Потебни ясно показывает особую роль украинской гуманитаристики в его интеллектуальных поисках.
Похоже, своеобразной «точкой отсчета» в научных разработках Потебни был анализ основополагающей проблемы: «Что такое язык? Чем является язык для конкретного человека и для целого народа, для его образа мышления, неповторимого восприятия окружающего мира, его духовных приоритетов?» (стоит ли говорить, что это остается воистину «вопросом вопросов» и для нас сегодня?). Причем к рассмотрению этой проблематики наш ученый подходил не только как специалист-филолог, но и как философ, что, бесспорно, приумножает ценность его трудов. По мнению А. Потебни, слово — это не просто языковое средство, а основополагающий, базовый принцип сознания нации, конкретнее, языкового сознания; в нем, языке, уже заложено все разнообразие национального видения мира (наглядного, абстрактного и мифологического). Каждый из языков мира, подчеркивал Александр Афанасьевич, является глубоко отличной системой приемов мышления, что и обуславливает его неповторимость.
Отсюда уже можно сделать вывод (подтверждаемый страшной тиранической практикой XX века): исчезновение с карты мира любого языка (пусть даже наименьшего) является катастрофой, непростительным преступлением, вследствие чего ограничивается, обедняется целая человеческая Вселенная. И вот что является очень важным: именно Александр Потебня ввел (еще тогда!) в научное обращение понятие «денационализация». На этом стоит остановиться более подробно.
Этот страшный процесс, подчеркивал Потебня, заключается в таком видоизменении народной жизни, когда традиции народа, ячейкой которых является прежде всего язык, прерываются или ослабляются в такой степени, что становятся второстепенным фактором дальнейшего превращения, второстепенным фактором движения этого народа в будущее. Причем (обратите внимание!) угнетенный народ не избавляется от имущества, не превращается в рабов, просто ему предлагают (навязывают, по сути) обучение своих детей в школе, которая пользуется языком притесняющей нации. Такая школа, был убежден Потебня, обучая учеников притесняемой нации новому языку, добивается того, что ее воспитанники «при равенстве других языков будут во всех отношениях ниже, чем те, которые при вступлении в нее имели потребность не забывать, а только учиться, прибавляя школьные крохи к огромному дошкольному запасу мыслей». В дальнейшем же одна «народность, поглощаемая другой, вносит в эту последнюю ростки распада, которые, конечно, приводят к политическим последствиям тем быстрее, чем более многочисленной, морально сильной и своеобразной является уничтожаемая народность, и наоборот».
При таких обстоятельствах, продолжим дальше мысль Потебни, для денационализированного народа как будто самим «природным течением» событий создаются очень неблагоприятные условия для существования, что, по сути дела, определяет его дальнейшую умственную подчиненность господствующей нации. Вот почему — об этом следует непременно помнить, хотя не все, очевидно, согласятся с таким взглядом — ученый остро осуждал двуязычное воспитание детей в раннем возрасте: «Знание двух языков в очень раннем возрасте не является владением двумя системами изображения и сообщения одного и того же круга мыслей, оно раздваивает этот круг и заранее затрудняет достижение целостности мировосприятия, мешает научной абстракции». Иначе говоря, сначала ребенок, раз и навсегда, должен твердо и глубоко усвоить свой родной язык, а уже потом можно говорить об изучении других языков (а это дело в условиях современного глобализированного мира является не только нужным, но и абсолютно необходимым).
По мнению Александра Афанасьевича, «язык потому только служит для проявления идеи (мысли), что она является средством превращения первичных давних элементов мысли, потому они и могут быть очерчены как средства создания мысли». И далее: «Общечеловеческие особенности языков кроются в том, что они являются системами символов, которые служат мысли (идее)». Не случайно такое пристальное внимание уделил ученый изучению системы мифологических представлений древних и современных славян. В то же время исследование «общечеловеческих особенностей языков» объединялось в научном творчестве Потебни с абсолютным признанием значения, весомости и нерушимости национальных чувств человека. Ведь ощущение своей «народности», или же осознание национальной принадлежности личности, является закономерным следствием врожденного и естественного человеческого «национализма» — и это Потебня прекрасно понимал, об этом не раз писал. В письме к Ивану Билыку, писателю и общественному деятелю, это мнение высказано достаточно прозрачно: «И мы также являемся частью тех поколений, которые создают это национальное сознание». Общее же отношение А. Потебни к отмеченной, исключительно деликатной проблеме передают такие его слова: «последовательный национализм не хочет власти, поддерживаемой насилием, и потому не имеет необходимости в хранении темноты (незнания) и убогости, в недопущении людей к источникам знания».
И во времена Потебни, и сейчас находили и находят распространение псевдонаучные «теории» различного уровня, которые оправдывают процессы денационализации, «растворения» и «поглощения» народов тем, что это, мол, является «исторически неминуемым», «прогрессивным», полностью необходимым. Александр Афанасьевич отвечал на это: «Так же можно и людоедство оправдать...». Действительно цивилизованное, гуманное общение народов, уверен украинский ученый, не предусматривает никакой ассимиляции или денационализации, более того, является полностью несовместимым с ними. Необходимо, по мнению Потебни, наследовать мир природы, например, отношения между цветами и насекомыми: цветы кормят насекомых, а насекомые опыляют цветы... Чем не привлекательный образ межнациональной гармонии будущего человечества? Альтернатива же этому, противоположный «полюс» этнических процессов, т.е. все та же ассимиляция, неумолимо приводила, приводит и будет приводить, считает языковед, к дезорганизации общества, аморальности, деградации и духовному «оподлению». Это является естественным следствием применения насильнических средств со стороны господствующей, имперской нации и ничего хорошего не может нести с собой «по определению».
Можно, в наше шаткое, нестабильное время тотальной рыночной торговли чуть ли не все национальные духовно-исторические ценности, из прагматических (избирательных, политических) рассуждений объявить второстепенными, вторичными, устаревшими, невостребованными, извечные жизнеутверждающие основы самого существования украинского народа — в первую очередь, украинский язык (что уже делается и, очевидно, будет делаться еще активнее). А вот что писал об этом один из наиболее крупных ученых славянского мира Александр Потебня: «Единственный признак, по которому распознаем народ, к тому же признак незаменимый и неоспоримый — единство языка. Национальное сознание является большим историческим двигателем, потому что оно — это тот связной, который воспроизводит единство данного народа. И потому признание национальной принадлежности становится стимулом единения внутри данной народности».
Есть в истории закономерные, знаковые совпадения, являющиеся воистину символическими. Александр Потебня не был политическим борцом — он был большим философом и языковедом. Но разве является абсолютной случайностью то, что ровно через 100 лет после смерти ученого (день в день!), 1 декабря 1991 года, народ Украины высказался на референдуме за нашу государственную независимость?
