Многовековая история отношений запорожских казаков с их южными соседями — крымскими татарами — хранит в себе как примеры непримиримого противостояния, вражды, так и мирного сосуществования и даже тесного сотрудничества. А еще история помнит, как земли Крымского ханства в лихую годину изгнания запорожцев московскими войсками с их родных, насиженных мест становились для украинских казаков на определенное время местом их политического убежища. И если благодаря гению выдающегося украинского композитора Семена Гулака-Артемовского, автора оперы «Запорожец за Дунаем» о жизни сечевого сообщества в конце ХVIII — начале ХIХ вв. на подвластных турецкому султану землях известно людям, которые и не очень-то интересуются историей казачества, то факт пребывания запорожцев под властью крымского хана вызывает удивление даже у любителей украинской старины.
«ИЗМЕННИЧЕСКОЕ ГНЕЗДО РАЗОРЕНО И ИСКОРЕНЕНО!..»
12 марта 1709 года казацкая рада на Запорожской Сечи приняла решение поддержать действия гетмана Ивана Мазепы и выступить вместе с ним и шведским королем Карлом ХII против московского царя Петра I. В конце месяца запорожцы во главе со знаменитым кошевым Костем Гордиенко выступили на соединение со своими союзниками, а на Сечи по обычаю осталась только незначительная часть товарищества, на которую и была возложена задача охраны сечевых сокровищ, запасов оружия и церкви Святой Покровы. Но когда в начале мая 1709 года российский полковник П. Яковлев во главе трех солдатских полков и компанейского казацкого полка Гната Галагана окружил сечевые укрепления, стало очевидным, что сил для защиты матушки-Сечи у ее защитников явно недостаточно. Существенно ослабляло позиции запорожцев и то, что в стане противника находился их бывший побратим — полковник Галаган, который смолоду не один год казаковал на Запорожье, в совершенстве знал все сильные и слабые стороны сечевых укреплений, а также потайные ходы, которыми можно было бы их обойти.
«Изменническое гнездо разорено и искоренено!» — с пафосом доносили царю его генералы в середине мая 1709 года. Только незначительной части сечевиков во главе с Якимом Богушем посчастливилось вырваться из охваченной пламенем Сечи. Торопливо сложив уцелевшие пожитки, оружие, церковные и военные реликвии, потайными заточинами, ериками и ручьями спустились казаки вниз по Днепру, подальше от страшной царской мести. А месть действительно была страшной — царский манифест от 26 мая 1709 года обязывал всех запорожских казаков, которые не сложили добровольно оружие и не отреклись от своих казацких прав, — задерживать, заключать в тюрьму и казнить! Земли, ранее принадлежавшие сечевому сообществу, присоединялись к Миргородскому полку.
Изгнанные из Сечи и подвергнутые царем остракизму на родной земле, запорожцы вынуждены были искать лучшей доли в чужих краях. Впрочем, сначала они поселились и заложили новую Сечь в низовьях Днепра, на границе запорожских земель и владений крымского хана, на небольшом мысе, образованном рекой-проливом Казацкое Русло и устьем реки Каменки. Однако осенью 1710 года в то время, когда запорожцы воевали на стороне турецкого султана против Петра I, царские войска атаковали Каменскую Сечь и казаки были вынуждены переселиться еще дальше на юг — во владения крымского хана.
«ЗАСТУПИЛА ЧОРНА ХМАРА ТУ БІЛУЮ ХМАРУ...»
В этот раз новая Сечь возникла в урочище Олешки, неподалеку от Кардашинского лимана к югу от впадения реки Ингул в Днепр (на территории современного города Цюрупинск Херсонской области).
Крымский хан, так же как и его покровитель турецкий султан, был весьма заинтересован в том, чтобы Войско Запорожское Низовое не воевало с ним, а было его союзником. Поэтому татары и турки с большим энтузиазмом восприняли известие о переселении запорожцев на подвластные хану земли. Тогдашний хан Каплан- Гирей обратился со специальным ярлыком к сечевому сообществу, заверяя его в своем расположении и уважении. И действительно, Каплан-Гирей предоставил запорожцам, как людям рыцарского сословия, разнообразные льготы, позволил владеть землей, освободил их от уплаты налогов в ханскую казну, и даже наоборот назначил им специальную денежную оплату — так называемый «айлык».
Впрочем, расположение хана понемногу таяло: «айлык» сначала заменили правом льготной добычи соли из крымских лиманов и озер, а впоследствии вообще ликвидировали; постоянно казакам приходилось отстаивать перед ханской администрацией и право на получение прибылей с перевозов через Днепр. В то же время, запорожцы были должны по первому же призыву хана выставлять в поход на помощь Орде две тысячи казаков во главе с кошевым, а также постоянно и бесплатно участвовать в сооружении перекопской защитной линии. Кроме того, казачеству запрещалось иметь на Сечи любую артиллерию, строить укрепления, вести торговлю в крымских и турецких городах и тому подобное.
Еще больше усложнилось положение сечевиков после смерти в 1719 году благосклонного к ним Каплан-Гирея. Новый хан Саадет-Гирей занял по отношению к запорожцам значительно более жесткую позицию. Ногайские татары в поисках новых пастбищ непрестанно вытесняли казаков с предоставленных им земель. Местные судебные органы, в которых заседали только мусульмане, как правило, принимали решения исключительно в пользу татар. Именно тогда и возникла известная историческая дума:
«Заступила чорна хмара
Ту білую хмару:
Опанував запорожців
Поганий татарин...»
ГОРЬКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
Учитывая тяжелые условия пребывания под ханской протекцией, на Сечи постоянно идет острая политическая борьба между сторонниками и противниками идеи возвращения под покровительство Москвы. В конце 1728 года промосковски настроенная партия одержала победу. Кошевого Костя Гордиенко, судью Карпа Сидоренко и других лидеров антимосковской партии победители заковали в кандалы, погрузили на возы культовые и военные реликвии, некоторые сечевые сооружения разобрали, а остальное подожгли — и выступили в Старую Сечь, на Чортомлык. Уже из Чортомлыка казаки во главе с новым кошевым Иваном Гусаком отправили в Петербург челобитную, в которой просили простить их вину и позволить проживать на местах старых запорожских вольностей.
Однако официальный Петербург неприязненно встретил своих «блудных сыновей». Украинскому гетману Данилу Апостолу и фельдмаршалу М. Голицыну был дан приказ: запорожцев «в границі российскіе не впускать ні под каким видом... і от границь отбивать оружіем». В отличие от российских вельмож, крымские вельможи не на шутку обеспокоились перспективой выхода запорожцев из-под их власти. Кошевому были направлены ханские заверения в готовности оказывать казакам уважение и приязнь и предложения вернуться на Сечь, в Олешки.
Принимая во внимание позицию российского правительства, запорожцы и вправду были вынуждены снова вернуться под власть хана, правда, поселились они на этот раз не в Олешках, а на Каменке — ближе к своим исконным землям. Поскольку из российского лагеря доносились слухи о близящейся войне с Турцией, в которой Петербург надеялся использовать военные силы запорожских казаков, сообщество не теряло надежд на возвращение к матушке-Сечи на Чортомлыке и отцу — Великому Лугу.
Вскоре так оно и получилось. В воздухе отчетливо запахло порохом и правительство императрицы Анны Иоанновны 31 августа 1733 года «всемилостивейше отпущало» запорожцам все их прежние провинности и позволяло вернуться в границы Российской империи. Удивительно, но запорожцы, получив царскую грамоту, почему-то не спешили возвращаться в Чортомлык. Только в конце марта следующего года приказ крымского хана о выступлении в поход против россиян и их побратимов городовых казаков вынудил запорожцев принять окончательное решение о возвращении на родные земли. Годы изгнания закончились, оставив в народной памяти горькие воспоминания:
«Ой, Олешки, будем довго ми вас знати, —
І той лихий день, і ту лиху годину
Будем довго, як тяжку личину, споминати»
