Европа — место неожиданных встреч. Каждый раз, пересекая ее границу, удостоверяюсь: истории много не бывает. А уж как приятно смешивать-перемешивать этносы и расы! Бельгийка Франсуаза Лаланд почти 15 лет носила украинскую фамилию Ващенко. Этой фамилией она подписала первые литературные опусы. Как ни странно, но дух одесситов Ващенко передался и писательнице Лаланд — всю свою жизнь она путешествует. Автор десятков книг, своим примером Франсуаза Лаланд доказывает: культура, в частности, литература, не имеет национальности. Об Украине, Конго и кино — разговор с бельгийской писательницей, автором биографий Артюра Рембо, Жан-Жака Руссо и Кристиана Дотремона, преподавательницей брюссельского Высшего института перевода Франсуазой Лаланд.
«ФОМА И КАТЯ ВАЩЕНКО ЖИВУТ В БРЮССЕЛЕ И ИЗУЧАЮТ ИСТОРИЮ УКРАИНЫ»
— Пани Франсуаза, как вы познакомились со своим первым мужем — Иваном Ващенко?
— В Свободном университете Брюсселя. Я только поступила на факультет философии и филологии, а он заканчивал учиться на инженера. В столовой университета он, не спросив разрешения, подсел к моему столику, объяснил, как правильно произносить его имя, и назначил свидание на следующий день. Ну и нахал, подумала я! Впрочем, этот натиск таки меня покорил, в следующем году мы обвенчались. В православной церкви в Брюсселе. Его отцу, Владимиру Ващенко, в 1917 г. было лишь 17. Семья Ващенко выехала из Одессы в Марокко, где породнилась с бельгийцами.
— Они выехали из-за революции?
— Конечно. В Одессе у них был дворец — в настоящее время там находится больница.
— А как Ващенко породнились с бельгийцами?
— Случайно. Познакомились в гостях у общих знакомых в Марокко. Эта семья — из Антверпена — путешествовала в полном составе. Двое молодых красивых девушек. Ващенко имели титул, антверпенцы — деньги: было о чем договариваться! Итак, Владимир женился на Эмили Остзерит, Константин — на ее кузине, Фанни фон Дербек.
— Ваши дети — Фома и Катя — носят фамилию «Ващенко». Никаких недоразумений не возникает?
— Они гордятся своей украинской фамилией. И с удовольствием изучают историю родины дедушки и бабушки.
— А где они сейчас?
— Живут в Брюсселе, вместе с моими внуками.
— Украинскую фамилию вы носили в течение почти пятнадцати лет. Даже первые свои произведения ей подписывали. Как повлияла эта фамилия на вас и вашу судьбу?
— Да, действительно. Эта фамилия очень на меня повлияла. Жизнь в Одессе, праздники (Пасха, куличи), друзья. Я всегда все это с удовольствием вспоминаю. Кстати, когда нас видели вместе, то все думали, что я — украинка! Фамилия также вызвала у меня большой интерес к русской литературе.
— Сколько раз вы бывали в Одессе?
— Я посетила Одессу лишь раз, более 25 лет тому назад. Пригласили в СССР на съезд писателей. Кроме Одессы, посчастливилось увидеть Москву, Ленинград, Киев.
— А слова какие-то украинские знаете?
— К сожалению, ни одного.
«ТОЙ НОЧЬЮ Я БЫЛА УВЕРЕНА, ЧТО МЕНЯ ЗАМОРДУЮТ...»
— До 20 лет вы жилы в Бельгии, а затем начали путешествовать — Заир, Колумбия, Эквадор. Экзотические страны. В настоящее время живете в Тунисе. Обычно долго акклиматизируетесь? Мужчины всегда рядом?
— С детства мечтала увидеть другие края, «поехать», как это сделал Рембо! Хотела открыть для себя другие народы. Действительно, я везде чувствую себя чужой, но умею везде адаптироваться. Я — настоящий хамелеон!
Иван был со мной в Заире и Колумбии, второй муж, Доминик, — в Марокко и Тунисе. Собственно, они меня туда и привезли — первый муж работал там инженером, второй — был чиновником в сфере культуры. Мне же, как писательнице, приходится адаптироваться везде. Боготворю Гватемалу. Невероятно красивый край. А люди в Марокко! Такие приветливые. Не могу забыть Конго. У меня остались ужасные воспоминания об этой стране. Никогда в жизни туда не вернусь!
— Разумеется, ведь в 60-х ваша семья была вынуждена покинуть Заир (так тогда называлось Конго) по довольно мрачным причинам. Можете рассказать об этом детальнее?
— Помню ту ночь в поселке Камбове, в провинции Катанга. Прозвучал сигнал комендантского часа, юные греки, которые приехали на каникулы, смотрели, как в кустах убивали их родителей. По улицам Камбове бегали вояки-волонтеры М’Обуту. Они искали алкоголь, деньги и жертв. Заходили в дома, вели себя, как варвары, пьяные и под воздействием наркотиков. Той ночью я была уверена, что меня замордуют. Но они украли все, что могли, и ушли. Остановились за два дома до моего. Забрали с собой бельгийских супругов. Через два дня мы нашли несчастных в реке. Их изрубили на куски.
— Но даже после этого вы и ваш второй муж, Доминик Суаль, продолжаете жить в экзотичных странах! И даже пишете о них книги. Что, в Европе мода на экзотику?
— О какой, собственно, экзотике идет речь? Нет никакой моды. Лично я не люблю «экзотику». В любой стране меня интересует не «экзотика», а люди, слабые, эксплуатируемые люди, дети. В настоящее время такие времена, что материала мне хватает.
— Вот вы говорите — чернокожие убивали белых. Но и бельгийцы в Конго совершали страшные вещи...
— Вы правы, во времена колонизации такое творилось. Это пятно на Бельгии. Но в том, что происходит в Черной Африке в настоящее время, — массовых убийствах, изнасилованиях, коррупции, военной диктатуре — виноваты не прежние колонизаторы. Как и в работорговле, которую арабы практиковали в Африке задолго до появления там европейцев.
«МОЯ ДОЧЬ ИГРАЛА В ОДНОМ ФИЛЬМЕ С МАРИНОЙ ВЛАДИ»
— Один профессор из Валлонии сказал мне как-то, что бельгийцы — нация путешественников, исследователей, и это объясняется небольшими размерами Бельгии, стремлением расправить плечи, выйти на более широкие просторы. Вы с этим согласны?
— Ваш профессор был прав. Но моя мотивация была другой. Я не считаю свою страну маловатой, и она слишком сложна, чтобы меня вдохновлять. Если я путешествую, если стремлюсь жить в другой стране — то это исключительно из-за любопытства. Планета такая большая! Я же писательница, я умею мечтать, умею передать пережитое в художественном тексте, поэтому в моих романах границы исчезают. Горизонты моего воображения безграничны!
— У вас есть очень ценный опыт сотрудничества с величайшим французским писателем Жоржем Переком. Можете об этом рассказать?
— О, это был просто волшебный человек! Мы с детьми жили у его подруги (скорее, одной из его многочисленных подруг), поскольку она снимала фильм (на деньги Перека, который тогда только получил престижную литературную премию Медиси). Вечером, после съемки в Париже, мы шли к Переку, он готовил нам спагетти и любезно давал детям полистать комиксы. Моя дочь Катя играла в этом фильме главную героиню, она постоянно была рядом с Мариной Влади. Вечером, когда мы шли в ресторан, Перек развлекал нас, составляя ребусы на салфетках.
— Как бы вы описали свой литературный дебют?
— Как поэтический. Я издала два сборника поэзий под именем Франсуаза Ващенко — один в Париже, второй в Брюсселе. Назывались они «Посол» и «Рутка».
— Вы — автор нескольких биографических книг. Артюр Рембо, Жан-Жак Руссо, Кристиан Дотремон — что в них общего и чем они отличаются?
— Рембо, Руссо, Дотремон — все трое имеют чрезвычайный дар писать — такого не увидишь ни у одного другого автора. Это — метеоры на литературном небосклоне. У всех троих была несчастная жизнь. Отличаются они разве эпохами, но стремление к путешествиям, прогулкам, отшельничеству — у них общее.
— Вы занимали должность руководителя бельгийского отделения Amnesty International. В чем заключалась ваша работа?
— Когда я вернулась из Южной Америки в Брюссель, то очень болезненно реагировала на страдания других. Я хорошо помнила студентов-конголезцев из Кольвези, брошенных детей на улицах Боготы. Хотелось как-то помочь им из Брюсселя. Тогда мне встретились люди, которые собирались открыть в Бельгии отделение Amnesty International. Мне нравится быть первопроходцем! Работа была тяжелой, но очень интересной. Сродни писательству. Прошло уже 40 лет.
