Когда утверждают, что в нашей национальной истории больше чем достаточно трагических, жестоких, тяжелых даже сегодня для восприятия страниц — это, несомненно, верное, однако все же достаточно абстрактное мнение. Нужны живые, убедительные, реальные примеры в подтверждение такого тезиса. И мощное казацко-крестьянское восстание 1768 года под руководством Максима Зализняка, Ивана Гонты, Семена Неживого и других вожаков, издавна названное в народе Колиивщиной, все кровавые, страшные события, с ним связанные, по-видимому, в первую очередь всплывают здесь в сознании.
Писать о Колиивщине, безусловно, действительно непросто. Много мифов, преднамеренных, коварных искажений, подтасовок (часто скрытых, неявных) польской, российской имперской, советской историографией ожидают здесь исследователя. Источников достаточно, но очень часто они являются тенденциозными. Да и отечественная историография, откровенно говоря, на сегодня далека от совершенства. Поэтому каждая новая монография, посвященная этой теме, обязательно вызывает повышенный интерес.
Такой, можно смело утверждать, есть и новая книга известного российского историка Татьяны Таировой-Яковлевой, профессора, директора Центра по изучению истории Украины Института истории Санкт-Петербургского университета, автора многих честных и глубоких, объективных трудов по истории украинского казачества, Гетманского государства, биографий Ивана Мазепы и других наших прославленных гетманов. Татьяна Таирова-Яковлева назвала свое новое исследование, которое только что увидело мир в украинском переводе (издательство «Клио», директор — Вера Соловьева, перевод Татьяны Кришталовской), емко и метко: «Колиивщина: большие иллюзии». Уже это заглавие книги госпожи Татьяны дает понять концептуальный подход автора к осуществленному ею исследованию. Назревший гнев народа против чужеземных (польских) угнетателей, мужество восставших, кровь, ярость, жестокость польской шляхты, коварство российского имперского правительства. И — большие иллюзии, сквозь призму которых рассматривается эта трагедия.
Опережая в известной мере «регламентный» порядок разговора, можно сказать, что тех больших иллюзий, о которых ведет речь историк из Санкт-Петербурга, по меньшей мере, три. Это: 1) Казацкий миф (или же казацкая иллюзия) — чрезвычайно мощный в сознании правобережного украинского крестьянства и казачества еще и в середине ХVІІІ века. Люди верили в реальность и необходимость возобновления законов, обычаев и традиций «классического», победного казачества времен Богдана Хмельницкого. Пусть даже и через 100 лет. Но времена были уже совсем другие; 2) Миф о «единокровной», «православной» и «братски» хорошей Российской империи во главе с «царицей-матушкой» Екатериной ІІ, которая не оставит братьев-казаков и крестьян на произвол судьбы перед лицом польских репрессий. Распространение получили массовые слухи о «Золотой грамоте» царицы, которая предвещала «волю» угнетаемым. В действительности, как показывает автор, императрица была правительницей очень властолюбивой, прагматичной, жестокой, абсолютно лишенной любых эмоций в политике, и ничего подобного делать не собиралась; 3) Миф (иллюзия) о чуть ли ни спасительной роли классовой мести, направленной против польской шляхты, еврейских арендаторов, тесно связанных с ней, и других врагов.
Последствия этой мести достаточно убедительно и ярко изложено в книге (так же, как и действия палачей Колиивщины — Юзефа Стемпковского, Франца Ксавера Браницкого, которые массово поддавали людей крайне жестоким пыткам). Не обошла госпожа Татьяна и роль фанатично настроенного православного духовенства Правобережной Украины (Мельхиседек, Гервасий, в известной мере Георгий Кониский). Интересно, что госпожа Татьяна включила в книгу подробный очерк об истории украинского Правобережья времен Руины, Мазепы, Полтавы — и довела этот очерк до времен Колиивщины.
Автор пишет: «Большие иллюзии в моей книге — это свобода, независимость, религия предков, Родина, процветание своей страны, сильное государство. Высокие понятия, направленные друг против друга противоборствующими сторонами, которые привели к кровавым и неоднозначным событиям. Колиивщина — это не просто одно из восстаний гайдамаков и даже не их апогей. Это грандиозное по масштабам событие, которое тесно связано с геополитическими процессами и повлекло коренные изменения во всей Центрально— Восточной Европе». Госпожа Татьяна считает, что Колиивщина стала водоразделом между традиционными идеалами, которые уходили в прошлое, и новой реальностью геополитики конца ХVІІІ века. Речь Посполитая, Украинское гетманство и Османская империя были уже лишь тенью прежнего могущества, по мнению автора. А трагедия заключается в том, что мир изменился, а гайдамаки жили еще давними большими иллюзиями.
Здесь, ради справедливости, стоит прибавить, что украинские ученые и художники (Шевченко, Кулиш, Старицкий, Грушевский) относились к Колиивщине, так сказать, не так беспристрастно, абстрактно обобщенно, а с горячим чувством — чувством страшной цены пролитой человеческой крови. И с сочувственной болью — вспомним только название блестящего исторического романа Михаила Старицкого «Последние орлы». Впрочем, Татьяна Таирова-Яковлева, которая, кстати, привлекла к своему труду много не очень известных в Украине источников из петербуржских и московских архивов, в конечном итоге, имеет право на свой взгляд.
«Движущей силой Колиивщины была казацкая идея вообще и запорожцы в частности. Именно в возвращении к казацкому прошлому православное население Правобережья видело свое будущее. Оно боролось за это свыше двух веков — настойчиво и временами успешно. Существование Гетманщины на левом берегу и возобновление Запорожья создавали иллюзию возможности вернуться к прошлому. Активная пропаганда украинского православного духовенства придавала казацкой мечте религиозный ореол и особенное рвение. В действительности же казацкая идея превращалась в Украине в казацкий миф. Гетманщина середины ХVІІІ века требовала коренных реформ. Однако ни у Розумовского, ни у старшины не хватило политической воли и желания добиться их проведения. А рядовые казаки дальше жили иллюзиями, апеллируя к «Статьям Богдана Хмельницкого», что уже давно стали призрачными» — резюмирует автор.
Здесь необходима определенная коррекция. Соотношение исторических иллюзий, иллюзорного сознания вообще и жестких исторических реалий (как, впрочем, и последствия тех или других весомых исторических событий, которые, — последствия, в первую очередь — бывают такими, как мы ожидаем, а вот во вторую и третью очередь — совсем другими) — это неисчерпаемая тема для размышлений и историософских глубоких дискуссий. Заметим лишь, что «Казацкий миф», в частности, породил Шевченко (который потом одновременно и преодолевал его, и им питался) и независимое движение ХХ века. Но все же — читайте эту интересную и спорную книгу Татьяны Таировой-Яковлевой.
