Людмила Улицкая начала писать почти случайно, когда в 1960-е тогдашние советские власти уволили ее с работы генетика, и обвинили в диссидентской деятельности. «В конце концов, и Чехов был врачом, и ничего, получилось», — шутит писательница. Сейчас ее произведения переведены на более чем 30 языков, по восьми из них сняты фильмы. Улицкая хорошо известна международной аудитории, она первая женщина — лауреат премии «Русский Букер», кавалер ордена Почетного легиона, лауреат Австрийской государственной премии по европейской литературе, премии Медичи и кавалер Ордена искусств и литературы, а на своей Родине ее... обливают зеленкой и называют «пятой колонной». После вторжения России в Украину, Улицкая написала эссе «Европа, прощай!» в немецкий журнал «Шпигель». «Россия находится в состоянии войны с культурой, ценностями гуманизма, свободой личности, страна больна агрессивным невежеством, национализмом и имперской манией величия. Мне стыдно за наш парламент, невежественный и агрессивный, за правительство, агрессивное и некомпетентное, за руководителей страны, игрушечных суперменов, поклонников силы и хитрости, мне стыдно за всех нас, за народ, потерявший нравственные ориентиры», — пишет она.
«День» пообщался с выдающейся писательницей в Варшаве в рамках конференции «25 лет Беловежским соглашениям». В конце беседы Людмила Улицкая получила в подарок книгу «Украина Incognita» из «Библиотеки Дня» — напомним, в ней собраны 25 ключевых текстов про поворотные моменты украинской истории и уроки государственности.
— Как вы оцениваете ситуацию со свободой слова сейчас в России?
— В России за последние 25 лет невиданная для нашей страны свобода слова, но только в области художественной литературы. Цензура была отменена в 1991 году, и я за всю свою жизнь ни одного слова не убрала из своих текстов по цензурным соображениям. Что же касается средств массовой информации, — газет, журналов, в особенности телевидения, то там вопрос о свободе слова снят полностью, в том смысле, что ее нет и в помине, и в ближайшее время не предвидится. Журналистика в России убита.
— Вас называют оппозиционеркой теперешнему российскому режиму, который определяют по-разному — от всевозможных разновидностей авторитаризма вплоть до тоталитаризма и неофашизма. Как бы вы определили сегодняшний политический режим в РФ?
— Авторитарный, вне всякого сомнения. Если пользоваться определением фашистского государства, которое дал Умберто Эко, то большая часть пунктов совпадает с характеристиками нашего государственного устройства.
— Оптимистично ли вы настроены относительно будущего России, возможна ли ее модернизация в политическом, экономическом плане?
— Для модернизации сейчас нет никаких оснований — и денег в стране мало, и ученые мало-помалу уезжают из страны. Думаю, что политика не изменится до тех пор, пока верховная власть принадлежит Путину. И в ближайшие лет 10 я не вижу предпосылок к тому, что у президента будет другая фамилия.
— После Форума издателей во Львове в 2004 году вы сказали: «На всех, кто большую часть жизни провел в Советском Союзе, остался большой отпечаток — отпечаток страха. Иногда он отходит на второй план, иногда просыпается. Но это тяжелая болезнь — нужно несколько поколений, чтобы вылечиться». По вашему мнению, что развалило Советский Союз, и почему сейчас в российском обществе столь распространены ретроградные лозунги и ностальгия по советским временам?
— Любое государство только о том и мечтает, чтобы граждане его боялись. У одних государств это получается лучше, у других хуже. У нашего государства это получается отлично. История наша такая. Советский Союз распался в силу внутренних причин, а не благодаря злому умыслу диссидентов или Госдепа. Он оказался экономически несостоятелен. Отношения между экономикой и идеологией достаточно сложные, но оба эти крушения — идеологическое и экономическое, не случайным образом совпали по времени.
ФОТО АВТОРА
Заявление относительно того, что люди хотят восстановления СССР, некорректно — люди гораздо больше хотят мира и уверенности в завтрашнем дне, более высокого уровня жизни, а те, кто хотят восстановления СССР, ошибочно связывают это улучшение жизни с возвращением СССР. Это их иллюзия.
— Украина гордилась, что она миролюбивая страна, чуть ли не единственная, которой удалось после распада СССР, существовать без военных конфликтов. Но пришел 2014 год... Одновременно существует мнение, что война между Украиной и Россией была неизбежна, но Россию отвлекли кризис 90-х, война в Чечне. А окрепнув, Украина стала следующей. На ваш взгляд, можно было ли избежать российско-украинскую войну?
— Думаю, что этой войны можно было избежать. Но сейчас гораздо важнее вопрос, как выходить из этого затянувшегося конфликта. На сегодня на этот вопрос никто не может ответить. Наверное, понадобится не одно поколение, чтобы этот глубочайший конфликт разрешился. Через 5—10 лет вряд ли что-нибудь изменится в отношениях двух народов. Могу только сказать, что пока еще есть некоторое количество людей по обе стороны границы, которые делают все возможное, чтобы сохранить культуру и человеческие ценности, это единственное, что они могут делать.
— В апреле этого года на конкурсе исторических исследований старшеклассников «Человек в истории. Россия — ХХ век» митингующие в советской форме и георгиевскими ленточками после криков «Нет фашизму» и «Мы не хотим альтернативной истории» брызнули в вас зеленкой. Заявление в правоохранительные органы вы не стали подавать, а в Интернете выставили свое фото с зелеными волосами. Вы с юмором стараетесь воспринимать такие инциденты? Пытаетесь ли достучаться до своих оппонентов?
— Откровенно говоря, я стараюсь с жизнью дружить. Это не всегда удается, но плохое настроение и раздражение я не культивирую. Действительно, в обществе произошел раскол, и в том числе тема Крыма оказалась наиболее болезненной. К счастью, ни среди моих близких, ни среди моих друзей никаких разногласий не возникло. В социальных сетях не сижу, так что большая часть поношения до меня не доходит. С чувством юмора у меня все в порядке, но есть и другое чувство: мне очень жаль тех мальчиков и девочек с зеленкой и их злобой, которая обрушилась на школьников, написавших прекрасные сочинения о жизни своих семей, односельчан, своих деревень и городов, о своих дедах и прадедах. Конечно, мне хотелось бы, чтобы эта молодежь вошла в зал и послушала, о чем идет речь. Мне их жаль, потому что они выбрали себе дорогу ненависти. И хорошо им от этого не будет. К спокойному и серьезному разговору с ними я готова, только пусть зеленкой не кидаются...
— Что вас вдохновляет на написание книг, какие творческие планы?
— Я ничего не знаю про вдохновение. Когда работаешь над большой книгой, над романом, то нужно не вдохновение, а работа с материалом, тяжелый труд, большое чтение. Мне работать всегда трудно. Я не так давно закончила роман «Лестница Якова», никаких больших планов у меня нет, но есть некоторые хвосты и долги, скорее самой себе.
— В своем выступлении в Варшаве вы говорили о современном искусстве в России и выделили художников, которые ничего не продают, которых не сковала коммерция, и оттого находящихся в зоне риска. В том числе, речь идет о художнике-акционисте Петре Павленском. Являются ли в частности его акции услышанными российским обществом и много ли таких художников-бунтарей против имперского государства и террора?
— Те высказывания, которые брал на себя самиздат как литературный, так и художественный, сегодня имеют новые формы и новых выразителей. Петр Павленский выстроил последовательность акций, которые представляют собой «искусство жеста», выражают протест против ханжества и тупости власти (идет речь об акциях «Шов» с зашиванием рта, «Туша» на входе в Законодательное собрание Санкт-Петербурга, «Отделение» с отрезанием мочки уха, «Угроза» с поджиганием дверей здания госбезопасности на Лубянке и т.д. — Ред.). У него есть предшественники, из них самый яркий в России — Олег Кулик. Художников такого рода не так много, но имеются и группы, такие как «Война», всемирно известные Pussy Riot. Иногда они и их акции становятся известными, как в случае с Pussy, иногда остаются в маргинальной зоне. Я не думаю, что эти голоса способны как-то повлиять на общественное мнение, управляемое государственной пропагандой. Хорошо, что это движение существует.
— Как приблизить формирование «новой России», о которой мечтают многие российские интеллектуалы, — демократической, с политическим плюрализмом и терпимостью, без веры в «батюшку-царя»?
— Мне очень нравится смотреть на исторический процесс, в котором мы участвуем не как его современники, а с точки зрения удаленной. Поскольку из будущего смотреть на настоящее для человека невозможно, нам остается смотреть в прошлое и искать там аналогии. Иногда полезно. Так, историк Полибий в третьем веке до нашей эры указывал на главную болезнь демократии — ее способности перерождаться в охлократию. «С точки зрения кругооборота государственных форм охлократия является не только худшей, но и последней ступенью в смене форм. При охлократии «водворяется господство силы, а собирающаяся вокруг вождя толпа совершает убийства, изгнания, переделы земли, пока не одичает совершенно и снова не обретет себе властителя и самодержца». Это не прямой ответ на вопрос, а тема для размышления.
