Читатель, которому уже знакомы «Почерк Леонардо» и «Белая голубка Кордовы», а потому на периферии его сознания имеются образы прежних художника-копииста и циркачки-предсказательницы, без особых сложностей «переварит» историю кукольника-гения Петра Ивановича Уксусова. Все остальные наоборот — будут иметь возможность побродить в медитативных дебрях кукольного искусства без вмешательства предыдущих впечатлений. Сложно определить, какой вариант лучше, так как эта трилогия, невзирая ни на что, — не целостный организм, а набор компонентов, которые могут (и даже должны) существовать и восприниматься отдельно друг от друга. В свет книжки выходили в достаточно удобном для этого темпе, ток себе литературном andante con moto — по одной в год.
Рубина не изменяет своему основному лейтмотиву — заигрывание реального с ирреальным в сознании художника, искателя, игрока. Все это, как всегда, происходит на достаточно манерном и колоритном географическом фоне: от готической кукольной Праги до аннексированного заснеженного Сахалина, от далекой Самары до еще более далекого Иерусалима. Но особо впечатляют описания Львова послевоенных лет (собственно, сам Леополис является городом детства нашего Петрушки), потому его поэтика понятна, но от этого не менее изящна: «...суженное пространство, много страстей, много ума, неудовлетворенные притязания. Городу, породившему фантазии и сны Захер-Мазоха, вполне пристало быть до известной степени воплощением этих снов... А население, которое веками настаивалось, бродило, как вино? Согласитесь, довольно приятный рецепт, треть поляков, треть евреев, русины, немцы, армяне, цыгане... При зажатости и тесноте — какое могучее извержение жизни!».
Или же: «...в узорчатой гриве не сахалинских, а других, пышнокронных деревьев, в кружении куполов, колоколен, балкончиков с коваными решетками, каменных львов с пожилыми пропитыми лицами, что сидят на задних лапах, передними обхватив щиты гербов. Там тренькающие трамваи плавно огибали статуи на цветочных клумбах; там счастливо обитали грациозные пани в шляпках с вуалями, молочники, дворники, шоколадницы, зеленщики; там с круглой высокой колонны слетал к бронзовому Мицкевичу пернатый вестник небес...».
К сожалению или к счастью, но Рубина, все же не обошла сугубо женские «грабли» в современной литературе и щедро, даже с избытком украсила сюжет мелодраматичностью. Таким образом, получаем темную, тягучую и терпкую историю-драму о кукольнике, неугомонном трикстере, находящемся где-то на пересечении таланта и психической болезни вокруг своих фетишей — живой Лизы и неживой Элис. История о вере в то, что владение ритуальной куклой гарантирует роду появление исключительно рыжих хрупких девушек. История о предоставлении души существу бездушному и о ее отсутствии как таковой.
Интересно, что название романа кровно связано с главными героями. «Синдром Петрушки», или болезнь Ангельмана — генетическая болезнь, которая сопровождается нарушением психики, вызывает у больного хаотические движения и влияет на мимические мышцы таким образом, что лицо выглядит всегда гротескно искусственно улыбающимся. Впрочем, и роман во всей своей барокковой авантюрной тьме подозрительно напоминает эту самую улыбку-судорогу на лице куклы-дефис-человека.
