Нечего и говорить, что в советские времена Пасхальная тема была вне официоза.
Но дома у нас мама всегда готовила кутью и узвар на Рождество, пекла куличи к Пасхе и приносила с Сенного рынка душистую лепеху на Троицу.
От наших дедушек и бабушек сохранились некоторые семейные поздравительные открытки, в частности и Пасхальные.
Самая старая датирована 1908 годом: двое цыплят путешествуют под зонтиком, а рядом — традиционные предвестники весны: пролески и голубые незабудки.
Вторая открытка адресована моему деду в 1913 году, когда Пасха приходилась на 14 апреля. На открытке — галантные кавалеры и дамы, которые за Пасхальным столом, по традиции, определяют, чье пасхальное яйцо крепче.
Еще на одной — целая семья: он — петух, но... с усами и моноклем, она — курица с модной прической, дети — цыплята. Обязательная надпись: «Христос воскрес!»
В межвоенные — советские — годы церковные праздники были запрещены. Даже елка считалась новогодним праздником, а не Рождественским, что уж — Пасха...
...Вскоре после победного похода Красной армии за Збруч, в 1939 году, в киевских книжных магазинах неожиданно появились в продаже различные издания, которые печатали там до прихода «советов», то есть еще «при Польше».
Были и такие издания, которые могли легко трактоваться как антисоветские. Среди них — открытки явно клерикального содержания.
Удивившись такому поступку власти, наш отец купил несколько почтовых открыток, посвященных... Пасхе!
Эти цветные карточки, которые сохранились до сих пор в семейном альбоме, были изданы в Варшаве в 30-х годах.
Сюжеты не вызывали никакого сомнения: пасхальные яйца и писанки, цыплята и зайчата.
Вот только текст посвящения, напечатанный по-польски, наши усердные книготорговцы забили нейтральными узорчатыми виньетками, да еще и проставили цену: 25 и 30 коп.
Поговаривали, что огромные тиражи этих открыток были изъяты из частных львовских книжных магазинов, а после соответствующего оформления — брошены в продажу в Киеве.
Считалось, что здешние дети, воспитанные уже при советской власти, воспримут эти открытки исключительно как детские.
А наш отец очень радовался, что таким неожиданным образом оказался в своем «старорежимном» детстве — с пасхальными открытками.
Прошло несколько лет.
Началась война, отец пошел на фронт. В оккупированном нацистами Киеве возобновилась и оживилась церковная жизнь.
Немцы смотрели на это сквозь пальцы, воспринимая возрожденную тягу украинцев к вере как одно из проявлений антисоветских настроений. К тому же, напомним, на пряжке каждого немецкого солдата была надпись: «Gott mit uns», то есть «С нами Бог».
В календарях, изданных в Киеве в 1942 и 1943 гг., уже были церковные праздники. Издали несколько открыток к Пасхе, которая в 1942 году праздновалась 5 апреля, а в 1943-м — 25 апреля.
Уже из своего детства помню, что взрослые обращали внимание на символическое сочетание цветов на тех открытках: голубизна неба над желтыми тучами, голубые и желтые пасхальные яйца — рядом.
А еще — украинская девушка в веночке и вышиванке держит поднос с высоким куличом и пасхальными яйцами на фоне Заднепровья и Андреевского собора.
На другой открытке — ковер, рушник, куличи и куманец, а на обороте — поздравление нашей семье от семьи хороших знакомых (понятное дело, на украинском языке): «З наступаючим Світлим празником! Шлемо найкращі побажання!
Київ, 24.ІV.43», — и подпись. Стоит отметить, что в условиях войны и нацистской оккупации такие вещи выглядели ох как патриотично!
По-украински патриотично!
Определенную осторожность, даже в цветах, можно объяснить тем, что зимой 1941 — 1942 гг. в Киеве состоялись многочисленные репрессии против украинских патриотов, поэтому авторам открыток приходилось прибегать лишь к намекам.
А давних, дореволюционных и довоенных цыплят и зайчат вспомнил весной 1943 года старший брат автора этих строк, тогда пятнадцатилетний Гога — будущий заслуженный художник Украины Георгий Малаков (1928 — 1979).
Вот трое цыплят весело катят тележки с Пасхальной писанкой.
А здесь они собрались за праздничным столом, где вкушают разные блюда и... пасхальные яйца!
Помню, как я удивлялся этой шутке брата: цыплята едят куриные яйца! Наделенный чувством юмора, юный художник также изобразил удивленного цыпленка, у которого на глазах из красного пасхального яйца вылупился... зайка!
Эти открытки предназначались не столько для родных и друзей, сколько продуцировались для продажи через посредников на базарах — ради каких-то небольших денег на харчи.
Прошли годы.
В 60-х, когда творческие личности, почувствовав свежее животворное дыхание так называемой хрущевской оттепели, прибегли к искренним проявлениям собственного «Я» в искусстве, Георгий Малаков, вдохновленный теми ощущениями, изобразил в 1964 году в технике линогравюры Пасхальную писанку с традиционной аббревиатурой «ХВ».
Конечно, даже в тех условиях не осмеливался пересылать такие эстампы по почте, а только дарил родным и близким.
На такие и подобные «рискованные» сюжеты наша мама реагировала однозначно и предостерегающе: «Тебя же исключат из Союза художников!», на что брат неизменно отвечал: «Но как сделано!».
Только через четверть века, в годы гласности и упадка экономики развитого социализма, эта поздравительная карточка таки увидела свет тиражом — тогда еще возможным — в 50 тысяч экземпляров.
Правда, издательство — уже не государственное, а совместное предприятие «Х.Г.С.» — несколько изменило цвет и добавило надпись: «Зі святом Великодня!».
А на обороте — текст на украинском языке, невозможный в советские времена: «Христос воскрес із мертвих, смертію смерть здолав, і тим, що в гробах, життя дарував!»
Поздравление родных и друзей праздничными открытками практически ушло в прошлое уже в начале ХХІ века — из-за слишком высокой стоимости и самих открыток, которые перестали быть открытками, а стали роскошными буклетами в конвертах, и почтовых услуг, которые все дорожают и дорожают.
Что же, все идет, все проходит... К счастью, остаются приятные воспоминания о приятных вещах.
Иллюстрации предоставлены автором
