Владислав Шерешевский — «художник от Бога», большой оригинал, знаменит своим остроумием в традиционной живописи и цитатами в картинах. Может, поэтому его картины настолько «читабельны», а может, и потому, что художника в школе называли мастером разговорного жанра. Его персонажи милы и ироничны. Его картины одновременно и красивы, и смешны. С таким, казалось бы, совершенно несерьезным человеком «День» говорил о важных вещах: уровне образования, выходе украинского современного искусства на международный уровень, его качестве и месте Украины в культурном мире.
— Коллекционер и галерист Марат Гельман утверждает, что атмосфера в России не располагает к тому, чтобы коллекционировать предметы искусства. А какая ситуация в Украине?
— По-моему, у нас даже хуже, чем в России. Поскольку я знаю своих коллекционеров, могу сказать, что они сейчас в трудной ситуации, — у них отбирают собственность, деньги. Это не высший олигархат, а интеллигентные люди, ставшие бизнесменами. Они не родились в Енакиево. Это городские ребята, не такие зубатые и не любят прогибаться. Я всю жизнь думал, что вот-вот станет лучше. На самом деле становится все хуже и хуже: у самых богатых есть желание обогатиться, а сделать жизнь лучше — нет. Коллекционеров больше не становится. Ведь я занимаюсь не «сучмыстецтвом», а традиционной живописью. А понимать традиционную живопись — как понимать классическую музыку. Много ли людей понимает ее? Нет. А много ли людей следующего поколения будет ходить в филармонию? Еще меньше.
— Павел Маков утверждает, что Украины нет на карте мира как культурной страны. И отдельные личности не создадут ее реноме. Как вы считаете, в неизвестной стране может быть известный художник?
— Страна известна, но не художниками. Хотя их уровень очень сильный. Мне кажется, что мы работаем больше для «своих людей». Чтобы прорваться на международный уровень, нужно другое понимание людей. В Европе и Америке пробивается тот, кто красивее рисует картины. Их не интересует наша глубина, нужен хороший поверхностный слой.
— В связи с этим хочу спросить, легко ли вам выходить на международный уровень?
— Очень тяжело. Немцы меня «понимали». Французы, итальянцы — не так. Видимо, более южный менталитет. Америка воспитана на «макдональдсах», у них совершенно другое восприятие. Законодательство тоже усложняет ситуацию. Вывезти картину еще кое-как можно, а когда завозишь, то должен платить колоссальные деньги. Предположим, я вывез в Лондон сто картин на официальную выставку. Их цена прописывается в страховке. Когда я завожу картины, то должен заплатить 15% их общей стоимости или дать взятку таможне. Никаких государственных инвестиций нет. Я уже не мечтаю, чтобы были раскрутки, как у китайских художников, просто усердно работаю и хорошо делаю свое дело. Завоевывать мир, находясь в Киеве, бесполезно, надо быть в Нью-Йорке. Я долго хотел завоевать мир отсюда. Мне казалось это возможным, если выезжать за границу с выставками. Но система оказалась простой: если живешь в селе, то никогда не станешь скрипачом филармонического оркестра.
— У большинства великих художников, как и, в общем, великих творцов, есть одна идея, которую они воплощают во всех своих работах. Какая у вас?
— Мне трудно сказать. В детстве у меня в студии висел плакат: «Вначале человек, потом художник». Возможно, я вынес что-то из этого, и сейчас эта идея проста: «оставаться художником». Добиваться лучшего результата, понимая, что цель творчества — самоотдача, а не успех и шумиха, которую создают вокруг.
— А в современном искусстве не так...
— Поэтому я называю его «суч». Это искусство работает на потребу дня. Его делают художники-фокусники. Происходит это потому, что идет деградация всей мировой духовности. Дети перестают читать книжки, поэтому они по-другому развиваются. Читая, ты думаешь, а получая информацию с компьютера, ты не развиваешься. Я раньше переживал, что следующее поколение рисует все хуже и хуже. Потом понял, что так происходит потому, что это никому не нужно. Высота не нужна. Нужен хороший середняк. Сегодня высоты нет, потому что люди не воспринимают искусство, они слабее подготовлены, чем художники. Даже коллекционеры лет на пять идут за художником. Сейчас они любят мое искусство 1999 — 2003 годов. Говорят: «Вот раньше у тебя было лучше». На самом деле они немножко отстают. И эти люди хорошо разбираются в искусстве!
— Насколько украинское современное искусство соответствует мировому уровню?
— Вопрос не по адресу, но, думаю, может соответствовать. Наши люди очень талантливы, но молодежь воспитана уже иначе: для них пиар и деньги важнее творческой экспериментальной деятельности. Многие из творцов современного искусства работают в рекламных компаниях, а я всю жизнь работаю художником. Они за два дня делают выставку по звонку некоего куратора. Потом опять идут в рекламное агентство. В то время, когда мы разговариваем о смысле жизни, они зарабатывают деньги. Отсюда и разные менталитеты. Расслабленность художника, в конечном итоге, выливается в удачные проекты.
— Вы прошли сильную школу. Сейчас популярно мнение, что классическое художественное образование загоняет в рамки. Нужно ли оно для «художников от Бога» (на визитке Владислава Шерешевского написано именно так). Или же такой художник и так окрепнет?
— Нет строгих правил. Есть очень много художников без высшего образования. К примеру, Исупов и Чичкан. В то же время голландская система, при которой, если человек занимается искусством, государство освобождает его от налогов, породила миллион очень слабых художников без образования. Если хотите хорошо разбираться в искусстве, то ходите в музеи. Смотрите работы Тициана и Рембрандта. Где-то в журнале прочитал статью о том, что мы отметаем все, что было раньше. Такое уже было в 1917 году. Но есть больший срез людей, которые по-настоящему понимают искусство и видят, что есть что. Для этого им не нужно смотреть на рейтинги. В Киеве таких 30, в Москве таких 1000. На этих людей стоит ориентироваться.
— Как бы вы оценили классическое образование в Украине сегодня?
— Еще совсем недавно оно было одним из лучших в мире. Где-то 15 лет назад. Сейчас в нем нет смысла. Профессия стала непрестижной, уровень образования, как и во всех сферах, скатился до «ниже плинтуса». Художник — профессия для мужчин и состояние души, поэтому научить этому невозможно, если нет желания и нет соответствующей среды.
— А вы бы могли у нас преподавать?
— Десять лет назад ответил бы, что — да. Сейчас я стал совсем закостенелым, работаю на автомате. Сегодня не самые сильные художники преподают в академии. Это вызвано тем, что в 90-х годах были смешные зарплаты. Туда просачивались ребята, которые умели «ладить» с профессорами. В результате хороших педагогов можно посчитать на пальцах одной руки. Что говорить, если постановки люди пишут с телефонов. Условно говоря, сидит натурщица в драпировках 40 часов. Они приходят в последний день, сфотографируют, переводят на холст, раскрашивают, получат свои три балла — и довольны. Разве так может что-то получиться?
— Если вернуться на 10 лет назад, когда бы вы еще согласились преподавать, то каким бы вы были в этой роли?
— Был бы жестким учителем. Это сейчас я стал вальяжным и мягким. Чтобы преподавать, нужно сильно требовать, а стимулов тому нет. В мое время поступало семь человек на место. Более того, приходили люди не с улицы, а после училища. Профессия была более престижная. Сейчас можно два года походить к преподавателю и поступить в институт.
— Сегодня популярна дискуссия о том, должно ли искусство быть социальным. Что вы думаете по этому поводу?
— Искусство, безусловно, выполняет социальную роль. Мне не нравится, что в «сучмыстецтве» у людей одна задача — удивлять. Не будоражить, не заострять, не вникать. Оно похоже на цирк: клоун показал фокус с шариками — ты удивился, но на следующий день уже не вспомнишь этого. После посещения хорошего спектакля, ты еще перерабатываешь его в себе в течение нескольких недель. Как говорил Ленин, важнейшими видами искусства для нас должны быть — кино и цирк. Потом цирк вычеркнули. Но в оригинале звучало именно так.
— А вы не любите цирк?
— Я люблю цирк, но не искусство «удивился и забыл». Оно для маленьких. Теперь его роль сузилась к одному — удивлять. Настоящее же искусство должно заниматься глобальными проблемами — жизни и смерти, любви и ненависти, а не отвечать на «запросы из телевизора». Не должно быть так, что сегодня в телевизоре, завтра — в Интернете, послезавтра — на картине. Я своими картинами пытаюсь зацепить. Это удивляет, но это и останавливает. У меня много цитат, не все это понимают, но тот, кому нужно, поймет.
Фоторепродукции Николая ТИМЧЕНКО, «День»
ЦЕЛЬ ТВОРЧЕСТВА — САМООТДАЧА, А НЕ УСПЕХ
