Несколько дней не писала, качалась на эмоциональных качелях. Мнений накопилось на многие тексты. Однако, боюсь, они будут обрывистыми, прямо как мое сознание сейчас.
В Киеве сейчас много светит солнце. Из спальни в глаза посветил солнечный зайчик с дорожного знака на улице. Такое удивительное ощущение, будто на секунду открылось окно в прошлую жизнь.
Не представляю, как я вернусь из коридора спать в постель. Мне, кстати, в коридоре очень уютно. Но вот как физически выйти из него в спальню, когда объявят, что теперь сирен не будет, идите спать в кровать? Боюсь, что придется заново привыкать к кровати, как и ко многим вещам.
В общем, я постоянно думаю о жизни «До», которая действительно потеряна. Даже в Киеве, который зацепило пока мало, но… Я живу здесь 26 лет жизни. Когда ты с рождения в одном городе, ты плетешь паутинку точек, людей, воспоминаний. У тебя есть свои врачи, своя маникюрша, парикмахерша, любимая точка с кофе и так далее. Даже если мы все восстановим, очень много бизнесов, заведений, специалистов уже не заработают снова. Даже нам, тем, кто не уехал, придется привыкать и искать что-нибудь новое уже в «послевоенном Киеве». И отмечать точки, куда прилетало. Сегодня их список пополнился локациями на Оболони и Куреневке.
Наша соседка Люда узнала, что Миша любит цветы. И действительно, все, что в прошлом году радовало глаз на балконе, посадил он. Она позвонила, чтобы спросить о Мариуполе и подарила нам бегонию.
Мариуполь... Это нож в сердце. Так получилось, что я была в этом городе много раз, половина моего окружения и жизни связана с Мариуполем, хотя я его и не люблю. На то есть свои причины. Но не реагировать на происходящее невозможно. Собственно, основная причина, почему я не писала эти дни, это Мариуполь. Я сознательно воздержусь от описания всей информации, которую удалось узнать из первых уст. С 1 марта Миша не знает, где его мама и бабушка, и живы ли они. О Мариуполе говорят все. Даже женщины, которые сегодня в селе в Херсонской области пытались не пустить технику оккупанта, кричали: «Что вы сделали с Мариуполем?». Нам остается только вера. И я не знаю, на сколько еще хватит.
Все меняется. Телефонная книга пополняется контактами «Даша жгуты» или «Наталья Броники». Сегодня каждый из нас немного военный, немного волонтер, немножко — человек с дыркой в сердце. Ища один контакт в мессенджере, увидела мужчину, которого я подписала «Виталий бла бла кар». Наверное, когда-то ехала с ним. Пролистывала аватарки: на первых фото аккуратно выбритый мужчина в костюме на фото флага ЕС, последнее фото — с бородой в военной форме. Вот приблизительно вся сущность нашей трансформации.
На днях в магазине увидела беременную на позднем сроке. Она меня поразила. Осознала, что уже давно не видела ни детей, ни беременных.
Во время войны «вскрывается» вся сущность. В магазине мужчина уговаривал дедушку, чтобы разрешил купить ему продуктов. Дедушка противился. В аптеке люди чуть не подрались из-за каких-то лекарств. Речь шла о последней упаковке, девушка не хотела делиться, потому что это лекарство для ее мамы. Парень кричал, что этот препарат нужен его папе. Мне тяжело судить каждого в этой ситуации.
Если говорить в общем-то о продуктах, то ситуация хорошая. Стабильно нехватает только некоторых товаров: нет курятины (особенно филе в упаковках, охочусь уже неделю безрезультатно), быстро выносят молочку, не всегда есть фрукты-овощи и дрожжи с мукой.
В последние дни появилось ощущение, что город не только ожил, а перешел в активную боевую фазу. Не знаю, как это объяснить, но прямо в воздухе словно звучит военный марш. И звучит парадно, торжественно.
Вывод по-прежнему один: Киев не сдадим. Как можно сдать город, в который уже возвращаются пробки на дорогах?
