До чего же бабочки могут задурить голову, и как же они во многом похожи на женщин! Об этом болтала с врачом по профессии и коллекционером этих, на первый взгляд, нежных и хрупких созданий. Кажется, мой собеседник знает о них все, хотя сам он и признается — общаясь с истинными специалистами и коллекционерами, постоянно учится и запоминает все новые и новые захватывающие сюжеты из личной жизни окрыленных красоток. Разве не удивит, к примеру, их отточенная способность строить глазки. Конечно, пятна в форме глазков служат в природе универсальным запугивающим средством, но бабочки перещеголяли всех. Редкое животное не почувствует робости, заметив уставившийся на него глаз, ведь пристальный взгляд обычно трактуется как признак агрессивности. Именно на этот эффект рассчитывают бабочки, которым удается обманывать врагов, демонстрируя далеко не нежные сигналы на крыльях. Иногда взгляд крупных бабочек напоминает взгляд хищника, как у бабочек-сов. Когда такие глазки мелькнут внезапно среди полутемной листвы, мирную птицу охватывает ужас. Впрочем, мимикритические хитрости каждое животное, насекомое получают от природы как свой эксклюзив, но бабочки...
Нельзя даже исключить, что выражение — ищите женщину — придумали биологи. У меня, скажем, есть в коллекции самец бабочки из семейства парусников, но где его самочка? Она совершенно неуловима, и, по моим сведениям, ее нет и у других, слушаю дальше. Само существование этих африканских красавиц долгое время оставалось настоящей загадкой для натуралистов. Посылали экспедиции за экспедициями, но ученым так и не удалось поймать их. Наконец, был обнаружен первый экземпляр. И не в сердце экваториального леса, а в Париже у одного торговца, хранившего драгоценную самку под стеклом. Музеи и коллекционеры предлагали за нее немалые деньги, но коммерсант не соглашался расстаться со своим сокровищем. После его смерти наследники все же продали бабочку. Едва ее вытащили из-под стекла, как она рассыпалась в прах, источенная за долгие годы буквально насквозь паразитами. И сегодня она почти неуловима. Слушая дальше, отчетливо понимаю — не стоит что-либо идеализировать чрезмерно. Вы думаете, совершенные аристократки питаются диетическим нектаром? Нет, нежная внешность у некоторых легко уживается с пристрастиями хищника. Нарядные модницы любят полакомиться и гниющими в лесу останками животных, они способны уловить даже самый слабый запах падали и десятками летят на него со всей округи. Самки хараксов, к тому же, испытывают слабость к гниющим плодам, откуда они жадно высасывают сок. От этого по-своему довольно сильно пьянеют и, поднимаясь в воздух, какое-то время выписывают неуверенные зигзаги.
Рефлекс избегания научил бабочек использовать яды, естественно, загримировавшись — идя, вернее, летя на дело, как у модного визажиста. Они умеют извлечь пользу из своей яркости и по-своему отблагодарить. Ведь раз в жизни попробовав на вкус такую бабочку, как маленькая пестрянка глазчатая, трудно успеть передать сородичам опыт неудачи. В крови бабочки содержится один из самых сильных ядов — цианид. Красные узоры на ее крылышках, видимо, были уж очень соблазнительны. Один бабочковед как-то заметил — непривлекательных бабочек не бывает. Стоит только присмотреться к капустнице. Разве ее ситцевый наряд — одежда простушки?
Думала — наверняка, бабочки — это выгодный бизнес, но, услышав объяснение, поняла — у многих это любовь, а не простое хобби.
Вкладывать деньги в бабочек более чем невыгодно. Это не монеты, не антиквариат, не недвижимость. Бизнес на биржах, если коротко, сводится к общению, обмену или покупке сертифицированного экземпляра, которого еще нет в коллекции. В основном у коллекционеров собраны бабочки, выращенные на фермах. Там тиражируют не только красивые особи, но и экзоты, эндемики. Теперь их разводят, как тюльпаны, гвоздики, розы. Природе это не вредит, а я влюбляюсь в каждую новую приобретенную бабочку, признался ценитель яркой красоты.
Самое интересное, что с моим собеседником мы собирались поговорить об абажурах, из тех, какие сейчас можно увидеть, пожалуй, в основном только в старых фильмах. Их массово выкидывали в 60 — 70-е годы прошлого века, и они, печально прижавшись друг к дружке, целыми горками пестрели среди прочего мусора, напоминая экзотических, но уже никому ненужных бабочек, в месте последнего своего прибежища — на свалке. Все сметающая волна не всегда интересного минимализма захлестнула тогда, кажется, всех. Из квартир выметались вместе с абажурами и прочие носители мещанского вкуса — салфеточки, статуэтки, милые (как сейчас понятно) безделицы. Их выбрасывали с радостью — ведь впереди обновление, но понимающие или случайные руки многое подобрали и сохранили. Кто-то перепродавал, кто-то приютил — и вот снова все в моде. Абажур же купить непросто, они просто не сохранились, правда, интересуют они вовсе не всех. Вот и приходится, если вдруг задался целью приобрести такого артстаричка, искать умельца, который воссоздаст ретроприхоть, склонировав по тогдашним меркам мещанскую убогость, и поможет обогреть уютом. Абажур, тут и спорить не стоит, безусловно, обладает обаянием умиротворения. Оказалось, что любитель бабочек тоже в поиске старого абажура. Думаю, он ему напоминает бабочек.
Некоторое время сама бегала по столичным галереям в поисках такого мастера, но помог, навел удивительный коммуникатор и редкий всезнайка, коллекционер всего того, чего нет у других, незаменимый Алик. Тут же пошутила — ты, Алик, незаменим, как омега-3, жирные кислоты. По-моему, он обиделся, и теплую шутку принял за иронию. Выходит, и шутить надо осторожней, пожалуй, не умею.
Получив от него сигнал, что в одной из галерей висит абажур, который не продается, а украшает интерьер, все же отправилась по адресу. В Галерее «36» удивились и пояснили — это нам подарил друг. Он совершенно не занимается подобными вещами, очень занят серьезной работой и вряд ли согласится. Все же вежливо дали телефон, попробуйте. Когда дозвонилась незнакомому умельцу, видимо, тон у меня был достаточно просительным, а выражение глаз, наверное, не видела, как у голодной кошки.
Валерий тоже удивился такой просьбе и рассказал, что, приходя к друзьям, он всегда раздражался от холода дневного света, установленного в галерее. К тому же, когда мы подолгу размышляли о жизни, в рюмке всегда отражалось, как седой волос, очертание длинной занудной лампы. Вот я придумал им абажур из всяких отходов. Согласитесь, под абажуром кажется, что все хорошо. Меня эта фраза мгновенно согрела. Дальше услышала, как Валерий начал уже планировать — надо будет побегать по секондам, найти ткань из прошлой жизни, проволоку. Слушала с удовольствием, хоть еще окончательно мы и не договорились.
Конечно, очень хотелось бы встретиться с этим неизвестным умельцем, нащупать, что же для него значит абажур, — напоминание о детстве, память от любимого фильма, ценность неувядающего шарма? Видимо, у меня профессионально изменился тон — от просительного до делового даже, напористого, и собеседник как-то насторожился. К чему такая прыть? Нет, нет, услышала в ответ.
А зря. Правда, еще не вечер, и солнце еще в зените. Знаю, со своим абажуром уже не разминусь.
Вот и хорошо. Будет когда-нибудь.
