Чучуть, минутку, ведь бегу и спешу на рентген, правда слово «бегу» слишком громко сказано и явно преувеличено, но у замка все же замру. Знаю точно, даже повиснув на костылях и руке сына, я удивляюсь как замок красив и пародист, хоть и с травматическим провенансом, говоря языком искусствоведов. Вот сверну сейчас вправо словлю его взглядом, одним глазком и постою хоть 5 минут, запрокинув голову, любуясь. Одно выражение, оно мне кажется даже философским, играет со мною свою какую-то заколдованную игру и сейчас оно всплыло в памяти. Звучит оно так: когда караван меняет путь, то последний верблюд становиться первым. Вроде ничего нового, но как-то понимаешь его по-другому, как я в этот недавний февральский день. И конечно не столько верблюд, практически не меняя прежней локации, изменил путь, как память напомнила, как вместе с фотокорреспондентом Сергее Пятирековым, готовя репортаж для «Дня» в рубрику пикантные задворки, мы излазили, истоптали, бега вверх, вниз по всевозможных склонах, и как киевляне, влюбленные в свой город мы привыкли путешествовать пешком. Так в тот день, 5 лет назад, мы целый день искали что-то этакое, что бы зацепило, и сразу было понятно — берем. Но что-то ничего не попадалось и вот на территории института травматологии и ортопедии практически с разбегу наскочили на сумасшедшей красоты замок, вернее на то, что от него осталось.
Конечно, о нем знали многие, знают очень даже многие, да и я знала, но так близко я его никогда не видела, как в тот день. Тогда бродя среди развалин, я не скупилась на восхищения и готическими окнами и дверьми в виде какого-то знака бесконечности и башенками. Честно говоря, тогда я была в куражом, расслабленном настроении человека, который может залезть во все закоулки, не боясь, что на голову может что-то обвалиться.
На заднем дворе Института травматологии и ортопедии этот замок живет давно, он построен в 1877 году, и честно говоря, его история весьма драматична. Конечно, сначала это было имение. Частное имение барона Штейнгеля, но затем истории я играла с ним в разные игры. Немножко вспомню, в 1901 году замок приобрел основатель киевской неврологической школы, профессор Лапинский и основал тут физико-терапевтический санатории с водолечебницей, оснастив самими современными, на тот момент, достижениями. В 1919 году тут помогали выздоравливать, а потом судьба замка переходила в разные руки: ортопедический санаторий, психоневрологический институт, госпиталь во Вторую мировую войну. На момент строительства нынешнего института в 1976 году уже было немилосердно уничтожена большая часть замка, осталась только фасадная. Да, по-сути изысканный флигель.
Конечно на территории, где живут страдания и боль, сюда поступаю очень тяжелые больные, это травматические случаи, не место для праздных и любопытных, возможно. Но замок тут при чем? Он горел да не выгорел. Его уничтожали, бездумно откусывая, но к счастью не завершили убийство. И стоит от давно не мытый, казалось бы совершенно опустошенный, но до чего же красив.
Как же не продуктивно разбросана эта красота и какая живучесть у таких великолепных сложносочиненных строений, как в данном случае, где псевдоготика и предчувствие модерна так сдружились, что бродить среди колонн, некоторые из них, украшены своеобразными шляпками, среди выступов с орнаментами, переходов и проходов — одно удовольствие, но конечно для людей самоуверенных, которые совершенно не думали тогда о возможной травме. Обнаружила даже забавный балкон, тут же назвала его балконом Джульетты. Прекрасно помню, как в Вероне много раз наблюдала толпы, что даже не протолкнуться, стоят под якобы балконом Джульетты, фотографируются, шумят, радуются и приносят деньги в чужеземный бюджет, что правильно и хорошо, но зачем-то под один балкон стремятся все, а тут вот еще более романтичный, спит среди развалин и кажется никто его не любит.
Ну, как всегда денег нет, и не будет, но сколько же он может терпеть.
Думала, тогда запрокинув голову часа на три и даже не уставая, ведь многие киевляне и многие влюбленные в Киев неравнодушные много раз писали, боролись, будоражили мыслью: пусть тут поселиться какой-то умный музей или релакс-центр для выхода из пике для больных, что-то нужное и красивое — ведь красота тоже лечит.
Одним слово з того времени в замке, когда мы писали репортаж, я здесь не была. «Пикантные задворки» вышли, да и сколько еще говорилось об этом замке даже и не перечислю, но вот он выходит, нашел повод, весьма травматический для нашего нового свидания. Как-то более уже осмыслено в моем состояния и з понятие, что такое травма. Получила уже больше как 2 месяца спортивную травму и стрессовый перелом и почти всю зиму выходила из этого состояния, что ни так просто конечно. И вот бегу на последний рентген. «Бегу» заменяем чем-нибудь, ну, иду. И конечно воспринимаю все несколько иначе. Я, конечно, надеялась, что вот найду его взглядом, а там уже все отреставрировано как-то, что он вообще увидеться мне совершенно по другому, все будет чистенько, аккуратненько не нарушив его замысел, его особую продуманность. Но хватило одного взгляда, чтобы уловить издалека — фасад с башней так же прозябает и пахнет сыростью. Пережив все вибрации времени и безразличия к его судьбе градоденежных чиновников, у которых всегда денег нет, да и собственно не будет. Но в таком котле прозябания гибнет все. И живет этот замок какой-то странной свободой, когда нечего терять, как пес на помойке. но до чего же у нас и камни терпеливые. Я только удивляюсь. Все равно красив, ну, до чего ж красив.
Надо сказать, что пересекая внутренний двор, где собственно и замок, направляясь к поликлинике на свой последний рентген, не могу не сказать, институт стоит на горе, рельеф киевский вверх-вниз, туда-сюда, сначала одни ступеньки потом другие, склоны, склочники и повороты — но тут ортопедические больные. Мной самой пару дней назад это воспринималось совсем иначе, я сама тут бегала, не знаю как, и даже не замечала этих ступенек. Но это — когда человек без травмы.
А еще обратила внимание, что как корабль обрастает ракушками, так и территория основных лечебных зданий, обросла всякими ортопедическими офисами, магазинами, предлагающими все что нужно для человека, что ортопедически заинтересован. Ну, это в общем нормально.
Но, больше я особо там не задерживалась, надо было смотреть под ноги, не до праздности и всем остальным. Я подумала, что вообще, если перешел двор — все зачет, значит ты здоров. А зима только скажет: « Ну, что ж извините у нас временные трудности.» Ну справедливости ради скажу, что здесь чистят и посыпают, чистят и посыпают, но рельеф уж больно киевский — скользко там и слишком много ступенек.
И все же меня замок вдохновил настолько, что заходя в рентген-кабинет, я была уверена, все будет — окей, вырвусь, наконец с домашнего заточения в режиме прыг-скок на костылях. И точно, ведь хирург, старший научный сотрудник, доктор медицинских наук Андрей Бабко, который при первой же встрече отменил мне назначенную в другой лечебнице операцию, даже дата была назначена. Он же сказал осмотрев меня травмированную: « Вы справитесь и без моего режуще-колющего инструмента. Сами справитесь». Так и случилось, к счастью. Хеппи Енд, этот меня тоже поразил, ведь врач был очень доволен увидев последний снимок. И уже возвращаясь обратно на своих двоих, я замку кивнула, как бы поделилась своей радостью: « Чего и тебе желаю!» И пообещала, что к этой теме обязательно вернусь, правда может уже и готовятся к его возрождению, я не знаю (я же бежала мимо совсем по другим делам) но что то не похоже очень не похоже. Но все же не могу не повторить — как же романтично там, какой особый шарм придает этот замок такой непростой обстановке, где так много боли. А красоты и шарма много не бывает, они ведь лечат.
