Когда он врет, то стучит ногами под столом или пританцовывает, если врет стоя. Медики называют это миоклоническим расстройством, связанным с проблемами центральной нервной системы. Вероятно, аналитики старой школы давно определили характер его заболевания, но по традиции держат диагноз в дипломатическом секрете. Тем не менее, информация о его здоровье открывается в СМИ, как дверь в комнату со спрятанным портретом Дориана Грея. Напрасно психофизическое нездоровье патрона скрывает его окружение, выдавая отклонения за эпатажи и шутки. Когда на саммите G-8 он появляется с кружкой, словно церковный служка, и отхлебывает из нее на виду у остальных участников с бокалами в руках, все понимают — откуда «причуда».
Он не просто опасается за свою жизнь. Укоренившаяся фобия диктует поведение. Когда-то румынского диктатора Н.Чаушеску пригласила к себе королева Британии. Тот приехал в отведенный ему замок со своим постельным бельем, посудой и полотенцами. Боялся тактильного отравления. Панцирное сознание Чаушеску все оценивало с позиции собственной безопасности. Путин ведет себя так же, выезжая за границу со своим бытовым скарбом, выстраивая обходные маршруты перелетов, встречаясь с народом, состоящим из сотрудников ФСО, молясь в церкви с прихожанами из ФСБ. Он давно живет лишь проблемами самосохранения, отгородившись от мира технически и ментально.
«Ничего подобного, Путин в отличной форме, непогрешим и целеустремлен, как всегда», — возразят сторонники нового российского абсолютизма, игнорируя выводы миллионов людей, замечающих его трудности в формулировке простых мыслей, странную одутловатость измененного ботоксом и нервозностью лица, постоянно сквозящую и все чаще проявляемую агрессивность.
Российский политик Михаил Делягин, допущенный к путинским лесным встречам с молодежью, публично признался в ужасе, охватившем его в момент слушания президентских откровений, — настолько они оказались дремучими и примитивными. Часть из них, относящихся к критике идеологии либерализма, назвал полным бредом бывший глава МИД Великобритании Борис Джонсон. Ненормальность Путина — секрет Полишинеля. Все знают: российский президент неадекватен в словах и поступках. Однако проблема не столько в особенностях его психофизического состояния. И даже не в принадлежности к обобщенному образу всех тиранов, выведенным пером Габриэля Маркеса в «Осени патриарха». Дело в деградации личности — неминуемом следствии долгого пребывания у власти.
Это «гибрис». Так древние греки называли болезнь правителей, приводящую к утрате адекватной оценки ситуации. Недуг долго считался моральным изъяном, высокомерием, спесью и потерей эмпатии, за что неминуемо следовала «перипетия» — внезапное исчезновение удачи и месть богов. Но кара постигает не только правителей.
Аксиоматическому утверждению о порче человека властью много веков. Столько же, сколько и его контроверсии — долгому и счастливому правлению, о котором мечтают зависимые люди, надеясь на лучшие черты характеров правителей. Первое относится к реальности, второе — к сказкам и редким исключениям. Долго править без ущерба для здоровья не удается. Теперь это уже медицинское заключение. Так считают профессор психологии Калифорнийского университета Берчи Дачер Келтнер, канадский ученый-невролог Сухвиндер Оби, многие другие специалисты в области исследования Гибрис-синдрома. Наиболее авторитетное из них принадлежит Дэвиду Оуэну, британскому медику и политику, создавшему уникальный «Фонд Дедала», следящий за тем, чтобы гордецы у власти не падали с солнечных высот на головы своих избирателей. Десять лет назад они с профессором психиатрии и поведенческих наук Джонатаном Дэвидсоном опубликовали в Оксфордском академическом журнале «Brain» («Мозг») сенсационное исследование о личностях президентов США и премьер-министров Соединенного королевства за 100 последних лет.
Сенсационное потому, что, за редким исключением, власть изменила психофизическое состояние всех рассматриваемых персон. Разницу составляли лишь способы компенсации ущерба. Энтони Иден и Джон Кеннеди спасались амфетаминами, Ричард Никсон — виски, Уинстона Черчилля вытягивала из депрессий жена Клементина, Маргарет Тэтчер не давал произносить королевское «мы» муж Дэнис... Властный Олимп работает, как чернобыльский реактор: чем дольше находишься в непосредственной близости — тем больше вреда. Лечат только разумные супруги и демократические традиции...
Республиканцы и демократы объединились, обнаружив симптомы деменции Вудро Вильсона. Если бы Ричарда Никсона не одолевали депрессия, пьянство и гордыня, вряд ли произошел бы Уотергейтский скандал. Но тут постарались и журналисты... Если бы полиция не допросила (впервые за всю историю Великобритании!) премьер-министра Тони Блэра о его пропагандистских манипуляциях с общественным мнением, возможно, страну ожидал бы свой Уотергейт. Ведь Тони Блэр потерял связь с реальностью. Кто знает, может сейчас супруг Ангелы Меркель или ее товарищи по партии предостерегают ее: «Ангела, посмотри на себя! Тебя уже трясет от многолетнего перенапряжения...».
Спасая лидеров от Гибрис-синдрома, демократия спасает граждан своих стран, оказавшихся зависимыми от решений нездоровых людей. Что же говорить о государствах иных правил, где выросшие и состарившиеся во власти одинокие мужчины не подконтрольны никому, кроме Немезиды?
Это проблема не только для отдельных стран, но и каждого из нас. Биполярные расстройства, мании и навязчивые идеи Гитлера, Сталина, Муссолини, Мао привели к катастрофам, хотя на первых порах пребывания у власти они казались харизматическими чертами, такими, например, как у Ван Гога, создавшего свои шедевры под воздействием болезни.
Как отличить особые свойства личности от заболеваний, изюминку от червоточины?
Уже упомянутый в этой статье Лорд Оуэн сформулировал четырнадцать основных признаков проявления Гибриса для самолечения пострадавших и контроля общества над правителями. Ведь понятие продолжительного пребывания во власти условно. Один человек меняется за десятилетие, а другому достаточно нескольких месяцев, чтобы ощутить себя Мессией. (Кстати, именно Оуэн издал книгу «Гибрис. Путь Дональда Трампа: власть, популизм, нарциссизм»).
Итак, что отличает нормального высшего государственного чиновника от правителя, «поймавшего звезду»?
Такой человек рассматривает окружающий мир, как место для самовосхваления с помощью силы и денег. Все его действия предпринимаются, прежде всего, для улучшения личного имиджа. Он больше заботится о своем изображении, чем о последствиях принимаемых решений. Ему свойственны мессианское рвение и возвышенные речи. Он неразрывно связывает себя с нацией, страной (или корпорацией, если это лидер меньшего масштаба). Высказывая личное мнение в официальных речах, использует монаршеское «мы». Всегда демонстрирует нарочитую уверенность в себе. Явно презирает других, особенно претендующих на его положение. Признает свою ответственность только перед Высшим судом: историей и богом. Демонстрирует непоколебимую уверенность в том, что все его поступки будут оправданы временем. Теряет связь с реальностью. Прибегает к активному беспокойству, безрассудству и импульсивным действиям, когда дело касается его авторитета. Избегает моральных критериев в оценках работы и не соотносит результат с его стоимостью. Проявляет «добросовестную некомпетентность», то есть, нарциссическую убежденность в непогрешимости, заслоняющую личные неудачи и просчеты.
14 параграфов Оуэна можно считать тестом, проверяя на нем поведенческие линии правителей. Но что толку, если мы определим синдром Гибриса у президента или политика раньше, чем это сделают врачи? Ведь все люди, и не только живущие в тоталитарных странах, узнают о психической нестабильности первых лиц государства лишь после их политического или физического ухода? Да и то не всегда. Медицинское заключение врача И. Сталина А. Мясникова засекречено до сих пор, и единственное, что обнародовано — паранойя вождя. Был ли Гитлер жертвой сифилиса, болезни Паркинсона, хореи Хантингтона, историки спорят до сих пор, проявляя единодушие в пограничном расстройстве его личности. О гипомании Н. Хрущева мы узнали совсем недавно, как и об алкоголизме Дж. Буша младшего. В то же время, никто из граждан не сомневался в зависимости Б. Ельцина, Л. Кучмы от алкоголя, так же, как и в садистских наклонностях М. Каддафи. Не только мы, но и мировое сообщество лидеров стран воспринимает настораживающие странности первых лиц, как причуды. Путешествует человек в сопровождении сотни девиц-телохранительниц, ночуя в бедуинской палатке — бог с ним. Приказал Сапурмурад Ниязов своим подчиненным пережевывать кости для укрепления зубов — что тут плохого? Мао вообще не чистил зубы: берег, предпочитая лечить кариес перцем и чесноком. Франсуа Дювалье (диктатор Гаити) изловил и казнил всех черных собак на острове — ну была у него такая «мулька».
Социальная среда чаще всего отторгает «странных» людей: кому не подают руки, кого не принимают в свой круг, кого просят, как в наших селах пьяниц и дебоширов, не появляться на свадьбах и поминках ради общего спокойствия. В большой политике не так. Тут положение важнее отклонений. Торговать ведь надо и с людоедами, а причащать стоит и уличенных в смертных грехах. Поэтому перекошенная отвращением Тереза Мэй жмет руку Путину в формате G-8, и Папа Франциск по-отечески треплет его плечо в Ватикане. Такова realpolitik, воскрешенная из праха Макиавелли рациональным умом современного истеблишмента. Мир не бывает черно-белым. В нем добро сплетается со злом, образуя единый узор жизни, и только время способно оценить каждую нить, уверяют нас руководящие прагматики. Да, броситься спасать тонущего ребенка способен и педофил. Но подвиг момента не изменяет сущность личности. Герои войны, пройдя через огонь, часто не могут устоять перед медными трубами. Потому, что способность отражать удар и способность переносить постоянное давление — не одно и то же. Потому, что важные на поле боя качества непригодны для парламентской борьбы. Репутацию Героя Украины Надежды Савченко разрушила не она сама, выдержавшая мучение в лубянских застенках. Это сделала общественно— политическая среда страны, заставившая ее пересесть из кабины вертолета в депутатское кресло с одними и теми же навыками стрельбы.
Психофизические портреты людей, попадающих во власть, их взгляды на жизнь, уровни интеллекта и эмпатии остаются тайной для избирателей не только в нашей стране.
Первый кризис демократии и власти произошел еще во времена Сократа, когда народный суд, бросая черные и белые камешки в сосуд, обрек мыслителя на казнь. За судом стоял богач и враг Сократа Анит. Так что, «по воле народа» совершилось то, чего хотел один афинский коррупционер. Та давняя история, кроме трагедии философа, означает еще и архаичность принципа волеизъявления граждан. Как и 25 веков назад мы по-прежнему заняты подсчетом черных и белых камней, ставших бюллетенями. За кого вброшено больше белых камешков — тот и правит, за кого черных — судят. Без учета влияния «анитов» и личной истории прихода к власти. Нигде, кроме процедуры волеизъявления, не сохранилось столько рудиментов. Прежде, чем стать пилотом пассажирского лайнера, летчик проходит по длинному и сложному коридору тестирования здоровья, уровня IQ, числового и устного мышления, навыков пилотирования, проводит в сложных собеседованиях с разными специалистами многие часы. Но политик, управляющий, в том числе и пилотами, свободен от профессионального контроля. Образование, интеллект, моральные ориентиры, заболевания, фобии и зависимости в расчет не берутся. Так что сэр Оуэн просто обречен на бесконечную регистрацию идиотов и больных людей во власти, если законодательно не оформить требования к кандидатам на высокие посты. Ведь система будет продолжать раздавать гражданам камешки, предлагая бросать их по воле Анита.
Вторая проблема в конституционной и неконституционной пролонгации президентских сроков, ставших фиксажем для закрепления всех недостатков правления. Не знаю, как и откуда возникли норма и термин «второй срок», но вред тут очевиден. Во-первых, ни в одной стране первое лицо, отработавшее один термин, не изменило жизнь к лучшему после второго. Просто бюрократическому аппарату выгодно консервировать статус-кво. Во-вторых, зачем при ускорении процессов созидания XXI века замедлять смену управления по образцу прошлого столетия? Чаще будет меняться власть — меньше риска для ее заболевания, это вполне очевидный и практический вывод. Каждый будет знать, что пришел к руководству на четыре года и должен рассчитать свои физические и моральные силы только на это время.
Сроки — важный эксплуатационный критерий для любых систем. Когда они превышаются, происходят катастрофы техногенного и социального плана. Последний раз перемены в терминах и методах управления государствами изменялись после Второй мировой войны, когда не уничтоженный вместе с Гитлером сталинский режим произвел на свет армию бессменных автократов из лагеря социализма: Л.Брежнев, Ф.Кастро, Броз Тито, Н.Чаушеску, Хуа Гофэн, Э. Хонеккер, Г.Гусак, Я.Кадар... Всем суждено было править до конца жизни, но задолго до трагического финала многие стали больными и недееспособными людьми, ввергнув свои страны в регресс.
Спустя полвека мировая сцена вновь заполняется врагами либеральной идеи, ставшими политическими аксакалами благодаря устранению прежних аксакалов.
Список 49 национальных лидеров не королевского происхождения, которые дольше всех правят своими странами, возглавляет Пол Бия. 44 года он здравствует на камерунском Олимпе. Иранский Али Хаменеи правит 37 лет. Далее следуют Конго, Камбоджа, Уганда, Чад и среди них целая плеяда «политических тяжеловесов» из бывшего СССР: Нурсултан Назарбаев, Эмомали Рахмон, Александр Лукашенко, Владимир Путин, Ильхам Алиев, Шавкат Мирзиёев...
А рядом Башар Асад, Реджеп Эрдоган... Все они «рулят» больше 15 лет и демонстрируют, кроме долговечности личной власти, центры континентальной и глобальной напряженности, пакет сопутствующих авторитаризму проблем: коррупции, деспотии, подавления демократии.
Мы не знаем, здоровы ли эти люди с медицинской точки зрения, как не знаем последствий их отхода от управления. Все еще впереди. Но предчувствия, вместе с историческими аналогиями, не вселяют оптимизма. Ведь власть становится для них не только крепкими мышцами, но и крайне чувствительной кожей.
