На протяжении последних недель весь мир видит бесчинства, происходящие в сирийском городе Алеппо. Фото разрушенного города, а также погибших на его улицах, стали топовыми в контенте социальных сетей и центральных СМИ. Война как явление содержит в себе немало аспектов – политический, социальный, культурный. Этот процесс нельзя отчитывать лишь в географических широтах, он непосредственно касается человеческого сердца. Поэтому, видимо, анализируя данную ситуацию, важно говорить о духовном факторе, отталкиваясь от которого, человек принимает то или иное решение, в том числе – поднимать или опускать оружие на невинного.
НОВЫЙ КОНТЕКСТ РОЖДЕСТВА
Пересматривая фото из Алеппо, все больше раздумываю над тем, что Бог именно сейчас находится рядом, и именно с этими невинными людьми. Меня поразила фотография, когда окровавленный мужчина и женщина держат на руках мертвого младенца. Она очень быстро стала чуть ли не самой популярной в украинских сетевых медиа. Уже совсем скоро будем праздновать Рождество Христово. История, произошедшая более двух тысяч лет назад, казалось бы, имеет тот же фактаж, неизменный характер, тот же сюжет. Однако вспоминая о переездах Святого Семейства в Вифлеем, а позже – в Египет, видишь созвучные мотивы с явлением миграции в мире – с сирийскими беженцами, которые вынуждены покинуть свою страну, культурную среду, родное пространство, жить по чужим правилам; а также с явлением переселенцев в Украине. Мария и Иосиф, а в дальнейшем и Иисус – это мигранты, которые позже будут преследоваться на основе политико-амбициозных мотивов, свидетели Правды. Когда я смотрела на страдальческие лица измученных родителей в Алеппо, мне вспомнился фрагмент, когда Ирод, узнав о рождении Христа, дал приказ уничтожить всех младенцев и малолетних детей. Тогда был слышен плач Рахили, которая горевала по своим детям. В образе этой женщины был символ всего материнства и в то же время целого человечества в потерянной генерации. В украинском наследии есть колядка «Не плач, Рахиле! Глянь, діти цілі. Не умирають, а оживають, а оживають. Ті діти нині в новій святині! За Бога Сина їхня провина...». Плач Рахили был скорбным и многострадальным, а смерть ее детей была свидетельством борьбы за Правду и очищением самого общества. Дальше в этой колядке говорится о том, что души невинно убитых, души-жертвы стали свидетельством для мира и предсказателями победы добра над злом. В конечном итоге, в этом рождественском контексте будет звучать еще одно песнепение Большой Субботы, накануне Пасхи, когда Господь лежит в гробу: «Не ридай наді мною, Мати, бо воскресну…». На мой взгляд, ситуация в Алеппо дает основания находить новые акценты Рождества. Картины ужаса и смерти, безусловно, поражают наше небезразличное сердце, чувства, однако смерть и руины – это не финиш. Живописный сирийский город, который превратился в пожарище, открывает перед нами все более глубокие смыслы, потому что именно в таких условиях рождается Бог.
КАТАСТРОФА ЛЮБВИ
Думаю, что каждый конфликт начинается там, где наблюдается нехватка любви. Не соглашаюсь с тем, что в мире нет любви. Если бы ее не было, не было бы круговорота жизни, ценностного формирования личности, всплесков и побед. То, что мы видим сегодня в Сирии или на Донбассе, – как раз катастрофа нехватки любви, любви к человеку. В книге «На ріках вавилонських» украинский военный капеллан отец Андрей Зелинский отметил: «Любовь – значит дарить себя, чтобы утвердить в жизни другого. Любовь – это дар жизни. В сомнениях, в отчаяниях жизненных, любовь всегда присутствует рядом, чтобы терпеливо, с уважением и почтением к человеческому достоинству ближнего утверждать ее в уме, что она в этой жизни небесполезна, не просто так, что есть кто-то, кто в нее верит, кто ее принимает, кому она зажигает свет радости в сумерках будней, согревает сердце и спасает от духовного насморка». Когда опять-таки просматривала сюжеты из руин Алеппо, поразил момент, когда турецкий журналист, видя, как малышу во время военных событий делают операцию из-за ранения без анестезии, заплакал в прямом эфире. Для меня лично эти мужские слезы и были свидетельством сочувствия и небезразличия. Мы часто говорим, что в мире нет любви, потому что так нам выгодно – не нарушать состояние личного комфорта, когда я живу в собственном мире, по своим правилам, я – счастлив? Но это ли настоящее счастье? Буквально несколько дней тому назад, раздумывая о ситуации в Алеппо еще с одним моим приятелем, он поделился со мной мнением еврейского раввина, которое не могу передать дословно, только в контексте: «Настоящая вера – это когда мы не накрываем свечу сосудом, а даем ей возможность открыто гореть». Так же, по-видимому, с любовью. Мы не можем быть до конца по-настоящему счастливыми, если горим для себя; если закрываем свет в себе. Без открытия сосуда мир не изменится, а длинные тоннели будут оставаться непроглядными. И наибольшая катастрофа в том, когда непроглядными будут тоннели человеческих душ.
По-видимому, в любой войне, кроме экономических, политических, социальных факторов, все же наиболее весомый – духовный. Война возникает из человеческого сердца, в конце концов, из его пустоты и темноты; из потерянности и формирования иллюзии власти, что является своеобразным залатыванием внутренних дыр и комплексов. Война, в конечном итоге, возникает из катастрофы любви, из ее нехватки, потому что смерть никогда не является оправданием. Поэтому, думаю, Алеппо для нас является важным примером, как не повторить подобного. Ведь прекращение агрессии и насилия – не только выходит из расстановки на политической шахматной доске в мире, а локально начинается с каждого сердца!
