Пол Верховен (род. 18 июля 1938 г. в Амстердаме, Голландия) – имя, знаменитое в равной степени в Америке и в Европе. «Вспомнить все» с Арнольдом Шварценеггером (1990), «Основной инстинкт» с Майклом Дугласом и Шерон Стоун (1992) – это уже классика Голливуда. Однако и в Европе его помнят по не менее мастерским «Турецким сладостям» (1973), «Оранжевому солдату» (1977), «Плоти и крови» (1985). Его новый, для многих неожиданный успех – эротический триллер «Она» (Франция, 2016) с Изабель Юппер в главной роли, отмеченный двумя «Золотыми глобусами».
На последнем Берлинском фестивале Пол Верховен возглавлял главное жюри. Его встреча с прессой и зрителями прошла в рамках параллельной программы Berlinale Talents («Таланты Берлинале»).
ГОЛЛАНДИЯ
— Пол, один из ваших любимых режиссеров Луис Бунюель говорил, что фильмы, которые мы видим в возрасте от 8 до 16 лет, формируют наши вкусы во взрослой жизни. Какие фильмы повлияли на вас?
— Конечно, в первую очередь Бунюель, начиная с «Андалузкого пса», который он сделал вместе с Сальвадором Дали. Я посмотрел его, когда мне было шестнадцать, в Киномузее Нидерландов. Кстати, книга, по которой написан сценарий фильма «Она», в определенных моментах близка к «Дневной красавице» Бунюеля. Так что Бунюель важен, но есть и многие другие. Чем больше вы делаете фильмы, тем сложнее вам принять других людей, потому что вы с ними конкурируете. Однако, когда вы еще неопытный режиссер, вы можете быть полностью открытым, и вам нравится то, что нравится. Так что, когда я рос, то на меня влияли Дэвид Линн, Алфред Хичкок, Эйзенштейн – вот такая группа классиков. Мой интерес к Хичкоку сохраняется, я изучаю его даже и сейчас, и вы можете заметить это во многих моих лентах, например, в «Основном инстинкте».
— Недавно я видел ваш ранний фильм «Лихачи» о байкерской банде в Нидерландах, который включает сцену изнасилования, похожую на аналогичный эпизод в картине «Она». Что вы думаете об этом фильме сейчас?
— Меня он устраивает. Тем не менее, тогда он вызвал скандал в Голландии. Против него были все – телевидение, радио, газеты, журналы. Но не публика, которая сделала его финансово успешным. Много месяцев и даже лет спустя, когда критики писали отзывы на другие фильмы, они говорили: «Слава богу, это не «Лихачи»». Это была важная причина, чтобы уехать в США. В Европе вы зависимы от денег, которые правительственные комитеты дают вам. Это не капиталистическая ситуация, нет студий. Для них я был развращенным декадентом, и они больше не хотели финансировать меня. «Лихачи» подтолкнули меня уехать в Америку, хорошо это или плохо. Я отлично провел там время, но моя жизнь сильно изменилась.
АМЕРИКА
— Вы уехали в Голливуд, где в 1987 году выпустили свой первый большой хит – «Робот-полицейский». Как вы получили его сценарий?
— Его послал мне продюсер компании «Орион» Майк Медавой. Но я его выбросил, потому что решил, что это бессмысленно. Все фильмы, которые я сделал в Голландии, создавались на основе биографий, автобиографий, редко когда были полностью вымышленными. Голландский менталитет вообще базируется на сильном влиянии реальности, выдумка далеко позади. И вот мне предлагают снимать научную фантастику, как они сказали, о «будущем правоохранительных органов». Поэтому я выбросил сценарий. А тогда я был на выходных с семьей. Пошел поплавать, а моя жена между тем прочитала сценарий. Когда я вернулся, она сказала: «Думаю, ты ошибся. Прочитай его внимательнее, потому что там, по моему мнению, есть вещи, очень привлекательные для тебя». Я не сделал это сразу, но через пару дней начал читать со словарем, потому что моего английского было недостаточно, и наконец увидел то, что меня убедило: эпизод, когда герой-робот возвращается в дом, где он жил как человек, и к нему приходят воспоминания о жене, семье, любви. В это мгновение я подумал: «О, я знаю, что делать, это почти как религиозный опыт – человек пытается вернуться в рай, только рай потерян».
— Кстати, если говорить о религиозности, я знаю, что вы написали книгу об Иисусе Христе, и здесь действительно есть параллель с «Роботом-полицейским», где главный герой приносит себя в жертву.
— Я не употребляю термин «Иисус Христос», я называю его Иисус из Назарета, потому что «Христа» добавили позднее. Да, Робокоп наверняка связан с Иисусом, там есть распятие в начале, и когда он приходит к жизни, то это действительно воскрешение. Когда вы читаете Библию, вы понимаете, что Иисус после воскрешения почти не говорил, кроме «Я голоден, дайте мне рыбы». И Робокоп тоже немного говорит, только «Благодарю за сотрудничество» (смеется). Итак, меня действительно вдохновлял Новый Завет. Это мое видение Иисуса, конечно.
— Насколько сложно вам работалось в новой стране первые годы?
— Несмотря на определенный страх, я чувствовал себя очень свободно, потому что думал: «Ну, если это не сработает, я могу вернуться в Голландию». Так что, когда у меня возникала идея, я ее сразу воплощал. Многие вещи, которые вы видите в «Роботе-полицейском», были придуманы почти на съемочной площадке. Я не знал точно, что делаю, но надеялся, что люди хотели бы видеть это таким. Было действительно много импровизаций.
— Вы снимали Шерон Стоун в «Вспомнить все» и «Основном инстинкте», после чего она стала мировой звездой. Как вам это удалось с довольно рядовой актрисой?
— Когда мы начинали «Основной инстинкт», она вернулась для некоторой инверсии своей роли во «Вспомнить все». Мы немного говорили об «Основном инстинкте», она ушла, и в это мгновение я подумал: «Это будет что-то абсолютно неожиданное. Эта второ- или третьесортная актриса будет играть Кэтрин Тремелл. Она это сможет». У меня пошло много месяцев, чтобы убедить продюсеров и Майкла Дугласа взять ее, и они, наконец, решились, тем более другие актрисы, когда видели, что в сценарии есть сцены обнажения, отказывались от роли.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
— Что заставило вас вернуться в Европу?
— Вы знаете, я сделал в 1995 году фильм под названием «Шоугерлз». Мне он до сих пор нравится, но многие его тогда не восприняли. И из-за этого мне стало трудно снимать нормальные фильмы. Мне давали что-то со спецэффектами, потому что я был успешным в этом; так я сделал «Звездный десант» и «Невидимку». Но с меня было достаточно научной фантастики. Я хотел сделать что-то на более реалистичную тему, вернуться к моим голландским корням, чтобы продолжить карьеру. Так что, как я бежал в Соединенные Штаты в основном из-за проблем в Голландии, так же я убежал назад в Европу из-за проблем в Голливуде. Это была реакция на то, что случилось.
— После стольких лет в профессии – откуда вы черпаете энергию? Ежедневная поездка на съемочную площадку - это все еще что-то увлекательное или, напротив, изнурительное?
— Я это воспринимаю просто как еще один рабочий день. Даже при съемке «Основного инстинкта» мы не думали, что это будет что-то значимое. Я был поражен, когда этот фильм добрался до кинотеатров. (Смеется) Мне мало что есть сказать. Я утром захожу в гримерную, мы пять минут обсуждаем то, что будем снимать. Потом идем на площадку и снимаем. Это намного более приземленно.
— И все же, какие аспекты вы считаете необходимыми в вашей работе?
— Я поддержу критиков: мои фильмы – о сексе и насилии.
— Секс и насилие – движущие силы вашей последней картины «Она». Как вам работалось с Изабель Юппер?
— Уровень, достигнутый фильмом «Она», стал возможным только благодаря Изабель. Она часто говорила: «Я вообще не понимаю этого персонажа, я не могу играть!» Но я получил от нее такое, чего совсем не ожидал, и, возможно, не ожидала и сама Изабель. Имею в виду эмоциональные вспышки, импровизации за пределами сцены. Я иногда был настолько очарован ее игрой, что не мог скомандовать: «Снято!» Изабель сказала, что это было общение между нами посредством языка кино.
— Когда вы начинали работать над этим фильмом, вы ожидали, что он будет настолько большим событием?
— Мы были крайне удивлены. Это ощущалось как подарок. Мы делали нашу работу, съемки шли очень гладко, у нас была фантастическая съемочная команда, но никогда не думали, что выйдет так успешно. Мы лишь знали, что сделали очень странный фильм. Пока мы не получили эту огромную овацию в Каннах, то не понимали, что это что-то настолько важное.
ПОЛИТИКА
— Как вы думаете, должно ли кино быть политическим?
— Я не верю в мгновенную реакцию художника. Нужно немного дистанцироваться. Отреагировать на текущий кризис, вызванный этим господином Трампом, с точки зрения экрана будет крайне сложно, потому что много всего происходит, и вы будете реагировать на новости вчерашнего дня. Политика этого момента в конечном счете будет иметь важное значение в ближайшие десять-пятнадцать лет. Что же касается превращения политики в кино в обязанность, то я считаю, что это неправильно.
— Лучшие фильмы о войне всегда делаются после того, как война закончилась.
— Я, кстати, уже прокомментировал Соединенные Штаты как фашистскую утопию в «Звездном десанте».
СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ НАКЛОНЕНИЕ
— В заключение: если бы вы были вынуждены бросить киноискусство, чем бы вы занялись?
— Астрономией и живописью. Астрономия сейчас удивительная, с помощью телескопа «Хаббл» мы можем видеть другие части Вселенной. Если вы действительно изучите все эти фотографии, вы увидите, что какая-нибудь другая галактика, такая маленькая на фотографии, в действительности также является Млечным Путем. Необъятность того, что есть там, абсолютно завораживает. Астрономия очень увлекательна, так что вы можете наверняка потратить свою жизнь на нее. Я выучился на математика, я хотел быть художником, но стал кинорежиссером.
